Партизаны

– Какая разница – взорвать или отравить газом?!
– Это не ядовитый газ, – терпеливо объяснил Петерсен. – Джордже! – Он прошептал несколько слов на ухо толстяку. Тот усмехнулся и быстро, насколько позволяла качка, зашагал по коридору к корме. Петерсен снова повернулся к капитану. Кажется, вы позволите умереть вашему раненому приятелю?
– Во-первых, Кола мне вовсе не приятель. Во-вторых, ранение его не смертельно. Все, что в моих силах, это дать снотворное, ввести коагулянт  [8] и наложить повязку. Сделать больше в море я не могу. Наверняка, раздроблена кость или кости... Пьетро, – обратился Карлос к седобородому моряку, только что подошедшему к месту событий, – будьте любезны, принесите сюда мой ящик с медикаментами. И захватите, пожалуйста, двух матросов.
Тем временем Петерсен смотрел на приближающуюся пару – Михаэля фон Караяна и шаг в шаг идущего рядом с ним Джордже. Юноша изо всех сил старался выглядеть возмущенным, но в действительности казался испуганным и жалким.
– Ей-Богу, майор, с нашей молодежью все в полном порядке! – сияя, воскликнул толстяк. – Вы должны восхищаться ее самоотверженным духом. Мы здесь кувыркаемся вместе с добрым старым «Коломбо», но разве это остановит Михаэля? Никоим образом. Наш юный друг с наушниками на голове склонился над передатчиком и шлифует свое мастерство...
Петерсен остановил его взмахом руки. Когда майор заговорил, его голос был так же суров, как и лицо.
– Это правда, фон Карали? – Нет. Я хотел бы...
– Вы лжец. Если Джордже сказал, значит, так оно и было. Какое сообщение вы передавали?
– Не передавал я никакого сообщения...
– Джордже!
– Правильно, Петер. Он не передавал никакого сообщения. Не успел.
– Действительно, у парня едва ли было на это время, – вставил Джакомо. – Он оставался один лишь с той минуты, как я покинул каюту. – Джакомо разглядывал заметно потрясенного Михаэля с нескрываемым отвращением. – Парень не только трус, но и глупец. Неужели ему не пришло в голову, что я в любой момент могу вернуться? Он почему-то не запер дверь.
– Что за сообщение вы намеревались передать? – спросил Михаэля Петерсен.
– Да не намеревался передать никакого сообщения. Я...
– Дважды лжец. Кем вы являетесь для адресатов и кто получатель ваших радиограмм?
– Я...
– Трижды лжец. Джордже, конфискуйте, пожалуйста, его снаряжение. И, чтобы поставить в этом деле точку, заберите рацию у его сестры.
– Как? Вы заберете у нас рации? Но они же наши, – Михаэль был в отчаянии. – Вы не можете сделать этого.
– Боже милостивый! – Петерсен изумленно посмотрел на него. И не имело значения, удивлялся майор искренне или притворно – эффект был тот же. – Молодой идиот! До вас не доходит, что сейчас я – ваш непосредственный начальник? Могу запереть ваши передатчики, а по обвинению в мятеже и вас самого. В наручниках, если понадобится, – Петерсен покачал головой. – Неужели вы настолько глупы, что не знаете: использование радиопередатчика неправомочным лицом во время войны считается одним из наиболее тяжких преступлений на море. – Он повернулся к Карлосу. – Или я не прав, капитан Тремино? – нарочито официальное обращение майора придало его словам звучание приговора.
– Боюсь, вы действительно правы, – не слишком охотно подтвердил капитан.
– Этот молодой человек правомочен передавать радиосообщения?
– Нет.
– Видите, фон Карали? Капитан тоже мог бы взять вас под стражу. Джордже, принесите, пожалуйста, рации в нашу каюту. Хотя... Погодите, – Петерсен взглянул на Карлоса. – Поскольку Михаэль нарушил прежде всего флотский устав...
– В моей каюте есть надежный сейф, – сказал капитан. – К нему подходит только один ключ, и он у меня.
– Великолепно.
Джордже отправился исполнять приказ, а несчастный Михаэль поплелся за ним. Они прошли мимо Пьетро, который в сопровождении двух матросов нес черный металлический ящик.
Карлос открыл аптечку, содержимое которой свидетельствовало о безупречности подбора медикаментов. Капитан сделал раненому два укола, после чего ящик закрыли и унесли, так же как и самого раненого.
 
– Хорошо, – продолжил майор, – теперь давайте посмотрим, что творится в каюте.
Алекс навел на дверь пистолет-пулемет. Джакомо проделал со своей «береттой» то же самое, демонстрируя солидарность с Петерсеном и его людьми. Майор же даже не позаботился достать оружие, хотя «люгер», как всегда, был при нем. Он просто нажал на дверь и распахнул ее.
Оружие и впрямь оказалось ненужным. Находившиеся в каюте не надрывались в кашле, не истекали слюной, из глаз их не текли слезы. Они пребывали словно в состоянии сильной апатии. Алекс опустил пистолет-пулемет и, забрав у мужчин револьверы и жутковатого вида ножи, выбросил их в коридор.
– Так, – Карлос почти улыбался. – Это было не очень умно с моей стороны. Да, майор? Если бы вы решили ликвидировать людей, то здесь находился бы и Кола. Я как-то упустил из виду этот момент... – Он профессионально принюхался. – Кажется, нитрооксид – веселящий газ.
– Неплохо для доктора, – откликнулся Петерсен. – Я думал, его используют только в стоматологии. Да, нитрооксид, несколько усовершенствованная его форма. Этот вид анестезии не заставляет вас рыдать, хохотать, петь. Проще говоря, вы не становитесь кретином. Как правило, ничего подобного не происходит. Под воздействием данного газа человек лишь на какое-то время впадает в прострацию и совершенно не подозревает о том, что с ним происходит.
– Необычные познания для солдата, – заметил Карлос.
– А я необычный солдат, – парировал Петер-сен. – Алекс, последите за пленниками, пока я осмотрю каюту.
– Осмотрите каюту? – удивился капитан. Почти все пространство занимали вплотную поставленные друг к .другу пять брезентовых коек. Отсутствовала даже вешалка для одежды. – Но здесь нечего осматривать.
Петерсен не ответил ему. Он сорвал с коек одеяла и бросил их на пол. Под одеялами было пусто. Затем майор поднял один из пяти рюкзаков и бесцеремонно вытряхнул на койку его содержимое. Кроме одежды и элементарных туалетных принадлежностей из рюкзака высыпалось огромное количество патронов, в обоймах и россыпью. Содержимое второго рюкзака ничем не отличалось от первого. Застежка третьего оказалась закрыта на крохотный висячий замок. Петерсен взглянул на Алессандро, сидевшего на полу с тупым безучастным лицом. Любой намек на злобу или агрессивность был бы предпочтительней этой животной тупости. Но майор не принадлежал к людям, которыми двигают эмоции.
– Глупо, Алессандро, – сказал он. – Хотите спрятать что-нибудь – делайте это не столь откровенно. Дайте ключ.
Алессандро плюнул на пол, но не произнес ни слова.
– Фу, как некрасиво, – Петерсен покачал головой. – Вы похожи на второсортного негодяя. Алекс!
– Обыскать его?
– Не стоит. Ваш нож.
Острый как бритва нож Алекса распорол плотный брезент, точно бумагу. Майор, сунув в отверстие руку, извлек из рюкзака маленькую бутановую горелку и такой же маленький странный чайничек. Верх его, как и донце, был сплошным, зато горлышко венчала винтовая пробка. Петерсен потряс посудину – внутри плескалась вода. Он повернулся к капитану.
– Не рассказывайте больше никому о гостеприимстве, царящем на борту «Коломбо». О каком радушии может идти речь, если человек, отправляясь с вами в плавание, берет с собой собственный чайник?
Карлос выглядел сбитым с толку.
– Любой пассажир «Коломбо» может получить столько чая, кофе или других напитков, сколько его душа пожелает... – Внезапно лицо его прояснилось. – Конечно же, этим чайником собирались пользоваться на берегу!
– Конечно. – Петерсен вывалил из рюкзака оставшиеся вещи. – Трудно представить, как можно заваривать чай или кофе при отсутствии таковых. В общем, я узнал все, что хотел. Впрочем, о многом догадался ранее.
– Если вы узнали все, что хотели, то почему продолжаете обыск?
– Естественное любопытство. Да и Алессандро – не слишком заслуживающий доверия человек. Кто знает, вдруг в следующем рюкзаке – ядовитые змеи?