Партизаны

– Как он мог подать им завтрак, если дверь заварена?
Карлос отложил нож и вилку.
– Дорогая моя, – со вздохом произнес он. – Ты опять сомневаешься? Еда была спущена на канате, в корзине. Они приняли ее через иллюминатор.
– Когда ты собираешься поговорить с ними?
– Когда буду готов, то есть позавтракаю, – Карлос снова взял в руки вилку и нож. – Если ты, конечно, дашь мне это сделать.
– ...Вы немного рисковали, изображая, что нам известны их планы и происхождение, верно? – сказал Джордже. – В действительности мы ведь ничего не знали.
– Благодаря вам, Джордже, риск был невелик, – откликнулся Петерсен. – Моя игра основывалась на нескольких ваших подсказках. Хотя я сработал не столь изящно, как это могли сделать вы. Лоррейн сама рассказала намного больше, чем я из нее вытянул. Не думаю, что она может стать хорошим шпионом.
Они пробирались мимо кранов, армейских и гражданских грузовиков, разбросанных среди портовый сооружений, на несколько метров отстав от итальянских солдат. Снегопад прекратился совсем недавно – северные склоны холмов Рилича покрыл снег. По-прежнему было морозно. Утренний час и холод, не способствовали многолюдью. Навстречу редко попадались солдаты, как и говорил Карлос, либо резервисты, либо юнцы, гражданские лица тех же возрастных категорий. Казалось, мужчины среднего возраста в порту отсутствуют.
– По крайней мере, вы преподали им хороший урок морали, – продолжал Джордже, – юным леди, во всяком случае. Джакомо не придает значения такого рода вещам. Что было в сообщении, которое передал вам Карлос от наших римских союзников?
– Приказывают остаться в Плоче и ждать дальнейших распоряжений.
– Абсурд.
– Конечно.
– С их стороны было неразумно посылать такую шифровку. Мы могли предвидеть нечто подобное.
– Я предвидел, хотел спровоцировать именно такое развитие событий. Теперь инициатива в наших руках. Если бы мы беспрепятственно покинули порт, а затем вдруг наткнулись на пару танков, перекрывших равнинную дорогу, то безнадежно утеряли инициативу. Эти двое «гвардейцев» впереди не больно смышленые, правда?
– Потому что не обыскали нас? Один слишком стар, другой слишком неопытен, чтобы позаботиться об этом. И потом, взгляните на наши честные лица.
Итальянцы, подведя процессию к невысокому дощатому бараку-времянке, поднялись на крыльцо и постучали в дверь. Все пятеро вошли в маленькую комнатушку, такую же убогую, как и само строение. Обстановка здесь была более чем спартанская: потрескавшийся линолеум, два металлических шкафчика с картотеками, рация, телефон, стол и несколько стульев. Увидев вошедших, офицер, сидевший за столом, поднялся. Это был невысокий худой мужчина среднего возраста с толстенными очками на хрящеватом носу, что исчерпывающе объясняло, почему он не на фронте.
Прищурясь, комендант близоруко всматривался в стоящих перед ним людей.
– Майор Петерсен? – после долгой паузы спросил он.
– Да. Рад нашему знакомству, комендант.
– Взаимно. Однако удивлен... – комендант смущенно прочистил горло. – Я только что получил приказ о задержании.
– Тс-c! – Петерсен приложил палец к губам и шепотом спросил:
– Мы одни?
– Да.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– В таком случае, поднимите руки вверх.
Карлос, отодвинув стул, встал.
– Извините. Я должен проверить дверь носовой каюты.
– Ты до сих пор не видел ее? – удивленно спросила Лоррейн.
– Нет. Если Петер говорит, что она заварена, значит, дело обстоит именно так. Но все же любопытно.
Он возвратился в кают-компанию спустя буквально пару минут.
– Заваренная дверь есть заваренная дверь. Единственный способ ее открыть – вновь прибегнуть к помощи сварки. Я послал Пьетро на берег попробовать отыскать сварочный аппарат, правда" не слишком надеюсь, что ему это удастся. У нас на «Коломбо» он был, но Петер с друзьями сбросили его ночью в море.
– Говоришь так спокойно, точно это тебя ничуть не волнует, – заметила Лоррейн.
– Я не беспокоюсь по пустякам.
– А если ты не сможешь извлечь людей из каюты?
 
– Тогда им придется оставаться в ней, пока мы не вернемся в Термоли.
– Корабль не затонет раньше, чем это случится? Ты не думал о такой опасности?
– Да, это меня бы расстроило.
– Уже лучше. По крайней мере, хоть какое-то сострадание.
– Меня мог огорчить сей факт только потому, что я очень люблю этот старый катер. Противно думать, что «Коломбо» может стать могилой для Алессандро, – и лицо, и голос Карлоса оставались холодными. – Сострадание? Сострадание к этому дьяволу, к бандиту? К убийце, который путешествует со шприцами и ампулами со смертоносными ядами? Сострадание к психопату, который лишь посмеивался бы, отправив на тот свет тебя или Зарину? Петер пожалел его – и напрасно! Сострадание... – Карлос резко повернулся и вышел.
– Теперь ты его огорчила, – промолвил Джакомо. – Придирки, придирки. Ты осуждаешь и обвиняешь людей, в данном случае Петера и Карлоса, не имея ни малейшего понятия, о чем говоришь.
– Я же ничего плохого не думала, – Лоррейн была сбита с толку.
– Дело не в том, что ты думаешь, а что говоришь. Могла бы последить за своим языком, – сказал Джакомо и следом за капитаном покинул кают-компанию.
Лоррейн осталась стоять неподвижно, уставясь в одну точку. Лицо ее было удрученным. По щекам девушки медленно ползли две большие слезинки. Зарина положила руки ей на плечи.
– Не принимай это так близко к сердцу, – сказала она. – Все образуется. Они не понимают тебя, потому что мужчины.
Примерно десять минут спустя Петерсен с компаньонами подъехал к причалу на старом, не то военном, не то гражданском, грузовике с брезентовым кузовом, и таким же хлопающим на ветру пологом у заднего борта. Майор спрыгнул с води тельского сиденья на землю о окинул взглядом пятерку, стоящую на палубе «Коломбо»: Карлоса, Джакомо, Лоррейн, Зарину и Михаэля. Рюкзаки и рации стояли у их ног.
– Готовы? Мы тоже, – сказал Петерсен. Он был в великолепном расположении духа. – Только поднимемся на борт за своими вещами.
– Нет нужды, – откликнулся Карлос. – Два моих Пьетро уже несут их.
– А наше оружие?
– Не оставлю же я вас голыми, – Карлос спустился по трапу на набережную. – Как прошла встреча с комендантом?
– Лучше не бывает. В теплой, дружественной обстановке и, как видите, с пользой для дела, – Петерсен достал две бумаги. – Военный пропуск и разрешение на вождение этого транспортного средства. Пропуск, правда, действителен только до Метковича, но там мы уже выйдем на прямую дорогу. Оба документа подписаны майором Масса-мо. Вы не хотите сесть вместе со мной в кабину? – обратился он к девушкам. – Там гораздо удобней и комфортабельней. К тому же кабина отапливается, а кузов – нет.
– Спасибо, – сказала Лоррейн. – Я лучше сяду в кузов.
– О нет! Она не поедет в кузове! – воскликнула Зарина. – И я тоже – просто больше не выдержу этой пытки.
Она взяла Лоррейн за руку и стала шушукаться с ней, в то время как Петерсен терпеливо разглядывал небеса. Сперва Лоррейн энергично мотала головой, но затем с неохотой кивнула.
На прощанье все обменялись рукопожатием с капитаном. Все, кроме Лоррейн, взор которой был устремлен куда-то в сторону доков. Карлос, несколько раздраженно взглянув на нее, произнес:
– Хорошо. Вы огорчили меня, а я, забыв про долг и обязанности офицера и джентльмена, в свою очередь, расстроил вас, – он обнял девушку и довольно крепко поцеловал ее в щеку. – Пусть это будет моим «простите» и «прощайте».
Петерсен запустил астматично закашлявший дряхлый мотор, и машина двинулась с места. Престарелый часовой выглянул из окошечка караульной будки, проигнорировав предъявленные майором документы, и мечтательно помахал вслед рукой. Перспектива выходить на мороз его явно не привлекала.
Выехав с территории порта, Петерсен искоса взглянул на своих пассажирок. Лоррейн сидела на противоположном крае сиденья, неподвижно глядя вперед. Лицо ее было залито слезами. Майор вопросительно посмотрел на Зарину, но получил в ответ каменный взгляд и сосредоточился на тряской дороге, то и дело ощущая ребрами прикосновение острого локотка девушки.