Партизаны

– Погуляйте с пленниками неподалеку, – предложил Петерсен.
Джордже помог подняться с земли коменданту, Джакомо занялся юнцом, а Михаэль взял на себя старика. Однако последний был не только стар, но и толст и, похоже, не изъявлял большого желания вставать на ноги. Зарина, одарив Петерсена взглядом, который по всей видимости, можно было назвать яростным, кинулась на подмогу брату.
Майор посмотрел на Лоррейн, затем на Джордже.
– Что будем делать? – понизив голос, спросил он по-сербскохорватски. – Зарежем ее или прикончим дубиной?
На лице толстяка не дрогнул ни один мускул. Казалось, Джордже обдумывал предложение.
– Выбирай сам, – наконец проговорил он. – Место удобное, поблизости полно оврагов.
Лоррейн глядела с подозрением – было ясно, что их языка она не знала.
– Теперь понимаю, почему с ней приятель, – промолвил майор. – Телохранитель и переводчик. Я знаю, кто она.
– Я тоже.
Лоррейн могла быть раздраженной и высокомерной одновременно, именно такой, как сейчас.
– Эй, вы, двое, о чем там говорите? Это дурная манера! – родись Лоррейн в ином веке и живи в другую эпоху, вероятно, она бы топнула ногой.
– Мы с Джордже общаемся на своем родном языке. Дорогая Лоррейн, вы намного облегчите себе жизнь, если перестанете с подозрением относиться к каждому. А говорили мы о вас.
– Так я и думала... – Голос ее звучал чуть менее повелительно.
– Попытайтесь время от времени доверять людям, – улыбка Петерсена лишила его слова обидного смысла. – Мы так же наблюдательны, как и ваш Джакомо. Поймите, наконец, что мы заботимся о вашем благе. Если с вами что-то случится – Джимми Харрисон никогда нам этого не простит.
– Джимми Харрисон! Вы знаете Джимми Харрисон а? – глаза Лоррейн округлились, и тень улыбки коснулась ее губ. – Не верю в это. Вы знаете капитана Харрисона?
– Вам, наверное, привычнее называть его «Джимми»?
– Да, Джимми... – Лоррейн посмотрела на Джордже. – Вы тоже знакомы с ним?
– Черт побери, опять подозрения. Бели Петер говорит, что знает Джимми Харрисона, значит я тоже должен его знать. Не так ли? – толстяк улыбнулся, когда щеки девушки порозовели. – Моя дорогая, я не упрекаю вас... Разумеется, я его знаю. Высокий. Точнее, очень высокий. Худой. С каштановой бородой.
– Когда я его последний раз видела, Джимми не носил бороду.
– А сейчас у него отросли и борода, и усы. Короче, у капитана Харрисона каштановые волосы. Он носит монокль, хотя и яе особенно в нем нуждается. Проще говоря, англичанин .до мозга костей. Как говорят в Англии, у него ужасно, ужасно английский вид.
Лоррейн улыбнулась.
– Да, это именно он.
Комендант и двое остальных пленников передвигались уже значительно уверенней. Петерсен достал из кузова тяжелую Корзину с провизией и направился по заросшей травой тропинке к лачуге, на ходу вынув из кармана ключ. Зарина, взглянула на ключ, затем на майора, но ничего не сказала. Петерсен поймал ее взгляд.
– Я говорил вам – друзья.
Скрип заржавевших петель в сочетании с запахом затхлой сырости внутри помещения красноречиво свидетельствовали о том, что здесь никто не бывал в течение долгих месяцев. Единственная комната оказалась промерзшей, унылой и скудно обставленной: струганый стол, две скамьи, несколько деревянных рахитичных стульев, печь и небольшая поленница дров.
– Все, что нам надо, – оглядевшись, довольно сказал Петерсен. – В первую очередь займемся самым важным, – он посмотрел на Джордже, извлекшего из кармана бутылку пива. – У вас свои приоритеты?
– Дикая жажда, – с достоинством отозвался толстяк, – но я могу утолять ее и одновременно растапливать печь.
– Заодно присмотрите за нашими гостями. Мне надо ненадолго уйти.
– Надеюсь, полчаса вам хватит? – осведомился толстяк.
...За что бы Джордже не брался, он все делал на совесть. Когда Петерсен спустя почти час возвратился, в комнате было не просто приятно тепло, а удушливо жарко. Металлическая заслонка печки раскалилась до цвета спелой вишни. Многозначительно оставив входную дверь открытой, майор подошел к столу и водрузил на него вторую корзину, родную сестру той, что уже стояла на полу.
 
– Еще провиант, – сказал он. – Извините, что задержался.
– Мы не беспокоились, – отозвался Джордже. – Еда ждет. Все, кроме вас, поели, – он заглянул в принесенную Петерсеном корзину. – Вы потратили время только на это?
– Я встретил кое-каких друзей.
– А где грузовик? – стоя в дверях, спросила Зарина.
– За углом. В роще. Там его не увидят с воздуха.
– Думаете, за нами могут следить с воздуха?
– Нет. Я отогнал машину на всякий случай, – майор уселся за стол и принялся готовить себе сандвич с салями и сыром. – Если кто-нибудь хочет немного поспать, – лучше прилечь сейчас. Лично я собираюсь поступать именно так. Этой ночью мы вообще не спали. Двух или трех часов, полагаю, будет достаточно. К тому же я предпочитаю путешествовать ночью.
– А я предпочитаю ночью спать, – сообщил Джордже, откупоривая очередную бутылку. – Поэтому позвольте мне быть вашим верным стражем. Вы ешьте, ешьте!
– После стряпни Джованни любой станет прожорливым. – Действия Петерсена подтверждали данное правило. Спустя несколько минут майор все же оторвался от еды, огляделся и спросил у Джордже:
– Куда подевались эти неугомонные девушки?
– Только что вышли, наверное, на прогулку. Петерсен покачал головой.
– Моя ошибка. Я не сказал вам... – он поднялся из-за стола.
Девушки отошли от лачуги метров на сорок.
– Вернитесь! – крикнул майор. Зарина и Лоррейн остановились и обернулись. Петерсен властно махнул им рукой. – Идите обратно! – девушки переглянулись и медленно двинулись назад.
– Что плохого в невинной прогулке? – озадаченно спросил Джордже.
– Я скажу, что плохого в невинной прогулке, – Петерсен понизил голос так, чтобы его не было слышно в хижине, и коротко объяснил толстяку, в чем дело. Джордже согласно кивнул. Когда девушки приблизились, майор умолк.
– Что такое? – спросила Зарина. – Мы сделали что-то не так?
– Если вы шли туда... – Петерсен показал на уборную.
– Нет. Всего лишь прогулка. Какой от этого вред?
– Идите в дом.
– Раз вы настаиваете, – Зарина мило улыбнулась, – но вы же не умрете, если скажете нам почему.
– Подчиненные не разговаривают с офицерами подобным тоном. И тот факт, что вы – женщины, ничего не меняет.
Улыбка исчезла с лица Зарины – тон самого Петерсена не располагал к легкомыслию.
– Если хотите, я скажу вам почему. Потому что я приказываю. Потому что вы не можете ничего делать без моего разрешения. Потому что вы – младенцы в дремучем лесу. И, наконец, потому что я стану доверять вам только тогда, когда вы станете доверять мне.
Обе девушки непонимающе переглянулись и, не говоря ни слова, вошли в дом.
– Это прозвучало несколько грубовато, – заметил Джордже.
– Да, грубовато. Но я хотел, чтобы до них дошло, – нельзя без спроса бродить где попало. Такие безобидные прогулки могут иметь далеко небезобидные последствия.
– Конечно. Только они не знают об этом. Для них вы вредный, своенравный, задиристый волк.
В придачу не очень умный и любящий покомандовать. Не переживайте, Петер. Когда девушки оценят ваши истинные достоинства, возможно, они еще смогут полюбить вас.
Войдя в жарко натопленную комнату, Петерсен объявил:
– Наружу никто не выходит. За исключением, разумеется, Джордже и Алекса. И Джакомо. Впрочем, он и так не собирается никуда выходить.
Дремавший за столом Джакомо приподнял голову и окинул сонным взглядом присутствующих.
– А мне? Мне тоже нельзя выходить? – спросил Михаэль.
– Нельзя.
– Почему Джакомо можно, а мне – нельзя?
– Потому что вы – не Джакомо, – лаконично ответил Петерсен.
Проспав неполных два часа, майор открыл глаза и помотал головой, отгоняя сон. Насколько можно было различить, бодрствовали только неутомимый Джордже, сидевший с кружкой пива в руке, и трое пленников. Поднявшись с пола, Петерсен растолкал остальных.