Партизаны

– Да.
– Вам известно, что Алессандро носит с собой коробку с химикатами, в состав которых входит скополамин?
– Да.
– Тогда вам, видимо, известно, что среди химикатов есть яды, вызывающие чудовищную агонию. И при этом вы продолжаете называть себя нашим союзником?
Киприано перестал улыбаться.
– Это ложь.
– Могу я подняться с постели?
Киприано кивнул. Петерсен направился к своему рюкзаку, достал из него металлический кейс Алессандро и, вручив его итальянцу, сказал:
– Отвезите в Рим или куда угодно и подвергните экспертизе. Не советую пробовать содержимое ампул на вкус. Когда я пригрозил сделать Алессандро инъекцию – он впал в неописуемый ужас.
– Он ничего не сказал мне об этом.
– Верю, – промолвил Петерсен. – Где Алессандро мог получить такой сильный яд?
– Не представляю.
– А вот в это я уже не верю... Хорошо, что же все-таки вам от меня нужно?
– Просто идите за нами, – Киприано провел Петерсена в столовую, где уже находились все шестеро его спутников. Они сидели за столиками под охраной молодого итальянского офицера и четырех вооруженных солдат. – Оставайтесь здесь. Вы слишком хороший профессионал" чтобы делать глупости. Мы отлучимся ненадолго.
Джордже с высокой пивной кружкой в руке, пользуясь случаем, расслабился в глубоком резном кресле. Алекс выглядел, как всегда, убийственно спокойным. Джакомо всего лишь казался задумчивым. Зарина сидела бледная, плотно сжав губы, а обычно подвижное лицо Лоррейн на сей раз ничего не выражало.
Петерсен покачал головой.
– Так, так, вся компания в сборе. Майор Киприано только что назвал меня профессионалом. Если бы я...
– Это был майор Киприано? – перебил его Джордже.
– Во всяком случае, он так представился.
– Быстро он здесь очутился. Надо же, вполне приличный молодой человек.
– И говорит вполне разумные вещи. Но вы меня перебили, Джордже. Как профессионал я должен был выставить часового. Меа culpa – моя вина. Я полагал, здесь надежное место.
– Очень надежное! – с презрением воскликнула Зарина.
– Будем надеяться, все кончится благополучно.
– Ничего себе – благополучно! Петерсен развел руками.
– Во всем есть свои положительные моменты. Вам и Лоррейн хотелось увидеть меня в неловком положении. Вы это видите. Ну как, довольны?
Ответа не последовало.
– Как они провели тебя, Алекс? – продолжил майор. – Ты ведь способен услышать шорох падающего листа.
– Они приставили пистолет к виску Зарины.
– Это меняет дело. А где же наш добрый друг Иосип?
– Ваш добрый друг Иосип, наверное, помогает Киприано и его людям разыскивать то, что они ищут, – кисло произнесла Зарина.
– О Боже! Какого вы низкого, крайне низкого мнения о моем друге.
– Кто же, по-вашему, навел на нас Киприано? Кто впустил этих солдат в гостиницу? Кто дал им ключи от наших спален?
– В один прекрасный день, – мягко сказал Петерсен, – найдется тот, кто сумеет поставить вас на место, юная леди. Вам мешает слишком острый и длинный язык. Не приставь солдат к вашему виску пистолет – вы бы зарезали его своими речами. Никто никого в гостиницу не впускал – Иосип никогда не запирает парадную дверь. А попав внутрь, завладеть ключами от комнат не составляет труда. Не знаю, кто навел на нас Киприано. Но обязательно это выясню. Это могли сделать даже вы, Зарина.
– Я?! – Зарина взглянула на него сперва удивленно, затем с негодованием.
– Под подозрением все. Вы не раз говорили, что я вам не доверяю. Когда так говорят, значит, есть причины для подозрений. Скажите, в чем я могу вас подозревать?
– Вы, должно быть, не в своем уме, – Зарина уже не злилась, а казалась просто смущенной.
– Вы внезапно побледнели. Почему?
– Оставьте мою сестру в покое! – сердито вскричал Михаэль. – Она ничего не сделала! Оставьте ее в покое. Зарина – преступник? Предатель? Действительно, вы не в своем уме. Прекратите ее терзать. Кем вы себя считаете?
– Я считаю себя офицером, способным без колебаний преподать урок дисциплины такому мальчишке, как вы. Однако не время и не место выяснять отношения. – Проявите, наконец, свою силу духа. И довольствуйтесь известием, что вы – вне подозрений.
 
– Думаете, я успокоюсь, пока под подозрением находится Зарина?
– Меня мало заботит – успокоитесь вы или нет.
– Послушайте, Петерсен...
– Петерсен? Что такое «Петерсен»?! Вы обязаны обращаться ко мне по званию: майор «Петерсен». На худой конец – «господин».
Михаэль затих.
– Вы вне подозрений лишь потому, что после передачи по нашей просьбе в Рим сообщения, я вывел вашу рацию из строя, – продолжил Петерсен. – Разумеется, чтобы навести на нас Киприано, можно было воспользоваться рацией сестры. Но, после того как прошлой ночью вас застали врасплох, – у вас, наверное, не хватило бы на это пороху. Вы не отличаетесь большой сообразительностью, Михаэль. Алекс, можно тебя на пару слов?
Брат и сестра испуганно в замешательстве переглянулись. Алекс пересек зал и подошел к Петерсену. Тот начал говорить, но подал голос молодой итальянский офицер.
– Стоп! – резко приказал он.
Петерсен терпеливо посмотрел на итальянца.
– Что означает «стоп»?
– Прекратите разговаривать.
– Почему? Вы ведь не запрещали мне беседовать с молодым человеком и девушкой.
– Тогда я понимал, о чем идет речь, – объяснил офицер. – А сербскохорватским не владею.
– Пробелы в вашем образовании меня не занимают. Однако, чтобы устранить недоразумение, сообщаю: мы изъяснялись на словенском диалекте, который здесь понимают лишь этот джентльмен, пьющий пиво, и я. Может, вы решили, что мы замышляем нападение на вас? Трое безоружных людей против четверых солдат, вооруженных автоматами? Отбросьте эту безумную мысль. В каком вы звании?
– Лейтенант, – это был очень подтянутый, очень симпатичный и очень молодой лейтенант.
– Лейтенанты не отдают приказы майорам, – сказал Петерсен.
– В настоящее время вы мой пленник.
– В таком случае это следовало сообщить мне. Но даже если я пленник, каковым официально пока не являюсь, задержал меня майор Киприано. Он относится ко мне, как к очень важному пленнику, которого нельзя ни в чем ущемлять, Так что предупредите своих людей: если кто-нибудь попробует это сделать – я отниму у него оружие и разобью о его же голову. После чего, можете меня расстрелять. Потом вы попадете под трибунал, и согласно Женевским соглашениям вас расстреляют за убийство военнопленного. Это, конечно, вы и без меня знаете. – Петерсен надеялся, что юный лейтенант понятия не имеет ни о каких Женевских соглашениях, о которых он и сам имел довольно расплывчатое представление. Его безапелляционный тон произвел должное впечатление: офицер уже не пытался препятствовать ни общению, ни иным действиям пленников.
Минуту поговорив с Алексом, Петерсен прошел за стойку бара, достал бутылку вина и стакан. Все это он проделал, не сводя глаз с лейтенанта, который в это время, должно быть, соображал, что ему позволяют таинственные Женевские соглашения. Майор присел за стол рядом с Джордже. Они принялись негромко беседовать и продолжали разговор до тех пор, пока в столовую не вошли Киприано, трое его Людей и Иосип с супругой. Итальянец выглядел менее жизнерадостным и уверенным, улыбка на его лице настолько угасла, что Киприано можно было назвать даже угрюмым.
– Рад видеть, что вы здесь не грустите, – сказал он.
– Для грусти нет повода. Нас лишь немного раздосадовал неожиданный подъем, – Петерсен наполнил вином стакан. – Но мы не злопамятны. Присоединяйтесь к нашей компании, майор. Это будет самый изящный способ принести нам свои извинения.
– Спасибо, воздержусь. Хотя вы правы – мне приказано перед вами извиниться. Я только что говорил по телефону...
– С «мудрецами» из штаба вашей разведки, конечно.
– Да. Как вы догадались?
– Откуда же еще поступает дезинформация? Мы с вами – коллеги, подобное постоянно происходит повсюду.