Гипнотизер в МВД: тотальный контроль (СИ)
Зато второй мой неприятель, Сабанин из Московского УВД, усмехнулся одними губами. Видимо, по его мнению, я сказал что-то очень смешное.
— Ну, смотрите, до чего мы докатились, товарищи. Теперь этот полоумный решил обвинить нас и представить сообщниками этого карточного маньяка. Что дальше? Может, кто-то из нас и есть тот самый призрачный Пиковый туз? Может, ты меня обвиняешь, циркач? Или это опять какие-то твои психологические уловки, на которые ты большой мастер, как говорят?
Хм, а он умнее, чем кажется. Я думал, что единственное, на что способен высокий начальник главного милицейского ведомства столицы, это изрыгать лесть и славословие в честь руководства, но он умеет, оказывается, думать и сопоставить факты. Я покачал головой.
— Я пока что не могу сказать, кто это. К сожалению, у меня нет доказательств, чтобы предъявить обвинение. Догадки есть, а вот доказательств нет. Как всегда, впрочем. Поэтому, Игорь, ты можешь пока что вздохнуть свободно. Мы тебя еще не будем арестовывать. Ты можешь спокойно лететь обратно в Москву. И заниматься сыночком Пашутина. Успокоить его, дать соску, чтобы не плакал.
Сабанин больше не улыбался. Его глаза сузились, превратились в узкие щелочки, как два стилета, готовые распороть меня насквозь.
— Значит, ты продолжаешь срывать заседание своими бредовыми идеями, при том, что у тебя даже нет чем их можно подтвердить. Я переговорю насчет тебя, и насчет того, стоит ли тебе вообще оставаться в рамках группы и мешать людям делать свою работу.
Да пожалуйста. Говори, сколько душе угодно. Мне, честно говоря, тоже не очень хочется видеть все эти пышущие недоверием рожи и говорить с ними, для того, чтобы поймать одного из самых опасных маньяков, что мне встречались. Кроме, разве что, майора Тимакова, который вроде бы дружит с головой и поэтому после моих слов начал внимательно приглядываться к другим участникам группы. И вообще, кажется, посмотрел на них по-новому.
Но с остальными приходится, черт подери, сидеть и разговаривать. И надеяться на их здравомыслие.
— Я скажу так, — ответил я и поглядел на участников совещания. — Скоро я обнаружу эту крысу, что сливает нас преступникам, извлеку ее на свет божий из зловонной канавы, в которой она прячется и прикончу на глазах у всех. Раздавлю, как гадину. А потом доберусь и до этого придурка, что называет себя Пиковым тузом. Поэтому передайте ему, пусть не бегает по стране и тем более, не шастает в Москву. Пусть остается здесь, в Ленинграде, чтобы я мог быстрее поймать его. Так мне удобнее.
Я поглядел еще раз на участников заседания и откинулся назад на стуле. Добавил:
— Все, теперь я умолкаю. И буду молчать, даже если меня попросят говорить. Некоторым здесь не по душе слушать мой голос. Не буду портить им аппетит перед обедом.
Больше на меня смотреть уже не стали. И так слишком много внимания было уделено моей скромной персоне. Теперь участники следственной группы продолжили отчеты о том, что удалось накопать.
Сначала продолжил Каверзин, потом Сабанин, потом Тимаков. У последнего еще не были готовы результаты анализов из лаборатории и его за это легонько попинали.
Впрочем, ничего больше Тимаков все равно предложить не мог. Даже отработка всех контактов Пашутина на предмет знакомства с Пиковым тузом ничего не дала.
Впрочем, я не сомневался, что так и будет. Этот мерзкий ублюдок слишком умен и изворотлив, чтобы подставиться так грубо и непрофессионально. Через поставщиков «травки», ага, конечно. Да он наверняка действует через длинную цепочку посредников, наблюдая за Пашутиным и готовя его для ритуального убийства.
Возможно, что он уже встречался с развращенным сыном высокопоставленного чиновника. И даже успел внедрить в его подсознание кодовое фразу, при произнесении которой Пашутин встанет и по собственной воле пойдет в то место, где ему сделают очень и очень больно. А если его попытаются остановить, то впадет в буйство, а потом размякнет, как мандарин, выпавший из грузовика и раздавленный шинами других машин.
Я уже дал рекомендации следить за Пашутиным в оба глаза, круглосуточно. Да и не сомневался, что ему и так обеспечили постоянную охрану и контроль. Но эту охрану нельзя держать вечно. А вот кодовое фраза будет храниться все время. Тем более, при высоком уровне гипнабельности Пашутина. Пароль можно активировать даже через пару лет. Простым звонком по телефону.
И тогда Пашутину не миновать участи жертвенного барашка.
Так что он обречен. Но его гибель можно предотвратить, если схватить Пикового туза за загривок. Переиграть в игру, которую он так любит играть. Побить его козыри.
Заседание подходило к концу. Хвалыгин еще раз напомнил, как важно нам сейчас предпринять как можно больше усилий, чтобы обезвредить жестокого убийцу.
Действовать сообща, несмотря на все разногласия, добавил он, глядя на меня. Я молчал, словно рыба, как и обещал. Говорить и так не хотелось.
А затем в кабинет вошел Рокотов. Правда, не такой Рокотов, которого я привык видеть. Монументальная броня комитетчика пала и за ней обнаружился растерянный человек.
— Товарищ Дашков, произошло нападение на Мальвину, — сказал он взволнованно. Майор походил на камбалу, вытащенную со дна океана на каменистый берег. Он беспомощно махал плавниками и открывал рот, чтобы заглотить побольше воздуха. Хотя камбала и не дышит воздухом. — Мы получили информацию только недавно. Агент, который осуществлял надзор и обеспечивал безопасность, едва успел забрать ее. Напали люди Пикового туза, в карманах обнаружены игральные карты, шестерка и семерка пик. Я пришел доложить по приказу товарища Щербакова, чтобы участники совещания…
Дашков стремительно поднялся. Я тоже насторожился. Потому что все это очень подозрительно походило на описание известного мне человека. На некую огненную шуструю девушку.
Которая не далее как вчера призналась-таки мне, что работает на спецслужбы. И у нее якобы имелся там какой-то невероятно хитроумный план по выманиванию Пикового туза из берлоги. И вот, судя по всему, она привела его в действие. Или хотела привести.
И вот к каким неприятным сюрпризам это тут же привело. Очень и очень интересно.
— Что с нападавшими? — тут же спросил Дашков. — Их арестовали?
Рокотов покачал головой. Прискорбно. Перестарались, значит.
— Никак нет. Застрелили при попытке к сопротивлению.
— А Мальвина? — меня вообще-то этот вопрос интересовал больше всего. Но только сейчас, во вторую очередь, бессердечный Дашков поинтересовался жалкой жизнью агента. — Наш охранник, обеспечивающий прикрытие?
— С ней все в порядке, — ответил Рокотов. Он постепенно приходил в себя. Даже порозовел лицом. — С охранником тоже. Он действовал по инструкции. Предотвратил нападение. Чересчур активно. Но в городе произошла перестрелка. Вся информация уже ушла…
Он недвусмысленно указал наверх. Туда, в небесный Олимп, в космос, где обитают полубоги марксистского общества. И которые не любят, когда в северной столице палят во все стороны и пугают мирных жителей, противореча тем самым широко распространенному тезису о том, что у нас самое мирное на свете государство. Ох, как не любят.
— Товарищи, на сегодня совещание закончено, — сказал Хвалыгин. — Давайте работать дальше по всем направлениям. Удачи и терпения.
Он торопливо поднялся, также, как и мы и помчался к своему кабинету. Почти в ту же секунду на его столе нетерпеливо зазвонил один телефон, потом второй, третий. Ага, началось. Веселая жизнь продолжается.
Мы потянулись к выходу и на пороге я обернулся и увидел, как Хвалыгин схватил трубку одного из телефонов, белого, без диска, и тут же ответил, стараясь говорить бодро и залихватски:
— Слушаю, товарищ министр!
Ага, Щелоков, легок на помине, тут как тут. Сейчас он вставит пистона самому Хвалыгину.
Но мне и самому влепили по полные помидоры. На лестнице, когда мы спускались в свой кабинет. Я как раз выискивал Дашкова и Рокотова, но кэгэбэшники мгновенно умчались, будто улетели на ковре-самолете. Так, как бы узнать, где находится моя Мальвина? Ей бы сейчас не помешала поддержка.