Не засыпай

Доктор Бреннер пытается утешить меня. Он говорит мне, что его секретарша позвонит Теду, чтобы он приехал и забрал меня. Он говорит, что не хочет, чтобы я оставалась одна.
– Но я не знаю, кто такой Тед, – произношу я так тихо, что только сама могу расслышать.
Его обнадеживающий голос окутывает меня, пока я не оказываюсь на стуле в зоне ожидания, слушая, как кричит ребенок в педиатрической процедурной дальше по коридору. Секретарша доктора Бреннера присаживается на корточки рядом со мной, протягивая коробку салфеток.
– Я оставила Теду сообщение, – говорит она. – Уверена, он очень скоро перезвонит. А пока доктор Бреннер попросил доктора Розена спуститься и поговорить с вами, когда он закончит со следующим пациентом.
Минутная стрелка часов в зоне ожидания будто бы застыла. Я не могу больше выносить ожидание. Я встаю с места и облокачиваюсь на стойку администратора, чтобы спросить, что происходит.
– Я только что оставила еще одно сообщение Теду. Его автоответчик говорит, что если он не берет трубку, то, скорее всего, находится на совещании. Я уверена, он скоро перезвонит.
– Может, у вас его неверный номер? Могу я проверить? – мне любопытно узнать больше об этом таинственном Теде, который, по всей видимости, записан как родственник.
– Это его номер телефона? – спрашивает она, поворачивая экран компьютера, чтобы я могла его прочитать.
Я не узнаю номер телефона. Однако адрес – совсем другое дело.
  
Глава сорок вторая
 
Среда, 17:08
Пока детектив Джек Лавель ехал по дневным пробкам в Бруклин, они с детективом Хэллидей изучали обрывки информации, которую на данный момент собрали по делу.
– Все просто, – сказал Лавель. – Лив Риз разозлилась. Она заколола своего бывшего, Теда Коула, и сбежала.
– Я думаю, что нам еще слишком рано сосредотачиваться на ней, исключив всех других подозреваемых, – заявила Хэллидей. – Тед считал, что Лив Риз в опасности. Вот почему он перевез ее в убежище. Может быть, человек, от которого он пытался ее защитить, натолкнулся на них обоих и убил Теда.
– Если это так, то почему он не убил и ее тоже? – спросил Лавель.
– Я не знаю, – подумав, ответила Хэллидей. – Я все еще считаю, что нам нужно выяснить, почему Тед считал, что Лив в опасности.
– Может, он это выдумал, – предположил Лавель.
– Зачем ему это делать?
– Может, Тед наплел своей невесте, что его бывшая в опасности, чтобы скрыть тот факт, что он снял квартиру, чтобы водить шашни с ней за спиной Элизабет.
– Если у Теда с Лив была интрижка, зачем Теду вообще что-то говорить Элизабет? – возразила Хэллидей. – Почему не наврать, что он работает допоздна или едет в командировку? Нет, – она помотала головой. – Тед сказал Элизабет правду. У него не было причин обманывать. Он искренне переживал за благополучие Лив. Нам нужно выяснить, почему.
– Наши ресурсы не безграничны, – заметил Лавель. – Прямо сейчас у нас есть вероятный подозреваемый, и этот подозреваемый – Лив Риз. Она выяснила, что ее бывший женится. Это расстроило ее настолько, что она упаковала всю жизнь в Лондоне и переехала в Нью-Йорк. Мы знаем это наверняка. Злость и предательство. У Лив Риз был чертовски убедительный мотив для убийства.
– Не все, у кого есть мотив, убивают, – отметила Хэллидей.
– Это правда, но у нее было кое-что большее, чем мотив.
Мотив был последним кусочком пазла. У Лив Риз была возможность, они оба согласны с этим. Камера видеонаблюдения показала, как она уходит с места преступления. У нее также были средства. Тед Коул был зарезан во сне – вероятно, после того как выпил вина, куда подмешали снотворное. Отпечатки Лив были на бутылке.
– Вы видели длинные темные волосы на подушке рядом с Коулом. Скорее всего, Лив Риз была с ним в постели в ночь убийства, – сказал Лавель, рассерженный тем, что Хэллидей стояла на своем. – И мы знаем, что в Лондоне у нее были проблемы с психическим здоровьем. Она была у психиатра. Даже ее соцработница согласилась, что бессонница может делать ее невротичной.
 
– Я признаю, что все говорит не в пользу Лив Риз, – сдалась Хэллидей. – Называйте меня упрямицей, но я все еще сохраняю способность судить непредвзято.
Все факты выстраивались в поддержку теории Лавеля. Лив Риз выглядела виновной во всех грехах. Однако у Хэллидей было чувство, будто они что-то упускают.
Она посмотрела в лобовое стекло, пытаясь понять, что беспокоило ее настолько, чтобы всерьез рассматривать призрачную возможность, что кто-то другой совершил убийство.
– Вы как-то притихли, – спустя какое-то время прокомментировал Лавель.
– Потому что мы что-то упускаем.
– Почему вы так думаете? – спросил Лавель, покосившись на нее.
– Я не думаю, что все так однозначно, как кажется. Верно, что все улики указывают на Лив Риз. Есть все основания считать, что она наша главная подозреваемая, – признала Хэллидей.
– Да, главная. Так почему же вас это не убеждает?
– Я беспокоюсь, что это может быть иллюзией, – пояснила Хэллидей. – У нас только некоторые кусочки пазла. Это заставило нас думать, что возникающий узор – совсем не такой, каким он на самом деле является.
Хэллидей знала пару вещей о пазлах. Когда она ушла из армии и столкнулась с чувством эмоциональной отчужденности после многих лет, проведенных в тесной компании боевых товарищей, она начала собирать сложные мозаики, чтобы занять голову.
Консультант ветеранов порекомендовал это как стратегию, чтобы снять стресс и получить ощущение достижения. Это помогло ей вытянуть себя из депрессивной дыры, в которую упало так много ветеранов во время перехода в гражданскую жизнь, особенно тех, которые, как и она, провели большую часть службы в горячих точках.
Хэллидей достала телефон и нашла в интернете номер лондонской больницы Святого Винсента.
В Лондоне было далеко за одиннадцать вечера, когда ей ответил оператор телефонной станции. Хэллидей спросила номер доктора Стэнхоупа, психиатра Лив Риз.
– Я из полиции Нью-Йорка, – объяснила она. – Мне срочно нужно поговорить с доктором Стэнхоупом. Насчет одной из его пациенток. Она может быть в серьезней беде.
Оператор дал ей мобильный номер врача. Хэллидей тут же набрала его, надеясь, что он оставляет телефон включенным по вечерам. Оставляет.
– Стэнхоуп, – раздался сиплый после сна голос.
– Извините, что тревожу вас так поздно ночью, доктор. Я детектив из Нью-Йорка, я расследую дело, касающееся одной вашей пациентки, Лив Риз, – сказала Хэллидей.
Его постельное белье зашуршало в трубке, когда он выбирался из кровати.
– Лив Риз оказалась здесь, в Нью-Йорке. Я из команды детективов, разыскивающих ее.
– Социальная работница из больницы говорила, что вы, возможно, свяжетесь со мной, – ответил врач. – Надеюсь, вы понимаете, что я довольно ограничен в том, что могу вам рассказать. Есть определенные вещи о пациентах, которые я не волен обсуждать. Врачебная тайна. Вы понимаете.
– Я полагаю, что она может быть в опасности. Надеюсь, это предоставит вам некоторую свободу действий в разговоре о ней. Так вышло, что я знаю, что у нее некоего рода амнезия, и мне интересна ваша точка зрения на это.
– Это очень редкое заболевание. Разновидность диссоциативной фуги. Только вместо одного приступа Лив переживает череду повторяющихся приступов фуги. Они начинаются всякий раз, когда Лив просыпается, и заканчиваются, когда она засыпает.
– Разъясните, доктор. Я не очень хорошо понимаю врачебные термины, – сказала Хэллидей. – Что имеется в виду под диссоциативной фугой?
– Это тип амнезии, имеющий психологические причины. Обычно вызван травмой и включает довольно необычные характеристики.
– Какие же?
– Человек пытается начать свою жизнь заново после травматического опыта. Он не осознает, что прошло время. У нас были случаи, когда люди с диссоциативной фугой брали новые имена, начинали новые жизни. Были даже случаи, когда люди начинали говорить с другим акцентом или на другом языке, – он сделал паузу для того, чтобы его слова были поняты. – Вы, должно быть, слышали о писательнице детективов Агате Кристи.