Сделка с дьяволом

Кейт молчала, словно прикидывая, стоит ли.
— Вы так много обо мне знаете, — улыбнулся он, — а я о вас, можно сказать, ничего. Не кажется ли вам, что это несправедливо?
— Вы преувеличиваете, сэр Аласдер. Все, что я знаю о вас, — это слухи, да и тем вы убеждаете меня не верить.
— Но вы по крайней мере знаете обо мне хотя бы слухи, а я о вас и того не знаю. Обычно мы разговариваем о чем угодно, только не о вас. Я спрашиваю не для себя, Кейт, а ради нашего маскарада. Согласитесь, это выглядит странно: мужчина встречается с женщиной, а сам ничего ней не знает…
Она молчала.
— Прошу вас, Кейт! — улыбнулся он.
Кейт не могла противиться его серьезному, пристальному взгляду и начала рассказывать о родителях, братьях… Аласдер слушал внимательно и, как казалось, не без интереса. Наполовину, конечно, это было игрой на публику, но лишь наполовину… Аласдер не столько слушал рассказ Кейт, сколько разглядывал ее. Сегодня она была в простом голубом платье, но как красиво обрисовывает оно ее девичью фигуру, маленькие круглые грудки… Нет, уж лучше смотреть ей в глаза — они здесь не одни, нужно делать вид, что он без ума от нее…Делать вид? Аласдер усмехнулся. Ему не нужно было делать вид: внешность Кейт действительно не оставляла его равнодушным. Да, она не из тех женщин, чья красота бросается в глаза при первом взгляде, — чтобы оценить ее очарование, нужно приглядеться, но тем лишь сильнее его ценишь… У Кейт нет, может быть, той тонкой, лебединой шеи, что входит сейчас в моду, но и та, которой наделила ее природа, вполне мила и грациозна. Рот, пожалуй, великоват, но и это ее не портит. А губы… Так и просят о поцелуе… И при этом настолько невинна, что сама не осознает, какую власть могут иметь ее чары, — это, пожалуй, в ней самое привлекательное… Аласдеру нравилась эта девочка — он не мог этого отрицать. Более того, он хотел ее, испытывал к ней сексуальное влечение. Сама она, должно быть, думает, что он не может испытывать влечения к такой, как она, что она не его тип женщины… И это, пожалуй, возбуждало Аласдера больше всего. Но он клялся, и не раз, что не сделает ей ничего плохого, поклялся себе, Ли, самой Кейт… И все-таки было бы заманчиво… Как правило, почти в каждой из своих бесконечных мимолетных связей Аласдер уже заранее знал, что может дать ему женщина в плане секса. А здесь он даже представить себе не мог… Это было интригующе.
— Простите? — переспросил Аласдер: Кейт задала ему какой-то вопрос, а он, погруженный в свои мысли, не расслышал.
— Не знаю, — вместо ответа проговорила она, — стоит ли рассказывать дальше: все равно ведь вы не знаете моего брата… К тому же мы что-то все никак не дойдем до главной проблемы, так что я, с вашего позволения, все-таки буду говорить о ней. Так вот, короче, мои родители хотят, чтобы я возвратилась как можно скорее. — Она понизила голос. — Родители сами послали меня в Лондон, но теперь они, похоже, начинают чувствовать, что им без меня скучно. Видите ли, проблема в том, что они, как ни любят друг друга, время от времени ссорятся, и весьма сильно. Ссоры в общем-то, если разобраться, пустяковые, ну, знаете, как бывает иногда — сорвешься из-за какой-нибудь ерунды… Самым лучшим в таких случаях было бы просто сделать вид, что ничего не было, не стоит, пожалуй, даже извиняться, мириться. А они, напротив, начинают делать из этого трагедию — у мамы истерика, папа запирается в кабинете, молчит целыми днями… А я, похоже, единственная, кто знает, как их помирить, на самом деле, нужно просто придумать какую-нибудь проблему, которую им пришлось бы решать вместе. Тогда они поневоле сойдутся, и, глядишь, в семье снова мир… На самом деле они безумно любят друг друга: как говорится, милые бранятся — только тешатся. Но без меня их будет некому мирить, и они это чувствуют…
— Но рано или поздно вы выйдете замуж, и кто тогда будет их мирить? Кейт рассмеялась:
— Об этом они стараются не думать — это убило бы их окончательно! Честно говоря, они, может быть, и отправили меня в Лондон затем, чтобы проверить, смогут ли прожить без меня. И вот теперь, судя по всему, они по мне безумно скучают. Пришлось написать им, что мне и самой здесь надоело, что я хочу домой… Похоже, эта весть их обрадовала.
— Вам здесь скучно? — Аласдер вскинул бровь. — А я-то думал…
— Я написала это, — поспешила уверить она его, — еще до того, как познакомилась с вами. От Лондона до нашего захолустья письма идут много дней. — Про вас, — Кейт отвела глаза, — я им не писала. Зачем? Они сразу же начнут прочить вас мне в женихи. А что до вашей репутации, сэр Аласдер, знаю, какой она была до нашего знакомства, но сейчас, мне кажется, она безупречна. Вас принимают в лучших домах; такие люди, как Ли и Норты, не чураются дружбы с вами, так что я лично не вижу проблем…
— Поверьте мне, Кейт, моя репутация не так безупречна, как вам кажется.
— Почему же?
— Вы еще не все обо мне знаете! — коварно улыбнулся он.
— Послушайте, Аласдер, скажу вам откровенно — хотите верьте, хотите нет, — вы все время говорите мне о какой-то вашей плохой репутации, но я так до сих пор и не вижу, что конкретно могло бы быть для нее основанием. Я лично никогда не наблюдала за вами ничего дурного и ни разу не слышала о вас ничего «ужаснее» мелких сплетен такого же рода, что и обо всех… Конечно, может быть, я и впрямь чего-то не знаю… Вы никогда мне не рассказывали о себе…
— Рассказывать особо нечего, Кейт. Близких родственников у меня нет. Братьев и сестер никогда не было, мать умерла, когда мне было тринадцать, отец, когда мне было шестнадцать, покончил с собой…
— Какой ужас! — вырвалось у Кейт.
— Ну вот, — мрачно улыбнулся он, — теперь вы наконец услышали обо мне нечто ужасное, как сами признали…
— Я не об этом! Это действительно ужасно, но не в том смысле, что это бросает какую-то тень на вас. Все это не говорит ничего о том, почему у вас плохая репутация. Вы так и не рассказали мне об этом. Если там есть что-то неприличное, изложите это как-нибудь иначе — с вашим красноречием у вас это получится, да и я вроде бы не настолько глупа, чтоб не понять…
Аласдер молчал. Лицо его было мрачнее ночи.
— Я должна это знать, — настаивала она. — Я все-таки ваш друг, я должна знать, что мне говорить, если, не дай Бог, придется защищать вас от каких-нибудь обвинений.
Аласдер молчал, уставившись в свой бокал.
— Ну что ж, — проговорила она, — я просила вас быть со мной откровенным. Не хотите — не надо, но тогда я, простите, не вижу смысла продолжать нашу дружбу. Прощайте, сэр Аласдер, я еду домой.
Аласдер поднял глаза. В них Кейт читала то, чего меньше всего ожидала увидеть, — отчаяние. В этот момент Аласдер не играл — ему явно не хотелось порывать с ней…
— Мне приходилось, Кейт, — начал он, снова потупив глаза и рассеянно вращая бокал, — бывать в разных местах, в том числе и не самых приличных. Мне приходилось заниматься многим, в том числе и не самым чистым. Спешу заверить вас, я по крайней мере всегда возвращал долги, хотя порой мне приходилось влезать в огромные долги, ни разу не жульничал при игре в карты и никогда не бесчестил порядочных женщин. Я далеко не ангел, Кейт, но, поверьте, никоим образом не злодей и не подлец. Но у меня есть цель, ради которой я готов на все — кроме, разве что чего-нибудь противозаконного или непорядочного. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Однажды со мной поступили очень несправедливо, Кейт, и я этого не забыл и не забуду никогда. Да, это не вся правда — всей я пока не могу вам сказать, — но, Бог свидетель, в моих словах по крайней мере не было и лжи. И в тот день, когда я сумею наконец восстановить справедливость, — я верю, Кейт, что такой день наступит, — я верну свое доброе имя. Вся моя жизнь подчинена этой цели. И мне нужна ваша помощь — осмелюсь полагать, больше, чем она нужна вашим родителям. По крайней мере, Кейт, они не одиноки, а у меня есть только вы…
Подобное признание заставило Кейт покраснеть. Да, Аласдер, несомненно, хороший актер, но на этот раз она почему-то чувствовала — чувствовала всем существом, — что он говорит правду.