Сплит (ЛП)
Мои глаза горят, и меня охватывает разочарование. Почему каждое мое положительное воспоминание превращается во что-то уродливое? Нет ни единой мысли о ней без упоминания смерти.
Раздражение от того, что у меня отнимают хорошие воспоминания, заставляет меня хотеть выпрыгнуть из своей кожи.
Вдалеке появляется синий знак. Это именно то, что мне нужно. Я уверена, Лукасу это не понравится, но сейчас мне на все плевать, я просто хочу, чтобы боль ушла.
Указываю на вывеску.
— Сверни туда. Мне нужно кое-что сделать. Это займет всего секунду.
Лукас
Это слишком близко.
Когда она спрашивает меня о том, чем я занимался до переезда в Пейсон, на краю периферийного зрения мелькает тьма. Я в ловушке в грузовике и не могу убежать, поэтому сосредотачиваюсь на ней и задаю вопрос о ее имени. Но изучение Шайен — это обоюдоострый меч, потому что чем больше я узнаю, тем больше хочу знать.
Теперь я на чужой территории.
На вывеске впереди написано: «ПРИЮТ МЕРТВЕЦА».
Мы в сорока пяти минутах езды от Пейсона и Финикса, вокруг ничего на мили, и она хочет быстро заехать в «Приют мертвеца»?
— Мы сказали мистеру Дженнингс…
— Я знаю, — ее слова срываются в нетерпении. — Мы доберемся туда на пятнадцать минут позже, чем планировали, и до сих пор мы хорошо провели время. Я не думаю, что это будет иметь большое значение.
— Я…
— Пожалуйста, — шепчет она, ее глаза устремлены в окно.
Я включаю поворотник и выезжаю на улицу.
— Спасибо, — она указывает. — Хорошо, следуй по грунтовой дороге. Я скажу тебе, где остановиться.
Я выполняю ее просьбу, и через пять миль она жестом просит меня остановиться. Прежде чем грузовик полностью останавливается, она выскакивает и мчится через густые заросли леса. Я запираю дверь и бегу за ней. Потеря дочери босса в лесу кажется верным способом добиться своего увольнения, или убийства.
К счастью, она топает, поэтому, следуя за звуком хруста подлеска, ее легко найти. Держусь на приличном расстоянии и надеюсь, что она знает, куда идет и как вернуться, потому что я ни на что не обращаю внимания, кроме как избегаю покачивания ее бедер в обтягивающих джинсов.
Через несколько минут краем глаза вижу вспышку зеленого цвета, как будто бросают ткань. Когда поднимаю глаза, то спотыкаюсь о камень, но ловлю равновесие, глазея на открывающийся передо мной вид.
Шайен снимает рубашку, стоит в черном лифчике и джинсах, прыгая на одной ноге, чтобы снять ботинок.
Она раздевается догола.
Я моргаю, глядя на грязную землю, и заставляю свои глаза оставаться на месте.
— Давай же, Лукас!
При звуке моего имени инстинкт заставляет меня дернуться, взглянуть вверх и… О, Боже, она стягивает джинсы с бедер. Совсем как той ночью у реки.
Я поворачиваюсь спиной, все мое тело напряжено, а одна очень конкретная часть пульсирует.
— Я… я просто… эм…
— О, да ладно тебе! Это будет весело!
Что будет весело? Раздеться догола в лесу? Это что-то вроде игры «Ты Бы Предпочел»? Оказаться голым в пустыне или в…
Она сжимает мое плечо, и я оборачиваюсь. Не моргаю, потому что не могу оторвать глаз от Шайен, стоящей передо мной в одном лифчике и трусиках. У меня пересыхает во рту, но это потому, что моя челюсть широко раскрыта. Захлопываю ее.
Я запоминаю, что находится под этими полосками ткани. У меня тяжесть и покалывание между ног, и, если она посмотрит, то заметит это, хотя, слава богу, этого не происходит.
— Но эм… — я киваю на ее плоский, мягкий живот.
Она берет меня за руку.
— Эй…
Мои глаза устремляются к ней.
— Тебе не нужно прыгать, если ты не хочешь.
— Хорошо. — Я облизываю губы и надеюсь, что она не чувствует, как сильно меня трясет.
— Но ты должен это увидеть. — Она поворачивается и тащит меня несколько ярдов через лес, пока не останавливается и не указывает. — Вот.
Я подхожу ближе, и деревья расступаются, открывая приличных размеров бассейн у подножия скалы.
— Ух ты…
— Это «Приют Мертвеца». Я все время приезжала сюда летом…
Она говорит, но мой разум замирает от близости ее тела.
— … остаться на весь день и поплавать…
Я чувствую тепло ее кожи на своем предплечье.
— … и Сэм бы…
Я моргаю и сосредотачиваюсь на ней.
— Сэм?
— Да, подруга…
— Ты сказала, что у тебя нет друзей.
— Я не знаю. Уже нет. Она работает в «Пистолс Питс», и хотя мы расстались в плохих отношениях… — она моргает и качает головой. — В любом случае, мы хорошо провели здесь время.
— Нет. — Я делаю шаг назад, увлекая ее за собой. — Ты не можешь прыгнуть.
Она прищуривается, глядя на меня.
— Конечно, я могу.
— Это безопасно?
Моя хватка становится крепче, и она подходит достаточно близко, чтобы я мог почувствовать тепло ее грудей, соприкасающихся с моими ребрами.
— Лукас, ты мне доверяешь?
— Нет. — Слово вырывается дрожащим шепотом.
Нежная улыбка смягчает ее лицо, и обеими руками она пытается ослабить мою хватку настолько, чтобы освободиться. Секундой позже поворачивается, делает четыре длинных шага и исчезает с каменного утеса.
Крик, который можно описать только как гортанный восторг, эхом отражается от стен каньона и прорезается сквозь деревья.
Бегу к краю, но там нет ничего, кроме круга белых пузырьков, омрачающих некогда спокойный пруд.
Жду, пока она всплывет, и как раз в тот момент, когда я собираюсь прыгнуть и спасти ее, она выныривает из воды с диким воем.
— Это было потрясающе! — она машет мне рукой. — Вода идеальна!
С адреналином, струящимся по моим венам, я позволяю себе на мгновение задуматься, каково это быть таким же свободным, как Шайен. Все, что я делаю, взвешивается с учетом опасности появления приступа. Угроза потерять сознание всегда тянет меня назад, чтобы перейти на более безопасную, менее рискованную сторону любой ситуации. Но что-то в ней заставляет меня хотеть стараться сильнее и рискнуть, как и других двадцатипятилетних парней. Звук ее визга разжигает огонь в моей груди, от которого мне хочется прыгнуть.
Риск потерять сознание может стоить нескольких секунд эйфории, которую я не испытываю с тех пор… Не могу вспомнить.
Я думаю о том, чтобы отступить и крикнуть ей, чтобы она встретила меня у грузовика, но что-то тянет меня к ней. Часть меня задается вопросом, не является ли это ничем иным, как желанием быть рядом, оберегать ее, потому что она принадлежит мистеру Дженнингсу, ведь я перед ним в долгу. Но как только эта мысль приходит мне в голову, так же возникают и другие.
Я хочу ей нравится.
Я хочу, чтобы она видела во мне храбреца.
Я хочу знать, каково это — быть нормальным.
Опускаюсь на камень и развязываю шнурки своих рабочих ботинок, сбрасываю их и набиваю носками. В свою кепку я кладу ключи от грузовика, бумажник и рубашку. Расстегиваю ремень, стягиваю джинсы, и по моим венам разливается адреналин.
— Лукас! Ты все еще там?
Я не отвечаю, но вместо этого стряхиваю онемение с рук и подпрыгиваю на носках.
— Я могу это сделать. Я могу это сделать. — Проверяю глубины своего разума и не нахожу никакой тьмы, задерживающейся на краю.
— Лукас! Куда ты делся?
Прежде чем я успеваю передумать, бегу и отталкиваюсь от края острого обрыва.
Я невесом.
Мои ноги брыкаются, а руки машут, когда тело инстинктивно реагирует, пытаясь бороться с гравитацией.
Еще один долгий вой от Шайен, и мой желудок подступает к горлу, когда я падаю и ударяюсь, это оживляет меня.
Вода бурлит вокруг меня. Не осознавая, как глубоко нырнул, я выныриваю на поверхность.
Я все еще здесь. Никакого затмения.
Я плыву с бунтарским криком, на который никогда не знал, что способен, за которым следует судорожный вздох.
— Срань господня! — ее глаза широко раскрыты, и я ухмыляюсь, видя явный шок, отразившийся на ее лице. — Не могу поверить, что ты прыгнул!
Она подплывает ближе ко мне, с ее черных ресниц капает вода, привлекая мое внимание к ее светлым глазам, которые, кажется, отражают блеск в воде. Я поражен силой ее восторга и волной, которую она посылает мне в лицо.