Назугум (СИ)

Не прошло и пяти минут, как турчанка засопела, прижимаясь ко мне бочком. Я еще раз слышал шум вертолета в отдалении, прежде чем провалился в глубокий и тревожный сон.
 Глава 18 
 Назугум 
Проснулся засветло — во рту была такая сухость, что язык практически прилип к небу. Высохшая за ночь жижа, тянула кожу, вызывая крайне неприятные ощущения. Фатима еще спала, свернувшись калачиком. Солнце еще только начало показываться, его первые лучи только озолотили краешек неба. Турчанка с ног до головы была покрыта высохшей коркой серой жижи. Волосы превратились в грязные жгуты, лишь область рта и глаз была относительно чиста.
Стараясь не шуметь, справил нужду и принялся за поиски бутылки с водой. К счастью, герметичность сосуда сослужила хорошую службу. Бутылка не погрузилась в жижу полностью. А вот печенья нигде не было видно, окинув взглядом площадь болота, пришел к выводу о бесполезности поисков. Найти печенье в жиже площадью в шесть соток — легче иголку найти в стоге сена.
Высохшая корка грязи снималась легко — в правом углу болота над жижой скопилось немного воды. Пить ее я бы не рискнул, но для умывания вода вполне годилась. Холодная вода принесла облегчение стянутой коже. Шума вертолета не было слышно, подождав еще полчаса, разбудил Фатиму. После принятия туалета турчанкой, отпили из остатка воды, понимая, что осталось меньше трети бутылки.
— Что будем делать? — На вопрос девушки у меня не было ответа. От погони мы, вероятно, ушли, а вот что делать дальше. Тупо идти на запад, надеясь пройти мимо всех и выйти к населенному пункту в Казахстане? Это было из области фантастики, на такое рассчитывать было глупо.
— Пока пойдем дальше на запад, чем дальше мы от лагеря, тем меньше вероятности, что нас обнаружат. Теперь многое зависит от того, когда и кто нам встретится на пути. Ты же уйгурский понимаешь хорошо, будем рассчитывать, что попадутся уйгуры и они нам помогут.
— Помогут,- уверенно заявила Демирель, — если хоть кто-нибудь из бежавших женщин спасся, то весь автономный округ уже знает, что это твоя заслуга. Тебя в лагеря за спиной звали Назугум в честь знаменитой уйгурской героини.
— А это кто такая?
— Героиня, возглавила борьбу против угнетателей, но я плохо знаю ее историю,- турчанка, наконец была готова идти дальше. Высохшая грязь при движении осыпалась, отмечая наш путь: вернувшись к болоту максимально счистил с себя корки грязи и заставил турчанку проделать то же самое. Не хватало еще, чтобы догадливый китаец понял откуда грязь и пошел по нашему следу.
Не знаю, как держалась Демирель, даже я был измотан — шли к концу вторые сутки нашего бегства. За это время мы пешком прошли не меньше пятидесяти километров, половину пути по буреломам и каменным осыпям. Несколько крекеров и пол литра воды составлял весь наш рацион за все это нелегкое путешествие. С моим повышенным обменом веществ и прожорливым аппетитом, такой вынужденный пост мне давался с трудом. К обеду вода закончилась — турчанка тоскливо посмотрела на бутылку и швырнула ее в кусты.
— Подбери,- негромко приказал Фатиме. Видя, что девушка не понимает, пояснил:
— Вдруг мы встретим родник, напиться сможем, а в запас воду не в чем будет взять.
Сколько веревочке не виться, все равно будет конец. За час до захода солнца турчанка окончательно сдалась.
— Саша, я не могу идти, ноги кровят, — присев на ствол упавшего дерева, Демирель скинула лагерные сандалии, обнажая ступни. Натертые мозоли кровили, лишь увидев ее ноги, почувствовал, что мои ступни тоже горят. Присев рядом, скинул свои сандалии, едва сдерживая мат. Картина была не лучше, чем показала турчанка.
— Приплыли, мать твою. Сейчас еще начнется заражение, язвы и прочая хрень,- недовольно бурчал себе под нос, когда услышал слабый хруст сухой веточки. Тело моментально напряглось, по спине пробежал холодок, а сердце начало бешеную гонку. Я не видел, но явственно ощущал присутствие чужого человека.
 
Положив руку на плечо Фатиме, чтобы та не вскочила, негромко проговорил:
— Рядом люди, не дергайся, сиди как будто не подозреваешь. Будь это китайцы, уже нас повязали бы, скорей всего охотники или браконьеры.
— Что нам делать,- не меняя позы прошептала в ответ Демирель.
— Ничего! Мы на поляне, а чужие за деревьями, ждать пока они сами не выйдут.
Не успел я ответить девушке, как из-за группы деревьев справа от меня, показался человек. Кто-бы это не был, он вышел к нам с западной стороны, садящееся солнце слепило, не давая его разглядеть.
— Нин ши шие? — голос был недоброжелательный. Вопрос незнакомца остался без ответа, китайский мы не знали.
— Шиз кимшиниз? — прозвучало уже совершенно с другой интонацией. Фатима встрепенулась и ответила, одновременно обращаясь ко мне:
— Он спрашивает кто мы?
— Ответь ему, что мы друзья и нам нужна помощь. — Около минуты я слушал их диалог, исподволь рассматривая незнакомца. Мужчине было примерно за пятьдесят, морщинистое обветренное лицо, невысокого роста. На голове панамка цвета хаки, одет в брюки военной раскраски и плотный свитер серо-зеленого цвета. В руках мужчина держал двустволку, к поясу приторочен крупный нож. Но мое внимание привлекла фляга в чехле, закрепленная на поясе слева. Только я открыл рот, чтобы сказать Фатиме насчет воды, как та сама обратилась ко мне:
— Его зовут Сахаб, он уйгур и является охранником леса.
— Егерем,- подсказал я замешкавшейся турчанке, — попроси у него воду, потом поговорим.
Демирель перевела мои слова, мужчина заулыбался, прислонил ружье к стволу дерева и отцепил флягу. Я демонстративно откинул одеяло, которым был прикрыт мой автомат, взятый наизготовку как только услышал хруст. Побледневшее лицо Сахаба было заметно даже в наступающих сумерках, мужчина кинул взгляд на свое ружье.
— Даже не думай, если бы я хотела, давно убила бы тебя. Но предпочитаю, чтобы оружие было у меня. Фатима, переведи ему и передай мне ружье.
Пока турчанка переводила, я дважды приложился к фляжке, не спуская глаз с лесника.
Мужчина задал несколько вопросов, среди потока слов я уловил знакомое — Сяодун. Не успел предупредить Фатиму, чтобы не говорила что мы из лагеря, как она уже несколько раз выговорила название Сяодун. Это было глупо — то, что встреченный являлся уйгуром еще не гарантировало, что он друг. Но Сахаб меня удивил — сделав шаг мне навстречу, он отвесил глубокий поклон, приложив правую руку к сердцу.
— Назардан керюсун, Назугум!
— Он говорит, чтобы Всевышний хранил тебя. Про побег из лагеря знают все, новости разлетелись повсюду. Китайцы вместе с предателями из числа уйгуров обыскивают все города и поселения. Говорят многих убили при бегстве, но много женщин спаслось, не всех нашли,- переводила Демирель речь Сахаба.
— Спроси его есть ли поблизости безопасное место, где мы можем отдохнуть и прийти в себя, далеко ли отсюда до границы с Казахстаном?
— Ближайший городок Накуанзи, это уезд, там есть полицейский участок и казарма с солдатами. До него примерно тридцать километров. Рядом с уездом Шакуанзи есть пара деревень, населенных уйгурами, но туда тоже опасно идти, потому что среди них могут быть предатели, перевела турчанка ответ лесника. Сахаб продолжил и говорил несколько минут, прерываемый Фатимой, задающей вопросы.
— У него в паре километров отсюда есть лесной домик, там есть вода и немного еды. Китайцы не бывают в этой избушке, Сахаб предлагает отдохнуть там и набраться сил. Он обещает съездить в Шакуанзи за лекарствами и продуктами для нас, клянется, что умрет, но не позволит, чтобы китайцы схватили Назугум.
Обдумывал я недолго — без помощи этого лесника нам не обойтись. Есть риск, что он сдаст нас, но придется ему довериться. Наши ноги разбиты, нам нечего есть и пить, отказавшись от его помощи мы долго не протянем.
— Пусть ведет к себе,- переломив ружье, вытащил патроны и вернул оружие леснику. Тот даже не пытался протестовать, улыбнулся по-отечески, с нежностью произнес: «Назугум» и решительно двинулся вперед. Пара километров оказалась дорогой длиной в полчаса, к поляне с небольшим деревянным домиком, мы подошли в темноте. Залаяла собака, из-за дома дохнуло навозом. Словно подтверждая мои догадки, замычала корова, почувствовав людей.