Протокол "Второй шанс" (СИ)

- Ну наконец-то! Яна Шимкова, римская группа высадки. Запрашиваю эвакуацию. Джузеппе ранен, Стан мертв, Мария пропала, Цезаря куда-то уволокли. Повторяю - запрашиваю эвакуацию. Джузеппе ранен…
«Если тебе кажется, что хуже быть не может – это тебе только кажется», - ему пора было давно это запомнить.
  
Ветеран (Квинт Калавий I)
 
Квинт быстрым шагом шел с форума, не разбирая дороги перед собой. В прежние времена, передвигаясь так, он непременно сбил бы несколько человек с ног, а еще от пары-тройки получил бы в челюсть, но сейчас все изменилось. Форум даже в дневное время практически пустовал - наученные горьким опытом жители Города предпочитали без лишней необходимости не покидать своих домов, и он не мог их за это осуждать. 
Текст прочитанного у ростр объявления никак не хотел умещаться у него в голове.
Они собирались принести в жертву захваченных в Перузии пленных. Прямо в Риме. В жертву его мертвому полководцу. То, что еще каких-то лет пять назад считалось дикостью, присущей разве что варварам, завтра должно было случиться в самом сердце Республики. Этот мир окончательно сошел с ума. Или точнее – проклятый мальчишка окончательно сошел с ума, а мир не мог ему ничего противопоставить.
Никаких сомнений по поводу того, что думало о человеческих жертвоприношениях большинство у него не было, но одно дело – думать, и совсем другое – громко провозгласить свои мысли вслух, рискуя оказаться одним из тех, кто пойдет на плаху следующим.
Встреча с Меммием, как назло, откладывалась. Если бы не она, он без промедления покинул бы Город, чтобы вернуться в свою тихую провинцию. Сейчас он был скорее рад тому, что при первом увольнении Цезарь выделил им землю подальше от Города. Хотя бы за жену и дочь переживать не приходилось. Там, окруженные семьями его бывших сослуживцев, они были в безопасности.
Свернув в проулок, он нырнул в дверь каупоны[1], где по прибытии в Город он снял себе комнатушку. Душное тесное помещение на первом этаже, не в пример улицам, было заполнено людьми, – цены на еду здесь были более чем доступными - но все они вели себя непривычно тихо. Умом он понимал почему – одно неосторожно брошенное в непроверенной компании слово грозило смертью, - но сердцем чувствовал всю неправильность происходящего. 
Тяжелая тишина давила ему на нервы.
- Калавий! – окликнул его скучающий за стойкой трактирщик, - Ну чего у тебя там? Встретился с этим твоим Меммием? – во взгляде его сквозила неприкрытая надежда на то, что встреча не состоялась и он, Квинт, проведет в его каупоне еще несколько дней.
Квинт его не разочаровал:
- Он еще в Город не вернулся. Управляющий говорит, что будет через пару дней, так что я пока у тебя останусь.
Трактирщик облегченно вздохнул:
- Чего стоишь? Устраивайся поудобнее. Есть будешь?
Пересчитав в уме имевшиеся у него средства, он не стал сильно выделываться, и, устроившись перед стойкой, заказал обычную кашу с мясом. Управляющий Меммия кормил его завтраками про два дня уже с неделю – и Квинт начинал подозревать, что что-то тут не чисто.
Трактирщик поставил перед ним тарелку с дымящейся аппетитно пахнущей едой и продолжил разговор:
- А зачем он тебе вообще понадобился, Меммий этот?
- Он, говорят, задолжал кому-то кучу денег и сейчас практически за бесценок продает одного грека-архитектора. Вот, купить хочу. Строиться надумал.
- У тебя земля есть? – трактирщик удивился намного сильнее, чем можно было ожидать.
Квинт уже успел набить рот, поэтому просто кивнул.
- А где? – продолжал допытываться трактирщик.
- В Цизальпийской Галлии, - прожевав, отозвался он.
Ишь ты, любопытный какой.
- Без обид, друг, но ты не похож на человека, который может купить себе землю, - ухмыльнулся трактирщик.
- Я и не покупал, - он прожевал очередную ложку каши и продолжил, - При роспуске легиона выделили. Я бывший примпил[2] десятого. 
Заговорившись с трактирщиком, спать он отправился уже за полночь и то только тогда, когда понял, что выпил слишком много и может случайно сболтнуть чего-нибудь лишнего. 
 
В последнее время ему частенько приходилось одергивать себя – большую часть своей жизни он провел в военных лагерях Цезаря и позднее Лепида, где за высказывание своего мнения, даже идущего вразрез с большинством, единственное, что тебе грозило – это получить в глаз от несогласного товарища, поэтому держать язык за зубами он не привык. Приходилось учиться сейчас - и не сказать, что эта наука давалась ему легко.
Молва о том, что на форуме уже собираются люди, настигла его посреди завтрака, который по времени был больше похож на обед – он порядком проспал сегодня. Ее не оказалось достаточно для того, чтобы заставить его оторваться от еды. Ковыряясь в завтраке, он только в очередной раз тихо порадовался тому, что Лепид распустил их еще три года назад и теперь мальчишка не имел ни малейшей возможности выставить его вместе с остальными охранять себя. Видеть то бесчестие, что должно было произойти, ему совершенно не хотелось.
Охочий до зрелищ трактирщик, однако, его мнение не разделял:
- Ну чего? Пойдем? – сказал он Квинту, когда тот подошел к стойке, чтобы расплатиться за свой весьма скромный завтрак, - Скоро начнется. Ты же не хочешь такое пропустить?
Больше всего на свете Квинту сейчас хотелось сказать ему «вообще-то хочу» и отправиться назад в свою комнату, но он в очередной раз себя одернул. Кто его знает, пересказывает ли он кому-нибудь разговоры и чем это может грозить, если все-таки да. Рисковать не хотелось. Если бы Квинт был одинок и отвечал только за самого себя – он определенно поступил бы именно так и будь что будет. Своей жизнью он давно не дорожил. Но он вот уже два года как был человеком семейным – и это накладывало определенные ограничения.
Идти на форум все равно не хотелось, и ему в голову пришел безотказный компромиссный вариант – прикинуться больным:
- Да я себя что-то неважно чувствую, знаешь, - Квинт состроил страдальческое лицо, - С самого утра голова раскалывается. Пойду полежу лучше
- Да ну, глупость какая. Проветриться тебе надо! Враз полегчает, говорю тебе, – трактирщик упорно увлекал его куда-то в сторону двери и он, в конце концов, был вынужден сдаться. 
Чем ближе они подходили к форуму, тем многолюднее становилось на улицах. Нет, до тех столпотворений, что бывали в Городе до начала проскрипций, сегодняшней толпе было далеко, – они добрались от Субурры[3] до форума буквально за считанные минуты – но все-таки.
- Интересно, их просто зарежут, как жертвенных животных или устроят какое представление? – глаза трактирщика горели неподдельным интересом, невольно вызывая у него ассоциации с галльскими друидами и заставляя усомниться в своих выводах. Поистине, этот город сошел с ума.
- Не знаю, - коротко отрезал Квинт.
- Чего ты такой невеселый-то? – с подозрением посмотрел на него трактирщик.
Вопрос выбил у Квинта почву из-под ног и заставил задуматься.
Если бы он честно сказал, что ему становится дурно от одной мысли о том, что мальчишка собирается сделать, или отрицательно отозвался о том дерьмовом театральном представлении, которое тот устроил несколько лет назад, протащив через Сенат закон о посмертном обожествлении Цезаря, он бы просто подписал себе смертный приговор, без какого-либо толку. К сожалению, красиво врать он тоже не умел – поэтому, снова пойдя на компромисс со своей совестью, он сделал вид, что не расслышал вопрос.
Тем временем они подошли к хвосту толпы и все внимание трактирщика переключилось на расталкивание людей, чтобы занять места поудобнее. О Квинте он, похоже, вовсе позабыл. Замечательно. Пусть выбраться из плотно обступавшей его толпы Квинт уже не смог бы, но теперь он мог спокойно потеряться, чтобы не изображать перед трактирщиком бурную радость от происходящего. Алиби у него всегда было при себе – старая травма колена, из-за которой он прихрамывал на правую ногу и толком не мог бегать.