Время ушельцев (СИ)

— Ну что я могу сказать? — снова спросил Митрандир. — Ксерокопия — это, конечно, здорово, но хотелось бы взглянуть на эту книгу живьем. Кстати, я слыхал, что в Приозерске рыба дешевая, можно закупить партию. А ты, Поломатый, дай телеграмму в Приозерск, что я приеду.
  
Свадьба по-арабски, или… Для цивилов — сойдет
 
Митрандир свернул с шоссе и, отъехав на сотню метров в лес, заглушил мотор старого «Ковровца». Вынув из коляски вместительную сумку, он достал из нее веревочный гамак и быстро натянул его между двумя деревьями. Приготовившись таким образом к ночлегу, он разжег бензиновый туристский примус, разогрел на нем нехитрый ужин и, съев его, попытался уснуть.
После целого дня за рулем заснуть почему-то никак не удавалось. Перед закрытыми глазами мелькали все те же столбы и деревья, деревья и столбы — а посередине бесконечная темно-серая лента дороги, убегающая вдаль…
На рукав его куртки упал пожелтевший осиновый лист.
«Марсианская монета», — подумалось ему.
 
 
Простучав в никуда, разбрелись поезда,
 
Темно-серым становится небо.
 
Трав осенних ковер освещает костер
 
В том краю, где ни разу я не был.
 
 
 
И, окрашены в цвет марсианских монет,
 
Листья падают так осторожно,
 
И средь этих красот дождь танцует фокстрот,
 
Позабытый давно и надежно.
 
 
 
Листья падают вниз, искры падают ввысь,
 
И трепещет, вздувается пламя…
 
Это есть Красота, это было всегда,
 
Это будет, когда нас не станет.
 
 
Стихи эти он написал прошлой осенью. А через несколько дней он узнал, что Алиса Семенова собирается замуж за некоего «Эль-Аннара из Саудовской Аравии» и приглашает в свидетельницы его сестру Галю Иноземцеву (в тусовке известную как Луинирильда).
— В гарем, значит, пойдешь? — пошутил он тогда.
— Что ты! — ответила Алиса. — Он же — суфий. Им по закону только одна жена положена. Они, даже если овдовеют, во второй брак не вступают.
Митрандиру это еще тогда показалось странным, но он промолчал.
… Свадьба была необыкновенно пестрая. Тиллис-ибн-Расуль, свидетель со стороны жениха, был так же черноволос и голубоглаз, как и сам Эль-Аннар.
— У арабов, кстати, голубые глаза считаются колдовскими, — говорила жена Тиллиса Неля, круглолицая блондинка со вздернутым носиком. — Обычно арабы людей с такими глазами побаиваются.
По-русски она говорила великолепно, чувствовалось, что это едва ли не родной ее язык.
— А вы откуда родом? — поинтересовался Митрандир.
— Я-то? Ой, смотрите, невесту выводят!
Невеста (в белом платье до пят) прикрывала лицо краем фаты.
— Ла! — замотал головой Эль-Аннар.
— Ла! Ла! — закричали Тиллис, Неля и все родственники и знакомые жениха.
— «Ла» — значит «нет», — пояснила Неля Митрандиру. — Сейчас на нее другое платье наденут и опять выведут. Таков уж у мусульман обычай, — добавила она, как бы извиняясь.
Митрандир хмыкнул, сообразив, что весь этот театр является не чем иным, как демонстрацией приданого.
— Ла! — забраковал Эль-Аннар еще один наряд.
— Ла! — вместе со всеми закричал и Митрандир.
Невеста скрылась, чтобы через несколько минут появиться в новом обличье. Но и оно было отвергнуто, и Алиса вновь исчезла за дверью.
— Ты что еще придумала? — послышалось оттуда. — Ты еще в купальнике покажись!
Но Алиса уже вновь появилась в дверях — в заношенных джинсах, с финкой на ремне и в брезентовой штормовке с опущенным на лицо капюшоном.
— На'ам! — вынес окончательный вердикт Эль-Аннар.
Митрандир без подсказки понял, что это означает «да».
Алиса откинула капюшон. Длинные рыжие волосы красиво обрамляли ее лицо, спускаясь на грудь. Синие глаза лучились радостью и счастьем. И Митрандиру показалось, что никогда еще она не была такой красивой.
 
Впрочем, для поездки в загс ее все-таки уговорили надеть платье, так что сама церемония прошла вполне благопристойно. Арабы, вопреки опасениям, стекол не били, в воздух не стреляли и «Аллах акбар» не кричали. Лишь в тот момент, когда Эль-Аннар и Алиса расписывались в большой красивой книге с невероятно скучным названием, Тиллис громко и нараспев начал декламировать какие-то стихи.
— Что это он читает? — шепотом спросил Митрандир у Нели.
— «Клянусь одним и двумя, клянусь мечом и чашею…» Ну, там еще много в том же духе, — прошептала она в ответ. — В общем, клянусь, «что все, здесь написанное, истинно, а тот, кто этому не верит, пусть сложит равные по красоте строки».
«Гармония строк как доказательство истинности? Хм, а в этом что-то есть», — подумалось ему тогда.
Но Тиллис уже закончил и вывел в положенном для свидетеля месте какую-то арабскую закорючку. Вслед за ним расписалась и Луинирильда. Толстая регистраторша произнесла несколько напутственных фраз, и новобрачные вступили в совместную жизнь.
Совместная жизнь, как водится, началась застольем. Магомет некогда запретил мусульманам пить вино. Но, по словам мусульманина и суфия Омара Хайяма,
 
 
Запрет вина — закон, считающийся с тем,
 
Кто пьет, помногу ль пьет, где, что, когда и с кем.
 
Когда соблюдены все эти оговорки,
 
Пить — признак мудрости, а не порок совсем.
 
 
И потому молодоженам была прежде всего поднесена чаша вина.
Алиса взяла ее за одну ручку, Эль-Аннар — за другую. Сняв левой рукой крышку, он отпил половину. Допив остальное, Алиса протянула левую руку с салфеткой и вытерла губы сначала ему, а потом — себе. Затем, поставив чашу на стол, Эль-Аннар взял поданный кем-то широкий и кривой меч и, держа его обеими руками, протянул Алисе. Та, положа свои ладони на клинок, произнесла какую-то фразу на странном певучем языке, и Эль-Аннар ответил ей. Никто из Алисиных родных и знакомых этого языка не знал, но смысл был ясен без перевода. Отныне они будут вместе всегда — или, по крайней мере, до того дня, когда их разлучит смерть. Но и эта разлука не будет вечной — в это верят все, кто верит в Бога, каким бы именем Он ни назывался.
А потому — будем жить и радоваться жизни!
…Бокалы звенели, ложки побрякивали, спиртное лилось рекою, в углу уже кто-то пел матерные частушки — в общем, было все, как всегда. И, как всегда, невеста была грустна — ей предстояло покинуть родной дом навсегда.
Выбрав момент, когда на нее никто не смотрел, Алиса вышла из комнаты и через минуту вернулась с пухлой тетрадью.
— Возьми это, — сказала она, протягивая тетрадь Луинирильде. — Почитай. У тебя должно получиться. Ты же знаешь, я, скорее всего, уже не вернусь. А здесь кто-то должен остаться. Ну, ты поймешь, когда прочитаешь.
— Ученика вместо себя оставляешь? — спросила бесшумно подошедшая Неля. — Правильно, так и надо.
…Смысл всего этого разговора Митрандир понял только несколько дней спустя, уже после отъезда Алисы, когда прочитал ту самую тетрадь.
Со всеми мыслимыми подробностями Алиса описывала в ней свои походы… через дырку в соседней изгороди, которая на самом деле была воротами в иной мир по имени Мидгард.
И не было никакого Эль-Аннара из Саудовской Аравии. Был Эленнар, сын народа фаэри, бессмертного племени, живущего в вечном единстве с породиешим их миром — да, да, тем самым. Там Алиса и сама принадлежала к этому племени — но здесь, в мире людей, это не проявилось бы никак. Вне своего мира, лишенные связи с ним, фаэри так же старятся и умирают, как все люди. Ну, разве что немного медленнее.
Так вот, значит, куда ушла жить Алиса…
  
На Русском Севере — хорошая погода…
 
Наверное, нет на Русском Севере более благодатной поры, чем последние числа сентября. Полыхают факелами березы, раскаленным металлом мерцают рябины, и только вековые ели по-прежнему стоят в своих темно-зеленых платьях, да редкие здесь сосны гордо возносят к облакам свои кудрявые головы. А облака медленно плывут по кристально-синему небу, отражаясь в голубых озерах — от крошечных, безымянных, которые ни на одной карте не сыщешь, до огромных Онеги и Ладоги.