Каратист: без компромиссов. Том 4 (СИ)
Трибуны снова взорвались криками, но еще раздались и аплодисменты. Публика все равно оценила наш поединок по достоинству и воздала мне должное.
Я поклонился стоя, процедура называлась рицу рэй. Сначала, как и положено, семен ни рэй, поклон почетному месту. Я повернулся на девяносто градусов, принял стойку фудо дачи, поднял кулаки перед лицом и опустил в исходное положение. Затем согнул верхнюю часть туловища, примерно до тридцати градусов и одновременно выдохнул: «Осу!». Между прочим, само это слово является сокращением от японского выражения «синобу», что означает «терпение».
При этом я все время смотрел вперед и видел прямо перед собой обжигающий взгляд главного арбитра.
Затем я повернулся к рефери и выполнил сюсин ни рэй, дань уважения ему. И, наконец, как и полагается, третий поклон, отагай ни рэй, с поворотом к все еще лежащему на матах Жану. Каждый раз я произносил «Осу!» и поднимал и опускал кулаки перед собой.
Дань уважения. Без ритуала в карате никуда. Жан пошевелился, поднялся, помощники увели его под руки. Я тоже сошел с татами, освобождая место для следующего поединка.
Мимо меня тут же валко прошел Ковалев, один из наших супертяжеловесов. Ему предстояло драться с Жаком-малюткой. Проходя мимо меня, Ковалев пожал мне руку, как всегда, крепко сдавив ладонь и вышел на татами, слегка поклонившись.
Щепкин обнял меня, выдохнул в ухо: «Молодец!». Я потер макушку головы, приводя волосы в порядок и вытащил капу изо рта. Потом слегка встряхнул голову, пытаясь прийти в себя после кумитэ.
На татами Ковалев и Жак-малютка поклонились друг другу, пристально глядя в глаза. Рефери, на голову ниже обоих бойцов, стоял между ними, и крутил головой, поочередно смотря снизу вверх то на одного, то на другого. Между соперниками он держал раскрытую ладонь, ожидая сигнала к началу поединка.
Трибуны еле слышно шумели. Французские болельщики надеялись на победу своего претендента.
— Ну, и как ты себя чувствуешь? — спросил рядом томный женский голос. Я повернул голову и заметил Эмили. Она стояла слева и не смотрела на меня. Глядела строго вперед, на татами. — Чувствуешь привкус победы? Победы, честно заработанной в бою. Какие ощущения?
Я тоже посмотрел на татами. Зрители начали свистеть и скандировать: «Жак, Жак, Жак!».
Оба бойца встали в стойки дзэнкуцу дачи, ноги на ширине плеч, стопа передней ноги выдвинута вперед. Задняя нога выпрямлена и отставлена назад. Корпус слегка наклонен.
Руки в положении гедан барай, то есть левый кулак внизу и впереди, а правый у корпуса и повернут вверх. Оба бойца стояли левосторонних стойках хидари. При этом, у Жака техника более отточенная, чем у Ковалева.
— Победы не было, — ответил я и вытер пот с виска. — Это просто одно из столкновений. Скажем так, преодоление опасного участка пути. Но до вершины еще далеко.
Эмили продолжала смотреть вперед. Рефери крикнул: «Кумитэ!». Жак-малютка на татами тоже завопил «Киай!» и сразу двинулся в атаку.
— Ты всегда смотришь на жизнь, как на цепочку битв и поединков? — спросила девушка. Глаза у нее загорелись при виде боя двух гигантов. — Даже когда общаешься с девушками?
Жак-малютка ударил ногой мае гери прямо из стойки, хотя кулаки при этом опустил к поясу. Бедра переместил вперед, больше толкая ступней, чем ударяя. Как и полагается, поднял и согнул колено бьющей ноги.
Пятку оттянул как можно больше назад, нанес резкий удар ногой. Ступня опорной левой ноги так и не отрывалась от матов.
Ковалев чуть сместился вправо и поставил блок гедан какэ уке, защиту крюком, когда рука идет вниз по большому кругу. Он зацепил лодыжку атакующей ноги Жака и подбил ее вверх.
Одновременно вращал бедрами и отклонил атакующую ногу противника в сторону. Блок поставил жестко, чтобы француз на время отказался от атак. Жак отскочил назад и бойцы снова встали в стойки дзэнкуцу дачи. Судя по всему, разведка боем еще не закончилась.
Зрители снова начали скандировать: «Жак!». Я кивнул.
— Совершенно верно. Жизнь — это непрерывная борьба. А вы, девушки, любите победителей. Тех, кто выиграл там.
Эмили потрогала мою руку.
— Ты дрался слишком хорошо для бойца со сломанной рукой и ребрами. Что это было? Проверка для меня? Или ловушка для Жана? Или все вместе и разом?
Я улыбнулся и посмотрел на девушку. Она тоже повернулась ко мне и слегка улыбнулась.
— Я исцелился чудесным образом.
Эмили ткнула меня кулачком в бок и протянула белый прямоугольничек плотной бумаги с золотистой надписью посередине.
— Увидимся вечером, боец. Вот моя визитка. Я обещала ужин, и я это сделаю.
Развернулась и ушла. Ромов стоял неподалеку, сразу за ней, он заметил визитку и беззвучно похлопал ладонями.
Я вздохнул и спрятал визитку в кулаке. В каратеги нет карманов, надо будет потом положить в сумку.
На татами Жак и Ковалев устроили настоящую мясорубку. Жак снова начал атаку, вплотную сблизившись с нашим бойцом и атаку его в лицо ударами уракен учи, то есть перевернутым кулаком.
Ковалев ставил блоки шуто учи и под конец умудрился схватить руку противника. Тут же сразу контратаковал йоко гери в область солнечного сплетения противника.
Жак не обратил внимания на попытку, сам продолжил атаку, схватил левой рукой Ковалева за ворот, потянул на себя, а правой рукой нанес нуки тэ, то есть удар рука-нож, прямо в горло нашего бойца.
Судя по всему, ударил очень сильно, потому что Ковалев тут же прекратил сопротивляться, схватился за шею обеими руками, захрипел и выпучил глаза. Вашу налево, разве такие удары не запрещены регламентом?
Рефери сделал вид, что все в порядке, только поднял руку, а Жак продолжил атаку. Отпустил Ковалева и снова ударил, только уже кулаком в лицо.
Нанес ой цуки, прямой удар с длинным подшагом вперед. Движение тела, тем более такого мощного и крупного, дает дополнительную силу.
Шаг вперед Жак сделал сзади стоящей правой ногой. И поэтому атаковал правым кулаком. Голень и нога при этом обгоняет колено, стопа на носке. Вес тела переносится на правую ногу. Получился тяжелый пробивающий удар в лицо.
Любому другому такой удар расколол бы череп на две части, но грузный Ковалев все еще сопротивлялся. Он успел подцепить ногу Жака, пытался его толкнуть назад, а француз продолжал лупить кулаком в голову нашего бойца.
Я закричал:
— Блок и в сторону, Саша! — но Ковалев вряд ли меня слышал.
Он отступал назад под напором Жака, беспомощно поднял руку, пытаясь защититься. Из носа хлынула кровь, левая щека тоже расцарапана, а зрители пришли в полный восторг и продолжали выкрикивать имя француза.
Наконец, последним ударом Жак добил Ковалева и тот повалился на маты спиной вниз. Не удержался, перевернулся боком и скатился с татами.
Рефери подбежал и оттащил Жака назад, а тот пошел кругами по татами, воздев руки высоко вверх.
— Вот гнида, он же выиграл запрещенным приемом, — сказал Щепкин. Он стоял рядом со мной справа, сложив массивные руки на груди и хмуро смотрел на Ковалева, пытавшегося встать и взойти обратно на татами. Кровь с лица капала на маты. — Но это никого не волнует, черт подери.
Угрюмый Филатов отправился к президиуму, но я знал, что спорить бесполезно. Судьи должны обеспечить победу одного из французских бойцов, это как дважды два. Легче прошибить кулаком бетонную стену, чем заставить их поменять решение.
Вместо этого я снова отправился медитировать. Чтобы достичь полной концентрации, я прибег к технике йогов. Давно уже не практиковал, но сейчас почувствовал, что надо изгнать из организма злые мысли и пораженчество.
Дышать нужно через нос. Я сел на поперечный шпагат на скамейку и выставил руки перед собой ладонями вперед. Большие пальцы соединил между собой.
Втягивал воздух через ноздри, дышал медленно, наполняя легкие кислородом. Иногда я выпячивал живот вперед, раздвигая нижние ребра, грудную кость и всю клетку. Потом втягивал живот, давая легким опору и наполняя воздухом.