Другой мужчина (СИ)
Боль постепенно уходила. Деймос пребывал почти постоянно в таком прекрасном настроении, что Вячеслав Романович заподозрил неладное и заставил его пройти ряд психологических тестов.
Результат не показали, но хватило комментария, что «лучше всё равно не могло быть, после того, что ты перенёс».
Деймос счёл, что всё в порядке.
Всё вообще было в порядке. После страха и боли протяжённостью в вечность, после ужасной аварии и долгого умирания ничего не могло быть плохо.
Жить — это счастье.
Пусть он уже не был тем же человеком. Строго говоря, Леонид всё же умер. Даже генетический код Деймоса отличался — структуру ДНК слегка поменяли. Совсем чуть-чуть — но нужно было скорректировать характер, заставить организм действовать по-другому, чуть лучше, слаженней, добавить воли к жизни.
Да и пережитое наложило отпечаток. Деймос изменился — совершенно, бесповоротно. И он считал, что резко к лучшему.
Конструирование тела закончилось, теперь поправляли, что есть. Выяснялось, что мышечный корсет куда лучше, чем искусственные нити, поддерживает органы и части тела. Впрочем, и те удалять не стали, оставили, как страховку. За счёт развития реакции, координации постепенно правилась нервная система. Занятия спортом помогали сделать тело куда более гармоничным, чем всё медицинское моделирование. И, со временем, они начали доставлять удовольствие — боль постепенно уходила.
В один прекрасный момент — наичудеснейший из моментов — Деймосу принесли зеркало.
Стереоскоп, даже выключенный, с функцией отражения, внушал священный трепет. Перед тем, как включить его, Деймос разделся — его больше не смущало чьё-либо присутствие.
Но никакая моральная подготовка не помогла сохранить самообладание. Он сначала даже отшатнулся, когда зеркало глянуло на него совершенно незнакомым человеком.
Честно говоря, Деймос ожидал, что просто изменится, станет немного другим, но похожим на прежнего себя. Даже новый голос, более низкий и не такой мягкий не подготовили к зрелищу человека в зеркале.
Этот некто двигался и говорил одновременно с Деймосом, даже удивительно. Правда поначалу даже мерещилось отставание и несинхронность движений. Казалось, он не совсем так поднял руку или дёрнул головой.
Казалось, его хотят обмануть, а правда просто ужасна.
Деймос снова и снова рассматривал свои руки, ноги, тело, сравнивал с отражением, пока, наконец, Вячеслав Романович не выключил изображение:
— Что тебе не нравится? У нас не было твоих внешних данных, а восстанавливать по изображениям слишком долго. Проще создать внешность с нуля. И вообще, ты должен стать другим человеком. Если люди узнают, что мы сделали, нас будут судить. Можешь потом потихоньку начать делать пластические операции, скажешь что помешался на Леониде Веряеве, хочешь выглядеть, как он.
— Нет, мне… наверное, нравится. Просто неожиданно. Не могу поверить… Что он — это я.
— Не так страшно, судя по тестам, у тебя лёгкое раздвоение личности. На уровне ниже психического отклонения. Со временем пройдёт. Может, тебе будет проще считать себя и его двумя разными людьми.
И врач уточнил:
— Под «его» я подразумеваю Леонида.
— А Настя? — тревожно спросил Деймос.
— А что Настя? Ты не сможешь сам разобраться со своей женой? Твоё дело, что сказать ей. Мы на всякий случай ничего ей не сообщали. Разумеется, это причинило ей боль и заставило пережить смерть мужа, но мы не могли знать, что она будет делать. Слишком важно то, что мы с тобой сотворили — для всего человечества, если хочешь. Что ж, теперь у тебя будет, чем её обрадовать, если захочешь.
— Конечно захочу! — возмущённо начал Деймос.
И осёкся.
— То есть, Настя может меня и не узнать?
— А как она узнает? Ты не только выглядишь по-другому, у тебя другие движения, рефлексы, жесты, мимика, другие вкусы и настроения, иной характер, даже лексикон понемногу меняется. Тебя никак не вычислить. Все эти разговоры про интуицию — интуиция есть совокупность жизненного опыта, хранимого в подсознании. Если ты ничего не расскажешь своей жене, она ничего и не поймёт. Никто не поймёт.
1 декабря
Деймос пытался глядеть Насте в глаза на протяжении всего рассказа — но у него это категорически не получалось.
Тем более, что каждый раз он натыкался на её пустой взгляд.
— Мне лично Деймос нравится куда больше, чем Леонид… Но вот как получится с Настей… Я не хотел, чтобы она жила со мной по обязанности, только в память о том, кем я был когда-то… Всё просто и понятно, я решил, что если она полюбит меня нового, отдельно от прошлых чувств, тогда ладно, но если я новый ей не понравлюсь, то не буду навязываться, как бы мне не хотелось. Поэтому и постарался завести новые отношения, как другой человек, не упоминая о Леониде.
— И ты таки понравился, — уточнил Арслан.
— Нет. Настя меня не любит. И, очевидно, не полюбит. Мы не будем вместе, хватит односторонних отношений. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива.
Деймос, наконец, смог посмотреть ей в глаза — не мимолётно, он не отвёл взгляда.
— Наши новые отношения — просто физические. Удовлетворение естественных потребностей организма. Настя, ты должна найти себе мужчину, которого сможешь полюбить, и который тебя сделает счастливой. Счастливой во всех аспектах, и физически, и душевно. Я тебя люблю, больше всего на свете, и сделаю всё, чтобы ты была счастлива. А это означает — найти себе другого и быть с ним. Так правильно, хоть сейчас ты можешь этого не понять. Позже поймёшь, увидишь, что я был прав.
— Примерно так, Мариш, — всхлипнула Настя. Она, забрав с собой Летти, ушла в комнату и связалась с женой Арслана. Хотя и не были они самыми закадычными подругами, но излить душу ей можно. Не только потому, что у них тёплые отношения, но и потому, что Маришка тоже в курсе про Деймоса и ей стоит рассказать остальное.
Летти сначала пыталась вести себя как обычно, незаметно. Но Настя рассказывала, разъясняя специально для неё, и постепенно целая картина сложилась даже у девушки, которая оказалась практически брошена в толпу незнакомых людей.
— Мы ушли — пусть поговорят… Может, мужики ему мозги вправят, а? Есть надежда?
— Мне тоже кажется, — решила Мариша, — что как-то не по мужски уступить кому-то. Любишь — будь рядом, я так это понимаю. А если трудно удерживать — да, трудно. Я от Арслана знаешь, сколько баб гоняю?
— Понимаю, — снова всхлипнула Настя. — Просто я-то как думала? Что я вдова. Нечто в этом трагически-благородное, да? И что меня добивается блестящий мужчина, упорно, несмотря на все препятствия. Каково, а? А получилось что? Что? Да то, что меня на самом деле просто бросили. Два раза.
— Из лучших побуждений же, — попыталась успокоить Маришка.
— Да ладно? Летти! — повернулась Настя. — Вот если бы Сергей сейчас бросил тебя под предлогом, что ты его не любишь и достойна лучшего, как бы ты себя чувствовала?
Девушка сжалась в углу кровати и выдавила:
— Даже не знаю… Просто… Ну…
— Ты что, не хочешь быть с ним?
— Я, наверное, хочу… Но вот вы. За вами, наверное, ухаживали, делали предложение, спрашивали, вы ведь могли сказать «нет».
— Положим, а у тебя не так? — удивилась Маришка.
— У меня просто вообще всё по-другому. Уже удивительно, что Серёже дали выбор. А я так-то сама виновата.
— В том, что он выбрал тебя?
Она кивнула.
— Когда его только доставили, он был таким потерянным… Даже испуганным. Я ему всё объясняла, помогла освоиться как бы.
— Но — не хотела, чтобы он потом… как это у вас считалось?
— Я как бы премия за хорошую работу. Не то, чтобы я была против конкретно его… Ну…
Она замялась, и Мариша подсказала:
— Ты была против того, чтобы быть премией.
— Да. Я на него злилась… Конечно, наши не поняли. С Сергеем мне куда лучше, чем без него. И еда другая, и иногда даже на лечение деньги. Просто… я кое-что посмотрела, почитала про ваш сегмент, когда Серёжа меня языку учил. У вас ведь я могу так же обслуживать механику, но мне за это дадут жильё, документы и даже деньги будут давать!