Командир Красной Армии (СИ)
Взяв у Рината Ильича нож, я быстро нашинковал ломтиками сало, остатки немного подсохшего хлеба и луковицу.
По сравнению со мной у деревенских стол был побогаче. Вареное мясо, свежий хлеб, вареные яйца, пирожки с мясом и картошкой, луковицы и кефир в кувшинах.
Присоединившись к пиршеству, я довольно быстро поел, можно сказать, наелся. Убрав остатки еды обратно, мы подложили путь, а я опять благополучно уснул, отсыпаясь.
Проснулся ближе к вечеру, сам — выспался. Привстав на локтях на качающейся телеге осмотрелся. Помимо нас троих, попутчиков прибавилось. Были еще две женщины, одна лет за пятьдесят, другая за тридцать. По виду мать и дочь.
— Добрый день, — поздоровался я.
— Здравствуйте, — поздоровались женщины.
— Николай Филиппович, когда прибудем?
— Да приехали ужо, вон пригород видно. Через полчаса на месте будем.
— Хорошо. Вы сразу на базар?
— Не, мы к дочке, переночуем. Но тебе по пути, она недалеко от железнодорожного вокзала живет, там есть вещевой рынок.
— Это хорошо, спасибо.
— Тебе, Виталий, ночевать есть где?
— Да нет, я в Казани только проездом был.
— Можешь с нами переночевать. Дочка недорого возьмет.
— Почему нет? Я согласен.
— Добре.
Высадив на окраине обеих женщин — кстати, они за перевозку не платили — мы въехали на улицы древнего города.
Мне было интересно разглядывать город, переживший столько веков. Странные трамваи, машины, повозки, людей в древних одеждах, у многих она полувоенная. Внимательно приглядываясь к людям, я заметил, что большинство были в шляпах или шляпках. Простоволосых было мало, да и то в основном это были дети.
До дома, где жила дочка возницы, мы доехали минут за сорок. Николай Филиппович не обманул, вокзал был где-то неподалёку, я отчётливо слышал паровозные гудки. Зато с другой стороны промелькнули белые стены Кремля.
Въехав в тихий дворик, остановились у одного из подъездов. Дальше мы втроем распрягли лошадь, загнали телегу к стене сарая, а лошадь завели в сам сарай, дверь которого нам открыл внук Николая Филипповича, пацан лет восьми. Андрейка.
Договориться о постое действительно не составило проблем, отдав всего пятьдесят копеек за ночь, я умылся и свалился на выделенную лежанку. Несмотря на то, что успел поспать за время езды, вырубился я почти сразу.
* * *— Виталий, ты попросил разбудить тебя утром. Да и мне пора на работу, — проснулся я сразу, как только Елена, дочка Николая Филипповича, коснулась моего плеча.
— Спасибо. Сколько время?
— Семь утра уже.
Елена была вдовой. Муж, работник прокуратуры, погиб два года назад, утонул. Так что жила она с сыном в двухкомнатной квартире одна.
— Я тебе еды положила на кухне, позавтракай.
— Спасибо.
Быстро поев (попутчиков уже не было, они на базар сорвались в шесть утра), я поблагодарил хозяйку и, собрав вещи, покинул приютивший меня дом.
К моему удивлению не я один был такой босой, стайка мальчишек лет двенадцати, пробежавшая мимо с удочками, ничем от меня не отличалась. Даже штанины были так же подвернуты до колен. Потому, поправив рубаху под ремнем, убрав складки назад, я подхватил корзину и зашагал в сторону железнодорожного вокзала — прежде чем совершать покупки, нужно узнать цены на билеты.
Своими видом да еще с корзиной в руках я напоминал отдыхающего, поэтому особо внимания не привлекал. Прогуливающийся по площади у вокзала милиционер, младший сержант, судя по треугольникам, только лениво скользнул взглядом по мне и продолжил патрулирование.
В кассы идти не пришлось, у входа на доске объявления висели расценки.
«Тэк-с, десять рублей до Москвы в купе и пять рублей на плацкартном. Хм, это дорого или дешево? Ладно, цены узнал, теперь на базар, там определимся».
Прежде чем идти на базар, я зашел в жаркое помещение вокзала и встал у кассы, где как раз покупала билеты на плацкартный вагон стайка девушек. К моему удивлению, они просто говорили, куда, и оплачивали, получая маленькие серенькие картонки билетов. Документы они не предъявляли. Воодушевившись, я узнал, когда ближайший поезд на Москву, вышел с вокзала и направился на базар. До четырех дня, времени у меня полно.
Помня о билете, я отложил десять рублей, решив потратить остальное — семь рублей бумажками и два рубля мелочью.
Базар располагался недалеко, дошел минут за десять. Причем торговали там не только вещами, но и продовольствием из ближайших деревень.
Покрутившись по нему, я продал корзину за сорок копеек — больше она не стоила — а оба кувшинчика по двадцать копеек.
Подойдя к мужичку, торгующему поношенной одеждой, я надолго завис у него, щупая и пробуя товар. Мне понравились заметно ношенные, но еще крепкие сапоги, но продавец запросил за них аж десять рублей. Обычно такие стоили около пятидесяти рублей, как я узнал у соседей, но именно у этой пары, у одного из сапогов был разрыв на голенище зашитый суровой ниткой. Походив по базару, я цены знал, даже в магазин заходил, присматривался, поэтому сразу начал торговаться. Сбив цену до семи рублей двадцати копеек (тут продавец уперся и ни в какую не хотел уступать), я бесплатно вытребовал у него два куска фланели для портянок.
Быстро обувшись, раскатал штанины и заправил их в голенища, теперь то, что штаны короткие, в глаза не бросалось. Прошелся, пробуя обновку на ходу. Блин, как же зашибись ходить в обуви! Можно было бы, конечно, купить полуботинки или вообще плетенки. Но мне требовалась обувь для долгих переходов, а эти сапоги, было видно, еще долго прослужат, хоть слегка и рваные. Я не привередничал, на что хватило то и купил.
Денег фактически не оставалось, но за рубль я у того же мужика купил вполне приличного вида солдатский сидор. Расплатившись, бодро зашагал к продовольственным рядам, где купил два каравая, шмат соленого сала, пару луковиц, десяток вареных яиц, два соленых огурца и шесть пирожков с капустой. В магазине взял две бутылки с газированной водой.
Убрав все в сидор (на нож денег не хватило, но если что, у соседей спрошу, не один же поеду), я направился к выходу с базара.
Время было часов десять, может, пол-одиннадцатого, поэтому, сходив на вокзал и купив билет в плацкартный вагон, я вернулся к базару и, устроившись на лавочке в тени дома, положив рядом сидор, достал из кармана штанов купленную газету и принялся изучать ее.
«Так. С годом я не ошибся. Газета сегодняшняя, шестнадцатое июня тысяча девятьсот сорок перового года. Почитаем, про что тут».
Внимательно изучив все колонки, прочитав их по несколько раз, я сложил газету и, развязав сидор, убрал ее — пригодится, туалетной бумаги у меня нет.
«Получается, через шесть дней начнётся война. Предупредить я местных все равно не успею, так что смыла нет, но вот будущую обстановку более-менее знаю, спасибо книгам альтернативщиков. Напишу первое письмо, что будет в первые дни войны, они почитают и отложат под скатерть, второе письмо заставит их задуматься. Решено, сажусь на поезд, он как раз девятнадцатого придет в Москву, там беру сразу до Минска или до Киева и еду дальше. Надеюсь, успею до начал неразберихи на дорогах».
Откинувшись на бревна сруба дома, в тени которого сидел, я стал лениво рассматривать прохожих. Я изучал их движения, как одеты, как ходят, как общаются друг с другом. Манеру речи. Буквально через пару минут мое внимание привлекло оживление метрах в двухстах от меня, с другой стороны площади. Подхватив сидор, направился к толпе.
Протиснувшись в первые ряды, я с ностальгией улыбнулся. Тут оказался обычный лохотрон, только вместо шарика и стаканчиков было три карты, которые ловко и быстро перемещал улыбчивый парень.
Поглядев, как разувают доверчивых сельчан, я вышел из толпы и, попив холодного кваса, что с бочки продавала полная тётка, отошел в сторону, к кустам, где, присев на кирпич, стал с интересом наблюдать за лохотронщиками.
Буквально через полчаса мое ожидание принесло свои плоды. Я заметил, как в плотной толпе, шумевшей где восторженно, где возмущенно, замелькали юркие парни-карманники.