Трагедия Зет

— Сколько копий было в папке, отец? — медленно спросила я.
Хьюм бросил на меня резкий взгляд:
— Четыре.
— А на столе пять конвертов!
* * *
Я почувствовала себя немного лучше при виде испуганного лица окружного прокурора и алчности, с которой он схватил со стола стопку конвертов.
— Мисс Тамм права! — воскликнул он. — Кармайкл, как это случилось? Сколько писем продиктовал сенатор?
Секретарь выглядел искренне удивленным.
— Только четыре, мистер Хьюм. Копии которых вы прочитали.
Хьюм быстро просмотрел конверты, передавая их нам. Конверт с письмом Илайхью Клею находился на верху стопки; его покрывали пятна засохшей крови. Под ним было письмо редактору «Лидс икзэминер» со словом «Лично», напечатанным в углу конверта и подчеркнутым. Третий конверт был адресован начальнику тюрьмы — на краях лицевой стороны виднелись следы скрепок. Правый нижний угол занимала надпись: «Касательно письма № 245 насчет продвижения по службе сотрудников тюрьмы Алгонкин». Конверт с письмом губернатору был дважды запечатан личной печатью сенатора из синего сургуча, а в углу снова находилось подчеркнутое слово «Лично».
Пятый конверт с письмом, не имевшим копии под копирку, Хьюм обследовал гораздо дольше, прищурив глаза и кривя губы в безмолвном свисте.
— Фанни Кайзер. Так вот откуда ветер дует, — сказал он и подозвал нас.
На конверте не было отпечатанного текста — имя и адрес были написаны черными чернилами властным размашистым почерком.
— Кто такая Фанни Кайзер? — осведомился отец.
— Одна из наших видных горожанок, — рассеянно отозвался окружной прокурор, вскрывая конверт.
Я заметила, как шеф Кеньон напрягся и быстро шагнул к нам, а несколько его подчиненных подмигнули друг другу, как делают мужчины при упоминании женщин легкого поведения.
Письмо внутри, как и адрес на конверте, было написано от руки тем же размашистым почерком. Хьюм начал читать вслух, но при первом же слове остановился, бросил быстрый взгляд на кого-то вне поля моего зрения и продолжал читать про себя. Его глаза блеснули. Отведя в сторону Кеньона, отца и меня и повернувшись спиной к остальным, он позволил нам прочитать письмо, предупредив легким покачиванием головы, чтобы мы не читали вслух.
Записка начиналась без приветствия. Подпись также отсутствовала.
«Подозреваю, что мой телефон прослушивает К. Не пользуйся телефоном. Я сейчас пишу Айре об изменении плана в соответствии с нашим вчерашним разговором и твоим предложением.
Сиди спокойно и не паникуй. Мы еще не проиграли. И пошли на разведку Мейзи. У меня есть маленькая идея насчет друга X.».
— Почерк Фосетта? — спросил отец.
— Несомненно. Что вы об этом думаете?
— «К.», — пробормотал Кеньон. — Он не имел в виду… — Шеф полиции покосился рыбьими глазками на Кармайкла, стоящего в другой стороне комнаты и тихо разговаривающего с Джереми Клеем.
— Меня бы это не удивило, — пробормотал Хьюм. — По-моему, в нашем друге секретаре есть что-то странное.
Он кивнул одному из детективов в дверях. Тот подошел со скучающим видом, как герцогиня к очередному поклоннику.
— Возьмите кого-нибудь из ребят и проверьте все телефоны в доме, — тихо приказал Хьюм.
Детектив кивнул и отошел.
— Кто такая Мейзи, мистер Хьюм? — спросила я.
Уголки его рта слегка наморщились.
— Думаю, Мейзи — молодая леди с большим талантом в определенной области.
— Понятно. Почему бы вам не говорить прямо, мистер Хьюм? Я уже взрослая. А под «другом X.» сенатор Фосетт, полагаю, подразумевал вас?
Он пожал плечами:
— Похоже на то. Очевидно, мой великодушный оппонент намеревался продемонстрировать с помощью того, что обычно именуют подтасовкой, что Джон Хьюм не такой педантичный моралист, каким хочет казаться. Несомненно, Мейзи было предназначено меня скомпрометировать. Такое проделывалось и раньше, и наверняка нашлось бы достаточно свидетелей, чтобы удостоверить мое… э-э… распутство.
— Как приятно вы выразились, мистер Хьюм! — сказала я. — Вы женаты?
 
Он улыбнулся:
— Вы предлагаете себя на роль жены?
Возвращение детектива, посланного для проверки телефонов, избавило меня от тягостной необходимости отвечать.
— С аппаратами все в порядке, мистер Хьюм. Во всяком случае, снаружи. Я взгляну на провода здесь…
— Погодите, — быстро прервал Хьюм и повысил голос: — Кармайкл!
Секретарь обернулся.
— Пока это все. Пожалуйста, подождите снаружи.
Кармайкл невозмутимо удалился. Детектив сразу же начал обследовать провода, ведущие от стола к коробке на стене, и долго возился с самой коробкой.
— Трудно сказать, — доложил он, поднявшись. — На вид все в порядке, но на вашем месте, мистер Хьюм, я вызвал бы специалиста из телефонной компании.
Хьюм кивнул.
— Почему бы не вскрыть эти конверты, мистер Хьюм? — предложила я. — Возможно, письма внутри не соответствуют копиям.
Он посмотрел на меня, улыбнулся и снова взял конверты. Но все послания были идентичны прочитанным нами копиям. Окружной прокурор, казалось, особенно заинтересовался приложением к письму в тюрьму Алгонкин, приколотым к оригиналу скрепкой. Оно содержало список имен, рекомендованных к повышению по службе. Хьюм внимательно изучил его, потом отбросил в сторону.
— Ничего. Спасибо за догадку, мисс Тамм. — Он поднял трубку телефона на столе. — Отдел информации? Окружной прокурор Хьюм. Дайте мне домашний телефон Фанни Кайзер — местный… Благодарю вас. — Хьюм назвал номер и стал ждать. Мы услышали гудок звонка телефониста. — Не отвечает? Хмм… — Он опустил трубку на рычаг. — Прежде всего нам нужно расспросить мисс Фанни Кайзер. — Хьюм потер руки с мальчишеским, хотя и мрачным удовлетворением.
Я придвинулась ближе к столу. Рядом с креслом, где сидел убитый, находился кофейный столик. На нем стояли электрический кофейник, чашка и блюдце на подносе. Я с любопытством притронулась к кофейнику — он был еще теплым. На дне чашки оставалась кофейная гуща.
Моя теория ползла вверх, как веревка индийского факира. Я горячо надеялась, что она окажется более устойчивой. Если это правда…
Я отвернулась с торжеством в глазах — боюсь, достаточно заметным. Окружной прокурор Хьюм смотрел на меня почти сердито. Я не сомневалась, что он намерен расспросить или отчитать меня, но тут произошло нечто изменившее весь ход расследования.
 
Глава 5
ШЕСТОЕ ПИСЬМО
Его обнаружение задержалось на некоторое время.
Снаружи из коридора послышались голоса и шарканье ног, и в следующий момент один из людей Кеньона, стоящий в дверях, пробормотал извинение и шагнул в сторону, склонившись, словно в присутствии королевской особы. Все разговоры прекратились, а я заинтересовалась, кем могла быть эта могущественная личность, заставившая человека, облеченного властью, уступить дорогу.
Но мужчина, появившийся в дверном проеме, едва ли обладал внушительной внешностью. Это был маленький и абсолютно лысый старичок с розовыми щеками, обычно ассоциирующимися со снисходительным дедушкой, и солидным брюшком, нависавшим над бедрами. Пальто его выглядело весьма поношенным.
Но при виде глаз посетителя мое впечатление о нем сразу же изменилось. В них ощущалась сила, которую признали бы в любой компании. Голубые щелочки под бровями походили на две ледышки — твердые и безжалостные глаза мудреца, познавшего все зло этого мира. Они выглядели не просто коварными, а поистине сатанинскими. Особенно ужасными делал их контраст с веселой улыбкой и стариковским покачиванием розового лысого черепа.
Я с удивлением смотрела, как Джон Хьюм — реформатор, защитник народа, Давид, бросающий очищенные огнем камни в чудовищного Голиафа, — быстро пересек комнату и схватил пухлые ручки старика с явными признаками уважения и удовольствия.
Притворялся ли он? Едва ли от него мог ускользнуть безжалостный холод в глазах пришедшего. Возможно, его собственные энергия и праведность были такими же фальшивыми, как улыбка старичка…