Мой янтарный берег (СИ)

- Чтоб тебя, ты когда-нибудь заткнешься, сука? – негромко, но выразительно процедили с веранды.
- Извините, – сказал Олег. – Здравствуйте.
Он не раз попадал в неловкие ситуации, но вести светские разговоры с собакой на руке и по уши в отцветающих пионах еще не приходилось. От того, пока он подбирал слова, незнакомец успел подойти вплотную и теперь взирал на него сверху вниз с непонятным выражением лица. То есть, казалось, что его лицо, правильное, даже красивое, вообще лишено какого-либо выражения.
- Извините, – повторил Олег. – Я, наверное, не туда…
Как же не туда. А веранда точь-в-точь как на фотографии? А янтарный дом? Номер-то на воротах, в конце концов, точно тот. Или у Каравая гости?
- Я к другу. Караваев Михаил здесь живет? Я не предупреждал, что приеду, но…
Он путался и запинался, псина продолжала слюнявить рукав, незнакомый парень как в статую превратился.
- Цветы! Герочка!!! – к ним подлетела, как показалось сначала Олегу, девочка-подросток. Нет, симпатичная молодая женщина, просто хрупкая, низкорослая.
Охая и причитая, она отодрала от Олега собачку.
- Мои пионы… Герочка, он тебя не обидел? Не ударил? Слава, кто это? Что вы в моей клумбе делаете?!
Вид у женщины был слегка ненормальный, но она хотя бы изъявляла желание с ним пообщаться, в отличие от застывшего столбом парня.
- Я ищу Михаила Караваева, – повернулся к ней Олег. – Я ему звонил, но никто не отвечает…
- Конечно, не отвечает, – вполне вменяемо ответила женщина. И добавила то, от чего пришла очередь Олега потерять дар речи. – Телефон ему в гроб положили, так зарядка наверняка уже кончилась.
Искать в ее словах черный юмор ему даже в голову не пришло. Олег растерянно посмотрел на парня (ноль реакции), снова на женщину.
- Кому… в гроб?
- Караваеву твоему, – с неожиданной злобой выплюнула та. – Наклюкался и в аварию. И сам всмятку, и жену с дочкой на тот свет отправил! Сестричку мою с племянницей! Они-то в чем виноваты?
Цветочный запах назойливо лез в нос, к горлу подкатила тошнота.
- Entschuldigen Sie… Извините, – пробормотал он. – Уже ухожу. Только… helfen… помогите встать, пожалуйста.
- Помоги, Слава, что стоишь? Видишь…
Остаток фразы утонул в мерном шуме. Не то чтобы Олег потерял сознание, но когда темнота и гул исчезли, он обнаружил себя в коляске метров за пятьдесят от дома. Значит, как-то на автомате оттуда убрался. Из хорошего, янтарного дома в озере цветов. Он вспомнил запах пионов и едва успел свеситься вбок.
- Это он по-немецки, что ли? – озадачилась Люля, потрепала Геру и вздохнула: – Бедный. Побелел весь. Совсем мальчик, еще и инвалид. Стоп, а как он до клумбы дошел?.. Слава, ты куда? Вернись немедленно!!
Под визгливый лай шавки Славка запрыгнул на веранду. Ну же, карандаш, или зажигалка, или еще какая хрень… Рванул в гостиную, схватил со стола ручку и, толкнув с дороги возмущенную Люлю, выскочил за ограду. Этот «мальчик» не мог далеко уйти… уехать. «Мальчик» и не уехал. Правда, подходить к нему прямо сейчас едва ли стоило. Ну-ну, мы еще и нервные… (Ага, была Люля с токсикозом, теперь этот – с нервами). Что ж, может, это к лучшему. Обождав (ждать пришлось порядочно), покуда парнишка придет в себя и тронется дальше, Славка его догнал.
- Извини, ты, случайно, у нас ничего не обронил?
На протянутую вещицу паренек взглянул довольно туманно и покачал головой. М-да, будь даже ручка действительно кем-то потерянной, она едва ли могла ему принадлежать, если учесть, что Славка стянул первую попавшуюся. А если конкретнее, Люлину любимую – ярко-розовую и увенчанную миниатюрным мышонком.
- Я Слава, – он подхватил с подлокотника вялую ледяную ладонь с посиневшими ногтями и энергично потряс. – Я здесь у твоего друга комнату снимал, а когда он ну… теперь мы с невестой здесь живем. Долго объяснять.
- Олег, – неохотно откликнулся парнишка.
- Очень приятно. Надолго сюда собирался?
- На месяц. Но какая разница теперь… Danke… Спасибо. До свидания, – он явно вознамерился свернуть разговор.
 
- Притормози. Ты откуда?
- Из *** .
- И что теперь делать будешь?
Будь парень не так потрясен, наверняка бы поинтересовался, какое Славке дело. Или послал бы подальше. Но в порядке он не был. И потому отвечал, как автомат.
- Заберу вещи из камеры хранения и вернусь. Все равно хотел побыть hier… здесь. Найду жилье…
- Уже нашел, – бодро заявил Славка. – Поживешь у нас. Дом огромный, и ты ведь не чужой. Я тоже с Михайлой успел подружиться. Мировой мужик. Был.
На Славкино счастье, у Олега не осталось никаких душевных сил сопротивляться. Выглядел он вообще так, будто с облегчением завалился бы в обморок. Так что Славка решил оставить паренька дома – лучше даже запереть – а самому быстренько смотаться за его шмотками.
В доме его ждала приятная неожиданность.
На ступеньках веранды красовалась небольшая плотная сумка, а зареванная Люля поправляла перед зеркалом шляпку.
- Солнце мое, ты куда намылилась? – озадаченно спросил он.
- Я от тебя ухожу, потому что ты меня не любишь, – всхлипнула она. – Убегаешь неизвестно куда, толкаешься, ручку спер…
Славка бросил тревожный взгляд на Олега. Паренек отрешенно смотрел на клумбу и потихоньку зеленел, на реплику о ручке как будто не отреагировал.
- Милая…
- А он что здесь делает?
- Снимает у нас комнату.
- С каких это пор?
Славка внутренне ощетинился.
- С сегодняшних.
Люля вздернула носик.
- Прекрасно. Пусть он тебя и развлекает, потому что я вернусь через месяц. Может быть. Не застану дома – считай, мы друг друга не знаем. Понял, Славочка?
В этот момент он впервые почувствовал, что почти любит ее. Какая же она молодец, умница распрекрасная! Как вовремя в эту милую вздорную головенку взбрело выместись отсюда и не мешать ему! Как чудесно, что в горячке она не подумала: уходить вообще-то ему бы полагалось, не ей, хозяйке дома!
- Дорогая… – Славке захотелось расцеловать ее, даже не сразу сообразил, что бурное проявление радости в этой ситуации вряд ли уместно.
Выручила кривая мимика.
- Да хоть обрыдайся! – победно выкрикнула Люля. – Не поможет. Я ухожу!
Она легко подхватила сумку и порысила к воротам. Славка вытащил обмякшего Олега из коляски, усадил на банкетку в прихожей, взял у него жетон и тщательно закрыл входную дверь. Дверь надежная, не из картона. На окнах решетки. Подумал – и для верности запер коляску в гараже. Вроде бы этот чудик все-таки может немного ходить. Но так уж точно никуда не денется.
Захлопнув калитку, Славка бодро зашагал к пристани. Они с Люлей как раз успевают на паром. Превосходное настроение не испортил даже тот факт, что Люля в расстроенных чувствах оставила ему свою гадкую собачонку.
Олег. Олешек. Олененок Бэмби. Прозвище подходило и взрослому Олегу – отнюдь не крупное телосложение, длинные ноги и рыжевато-коричневая челка. Блестящие черные глаза укуренного теленка. Славка себе не поверил, в ступор впал, когда узрел нового Хранителя на тарелочке с золотой каемочкой (Люлина клумба неплохо справилась с ролью тарелочки). Он не больно-то изменился за пятнадцать лет, хотя бегал тогда вполне самостоятельно и очень даже шустро. Впрочем, Славке неинтересно было, как Олег попал в инвалидное кресло.
Роль Хранителя обычно передается по наследству. Это увечное травоядное со знанием немецкого Караваеву никаким боком не родня. Что ж, бывает и так. Оба, и Караваев, и Олег, знали о существовании «черта», довольно успешно по мере сил с ним боролись, бабка (чтоб ее на том свете припекли погорячей) рассказывала обоим об Ожерелье, хотя Олег был им чужой. Как чувствовала. Хотя почему «как»? Они почти все чувствуют, Хранители. Но Караваев науку забыл… скорее, не захотел помнить. А Олег помнит? Ему меньше лет было, чем Караваеву. Нет, не следует торопиться. Времени мало, но оно есть. Надо сдувать с Олега пылинки, чтоб не случилось с ним никаких непредвиденных несчастий. Надо выяснить, что он помнит, что знает… И главное, как у него Ожерелье выманить. Теоретически, по изначальной задумке, это невозможно. На практике случается всякое. Выпросить. Выкупить. Если надо, выбить.