Хозяйка кофейной плантации (СИ)

— Ты пожалеешь ещё, что не помог мне Джон, — угрожает Верейра. — Поплатишься за то, что избил меня. Вы все пожалеете.
Мне кажутся его угрозы пустым звуком. Педро Верейра не производит впечатления человека, который может отомстить.
Для меня важнее то, что Мигель уезжает. Дон Смит изрядно потрёпанный, но не побеждённый проходит к чёрному входу. Куда отправился Верейра, меня не интересует.
Я крадусь в спальню. Сознание юной Виви снова активизировалось. А девушка, в тело которой я вселилась, была действительно не слишком умна. И с вот этой средневековой дурью, которой забита голова моего нынешнего тела, мне предстоит бороться.
Даже сейчас мне подсовывают посторонние мысли о том, что собирается уезжать муж, так это же хорошо.
Возможно, хорошо для Виви, но не для Тори. Я хочу ещё немного времени, чтобы помириться с Мигелем.
У него тёмная биография, но широкие жесты. Мне, как хорошей девочке на протяжении всей жизни, очень нравятся опасные мужчины.
В наше время по-настоящему опасных я не встречала, к счастью,а может, и нет.
Виви абсолютно не знает, что ей нужно. Для неё Педро Верейро был бы подходящим мужем, но не для меня. Такие мужчины меня раздражают.
И мне остаётся только поблагодарить несостоявшегося мужа, за гениальную идею проиграть меня молодому, привлекательному и щедрому мужчине.
Решительно направляюсь в нашу спальню. Дождусь, когда Мигель проснётся, и поговорю по душам.
Ступаю по ступеням так тихо, что ни одна досточка не скрипнула. Дверь в спальню отворилась также бесшумно.
Я юркнула под лёгкое, почти невесомое покрывало и затаилась.
— Где ты была? — Спрашивает Мигель таким тоном, словно доброго утра желает.
— Выходила провериться, — отвечаю, поворачиваясь к нему лицом. —Посидела немного под ночным ветерком в портике.
Он очерчивает большим пальцем контур моего лица, словно прощупывает границы. Я затаив дыхание жду продолжение.
Малышка Виви, поднявшая голову в моём сознании, безжалостно задавлена мной. Её строгое католическое воспитание не позволяет таких вольностей с мужчиной. В монастыре, что ли, воспитывалась? Надо расспросить Милагреш.
— Проветрилась? — Легко касаясь щеки губами, шепчет он.
Кожа, где только были его губы, горит огнём. Я киваю, говорить внятно просто не в силах.
Боже, от такой невинной ласки такая гамма эмоций. А эта дрянь Виви, испортила мне первую ночь с ним.
Мигель отстраняется и смотрит на меня. Ждёт моих действий в ответ? Я заметалась в душезная, как себя вести. Опять, если бы молодость знала. Улыбнулась про себя, что я как раз таки могу.
Тянусь к нему и нежно целую в губы. Пока этого достаточно. Извиняться точно не буду. Я милая, глупая девственница и пусть он просит прощения за свою грубость.
— Ты такая нежная, — шепчет Мигель, подминая меня под себя. — Не хочу выпускать тебя из постели.
Я нежно улыбаюсь, провожу легонько пальцами по лицу:
— Так не отпускай, — отвечаю я и целую его в ключицу. — У нас уйма времени.
Послушаю, что он ответит. Если и правда собирается уезжать, то должен же сказать.
Мои лёгкие поцелуи спускаются ниже по груди и замирают на жёстком прессе Мигеля, чтобы вновь полететь к его губам.
Его глаза затуманиваются, и я мысленно хвалю себя за выбранную стратегию. Мигель мой нежный поцелуй превращает в страстный, жаркий, ненасытный.
Он касается губами моих губ. Поднимает меня под попку и усаживает себе на бёдра. Я цепляюсь за него ногами и руками, чтобы не упасть. От его прикосновений кожа горит огнём даже сквозь ткань. Второй рукой удерживая меня за затылок яростно целует.
Слегка запрокидывает мою голову назад, покрывая шею жадными поцелуями от уха по шее и до ключицы, возвращаясь, он прикусывает мочку уха. У меня по телу разливается тепло, скручиваясь внизу живота в тугой тянущий узел.
В голове не остаётся ни одной мысли. Я провожу рукой по его голове, запутываясь в волнистых жёстких от морской соли волосах.
Мигель бережно укладывает меня на постель, покрывая поцелуями лицо, шею, ключицы, спускаясь к груди.
 
Нетерпеливо разрывает пополам ночную рубашку. От его горячего взгляда кожа покрывается мурашками.
Проводит пальцем по ложбинке между грудей, и я выгибаюсь от удовольствия. Горячие поцелуи плавят кожу. Рука Мигеля ласкает грудь, нежно гладит живот, спускаясь к ягодицам. Он впечатывает меня в своё тело, давая почувствовать своё возбуждение.
Я нетерпеливо изгибаюсь навстречу его требовательным рукам и яростным губам. Стоны срываются с губ, вызывая ещё большее желание в Мигеле.
Толкаю его на кровать и оказываюсь сверху, покрывая поцелуями его тело. Не сдерживая стона, Мигель тянется ко мне и подминает под себя. Его руки, губы, кажется, везде. А моё тело горит в огне.
Кажется, что возбуждение уже достигло своей кульминации, но Мигель умело разжигает пламя желания до всепоглощающего пожара.
Мои руки и губы жарко ласкают его в ответ. Одно движение, и мы сливаемся безумном танце наслаждения в единое целое.
Я подаюсь навстречу своему мужчине, ещё и ещё, впиваюсь ногтями в его плечи. Моё тело изгибается в судороге, а в голове взрывается миллиард разноцветных звёздочек.
Не остаётся ничего и меня тоже нет, я улетаю на вершину страсти, и только его голос связывает меня с реальностью.
– Какая ты сладкая, моя девочка, – шепчет он мне на ухо.
Закрутившаяся до отказа спираль желания начинает медленно раскручиваться назад.
Наше первое утро оказывается намного лучше брачной ночи.
  
Глава 19
 
Утро уже вступило в свои права. Мы с ним обнявшись наблюдаем, как небо окрашивается в нежно-розовый цвет. Наши обнажённые тела освещают первые лучи солнца, но я не испытываю смущения.
Мне нравится, каким взглядом смотрит на меня муж. Удовлетворённый Мигель перекатывается набок, опираясь на локоть, поддерживает голову. Он играет моими локонами, любуясь, как они блестят на солнце.
Я обессиленная стараниями мужа, довольно развалившись занимаю половину кровати. Мне нравится вот так просто лежать и ни о чём не думать. Никуда не спешить.
— Мне надо будет уехать, — как бы между прочим сообщает он.
Вот и признание. Только не истерить, Тори. Прояви понимание, мужчины это любят.
— Куда? — Перекатываюсь я набок, устремляя взгляд на мужа. — Надолго? Когда вернёшься?
Мигель улыбается. Нежно целует в губы.
— По делам, моя пташка, — снисходительно заявляет он, а я подавляю в себе желание возмутиться.
Зачем портить такое прекрасное утро? Постепенно он поймёт, что со мной можно делиться информацией. Сейчас же его недоверие вполне объяснимо.
— Я не спрашиваю, по каким делам? Просто хочу узнать, куда ты уезжаешь? — И лукаво улыбнувшись, игриво добавляю, — хочу попросить привезти мне подарок.
Такое объяснение вполне устраивает Мигеля. Подобное распределение ролей вполне в духе эпохи и отлично объясняет моё любопытство.
— Просто скажи какой подарок хочешь, и я привезу всё, что пожелаешь, — рисуя на моём плече узоры, говорит муж.
— Я хочу, чтобы ты привёз мне несколько мешков кофе, — прошу я его, наблюдая, как глаза мужа становятся размером с блюдце. Явно не такого заказа он ожидал. — Только сырых. Я хочу посадить их у нас на плантации.
— Ты сумела удивить меня дважды за утро, — восхищённо произносит Мигель. — Скажи, зачем тебе нужен кофе?
— Сейчас в Европе мода на кофе и шоколад. Здесь же, в основном выращивают сахарный тростник, — объясняю ему я.
— Чем тебе сахарный тростник не угодил? — С любопытством спрашивает Мигель.
— Я интересовалась у дона Смита, когда направлялась сюда, что выращивают на плантациях мужа. Он сказал, что только сахарный тростник и у него, теперь уже у тебя, есть два сахароперерабатывающих завода.
Мигель рассеянно кивает, задумавшись о чём-то своём. Создаётся впечатление, что он меня не слушает.
— Я читала, — эта фраза выводит его из задумчивости, и глаза мужа становятся ещё больше. — Да, читала, что в этом удивительного?