Телохранитель поневоле (СИ)

Оглянувшись через плечо на вошедших, я поморщилась, от таких обычно и бывают неприятности, но приглядываться к ним и прерывать работу не стала. Кафе, а вернее, бистро, было небольшим, всего на пять столиков, и специализировалось на обедах и перекусах для работяг, работающих неподалеку на большой станции техобслуживания. А как раз приближалось обеденное время, то есть, скоро все столики будут заняты голодными мужиками, мне нужно было все подготовить, пока относительно тихо и есть на это время.
На шум выглянула Линда, бармен и дочка хозяина кафе. Скользнула внимательным взглядом по вновь пришедшим, потом посмотрела на меня и, видимо, решив, что я в состоянии решить проблемы, снова скрылась на кухне. Старик Вэлтон сам уже за стойку не становился, здоровье было не то. Но и нанимать еще одного работника отказывался, экономил кредиты. А потому Линда была и барменом, и помощником повара, и помогала мне с уборкой перед закрытием. Я же обслуживала столики, убирала грязную посуду, а когда не было наплыва посетителей, помогала Рогану, нашему повару, очищать тарелки от объедков и загружать их в посудомойку. В общем, мы здесь все были почти универсалами. Кто бы мне год назад рассказал, какой крутой вираж сделает моя жизнь. Что я, домашняя девочка, оранжерейный цветочек, вот так, без страха, буду работать официанткой в затрапезной забегаловке. Вместо того чтобы накрывать на стол изысканные блюда в роскошном особняке, буду кормить грубоватых и не всегда чистых мужиков.
Закончив уборку со стола, я торопливо подхватила затертый поднос и повернулась уйти, чтобы новые посетители могли занять столик. Но внезапно, перегораживая дорогу, передо мной выросла чья-то фигура, а знакомый до боли и предельно раздраженный голос над головой прорычал:
– Да заткнись ты уже со своим нытьем! У меня уже уши от тебя вянут! Сейчас воды возьму, и пойдем дальше! Этот сектор последний, если обойдем его сегодня, завтра сможешь заняться «чем-то более нужным»! – ядовито передразнил своего собеседника… Диллон.
Меня словно парализовало. Руки мелко задрожали, и как я не уронила поднос с грязной посудой, не знаю сама. Медленно, очень медленно я заставила себя поднять голову и посмотреть в злые, похожие на два лазерных луча глаза. Надо же, почти год прошел, а он ни капельки не изменился: все те же серые глаза, от сильных эмоций превращающиеся в расплавленный металл, пепельно-русые волосы, прихваченные на затылке в растрепанный и небрежный хвост, сердито сжатые губы, тонкий свитер под горло, похожий на тот, что был на парне, когда мы встретились почти год назад… У меня задрожали губы от ужаса и бессилия, а к глазам подступили слезы. Как он меня нашел?! Что теперь будет?
– Ну?! – в своей обычной манере нетерпеливо рявкнул Фейтерре. – Чего уставилась? Я долго буду ждать? Воды пару бутылок дай!
От накатившего облегчения едва не подкосились ноги и срочно захотелось в туалет. Как когда-то давно, когда я только-только устроилась на работу в эту забегаловку. Не узнал! Боги Вселенной, как же хорошо!..
– Простите, одну минуту… – пробормотала, опуская голову, чтобы скрыть облегчение и внезапно охватившее меня чувство небывалой легкости. А потом рванула на кухню, чтобы избавиться от подноса с посудой.
– Что там такое? – встретила меня хмурящаяся Линда. – Подмога нужна?
Руки бармена были почти по локоть вымазаны чем-то бурым, она явно помогала повару и готовилась к наплыву посетителей.
Я отрицательно мотнула головой:
– Они только воды хотят.
Линда подозрительно прищурилась, но вернулась к разделочному столу и пробурчала, беря в руки огромный тесак:
– Не молчи, если что, и не затягивай. Я не видела раньше здесь этих молодчиков. Судя по одежде, они явно с той стороны. А значит, могут быть проблемы. Для них все живущие в гетто – третий сорт. А воду, – без перехода добавила Линда, яростно кромсая рыбью тушу, – возьми в кладовке на верхней полке слева. Им наша, местная вода вряд ли придется по вкусу, так что не стоит дразнить судьбу.
Быстро сгрузив содержимое подноса на специальный большой стол для использованной посуды, я метнулась в кладовку и схватила две литровые бутылки с настоящей, не очищенной водой. Ее мы и придерживали именно для таких случаев. Когда проверяющие с той стороны заглядывали в наше кафе, но брезговали синтетическими продуктами и синтезированной водой.
 
Диллон и двое его сопровождающих совершенно бандитского вида ожидали меня у барной стойки:
– …вообще не понимаю, почему ты на это пошел? – поймала я обрывок фразы того, кто возмущался, что ему приходится делать бесполезную работу. – Это работа службы безопасности и детективов…
– Заткнись, я сказал! – коротко рыкнул в ответ Диллон, стоило ему заметить мое появление. – Еще одно слово, и я заставлю сам тебя замолчать! Понял?
Нет, я, кажется, ошиблась. Диллон все-таки изменился за прошедшее время. Стал еще злее и непримиримее. Искоса поглядывая на троицу, я по очереди сунула бутылки в сканер и провела покупку через кассу, а потом слегка подтолкнула считыватель к Диллону:
– С вас восемь кредитов.
Голос противно подрагивал от страха, что меня сейчас узнают, схватят за шкирку и потащат домой. К отцу и жениху. Внешность, особенно девушки, можно изменить, и для этого есть миллион разных способов. А вот голос, сетчатку глаз и отпечатки пальцев просто так не спрятать, не замаскировать. Я потому и устраивалась на работу подальше от стены, камер и сотрудников службы безопасности, чтобы случайно обнаружить меня было нельзя.
Внутри все противно сжалось от страха, когда Диллон, поднося к считывателю платежный браслет, впился в меня острым взглядом. Я даже дыхание затаила под этим взглядом. Как мышка. Казалось, стук моего сердца слышат все: даже шумная компания за дальним столиком, которая словно перестала гомонить, чувствуя напряженность момента. И едва не подпрыгнула, когда считыватель пискнул и подмигнул зеленым глазком, оповещая о том, что кредиты со счета Диллона перекочевали на счет кафе.
– Спасибо, – процедил тенриец, забирая покупку. – И в следующий раз будь порасторопней, поняла?
Одну из двух бутылок Диллон, больше не обращая на меня внимания, передал одному из своих дружков. Парни отвернулись и направились на выход, потеряв ко мне всякий интерес. Вторую бутылку Диллон вскрыл сам и на ходу приложился к горлышку. Спустя пару мгновений троица уже скрылась за дверью. А у меня от облегчения подкосились ноги, и я села на пол там, где и стояла: за барной стойкой, рядом с кассовым аппаратом. Ну вот и все. Добегалась. Не знаю, почему Диллон никак не отреагировал, увидев меня, но мой забег от нежеланного замужества длиной в одиннадцать месяцев, кажется, завершен. На глаза навернулись горькие слезы. До совершеннолетия мне осталось всего три недели. И после этого отец уже утратил бы надо мной власть. А так придется возвращаться домой и выходить замуж за жирную жабу Монтриалли. Все мои усилия пропали зря. Но в этот раз я хотя бы попыталась, не покорилась отцу, не сдалась сразу. В горле отвратительно запершило. Безысходность – ужасное чувство.
Остаток дня для меня прошел как в тумане. Ежесекундно я ждала, что откроется дверь, войдет Диллон, или и того хуже, отец. И меня поволокут домой за шкирку. Домой и под венец. Как я в таком состоянии ничего не разбила и не сломала – уму непостижимо. Под встревоженным взглядом Линды носилась по залу с подносами, дежурно улыбалась постоянным посетителям и даже как-то отшучивалась по поводу своей рассеянности. Но что я и кому при этом говорила, не смогла бы вспомнить даже под пытками.
В кафе я работала посменно: пять дней через пять. И моя смена только началась. Но поздно вечером, когда мы уже закончили отмывать зал и все подготовили к следующему рабочему дню, Линда перехватила меня перед тем, как я собралась нырнуть в крохотную каморку, чтобы переодеться:
– Я договорилась с Игги: завтра на работу выйдет она и доработает оставшиеся четыре дня. Поменяетесь сменами. А ты потом выйдешь вместо нее уже на полную пятидневку. – Линда поколебалась, но потом все же сжала мне руку и заглянула в глаза: – Лена, у тебя точно все в порядке? После тех парней из-за стены ты сама не своя. Помощь нужна?