Зазеркалье (СИ)

— Кончи в меня. Пожалуйста, — завершались её спазмы, и он позволил себе расслабиться, наполняя её своим семенем и обнимая крепкими руками маленькое тело. За его объятиями её почти не было видно. Она зарылась пальцами в карамельные волосы и просто целовала его лицо за невозможностью оторваться от него хотя бы на секунду.
— Я всегда буду здесь. С тобой, — нежничала она, вызывая у него приятные мурашки и дрожь удовольствия во всем его теле. Бешеное биение их сердец слилось в монотонный звук, пытаясь сказать им, что отныне они — одно целое, и больше никто и ничто не разлучит их.
— Я так скучал… Так по тебе скучал… Так волновался и переживал… Так мечтал к тебе прикоснуться, — потекли слёзы из его глаз. — Разве ты не хотела жить, Уэнсдей? Разве ты не хотела быть известной и счастливой?... Теперь мне так за тебя больно… И страшно…
— Ничего на свете не имеет смысла, когда в твоей груди дыра размером со вселенную, Тайлер… Ничего не имеет смысла, — уткнулась она носом в его плечо и снова заплакала. — Я боялась, что больше не увижу тебя… Я боялась, что больше не почувствую это… Ты — мой любимый человек… Мой самый лучший человек…
— Я видел, как ты выбирала свадебное платье… Я был там… И я так хотел бы увидеть тебя в нём у алтаря, — нежно убрал он её волосы за уши. — Я соскучился по твоим длинным волосам.
— Они отрастут… Я знала, что ты там… Чувствовала, — ответила она, положив ладонь на его измученное лицо.
— Ты готова выйти за меня здесь? В этом платье? — спросил он, глядя на неё по-прежнему тёплым и влюбленным взглядом.
— Здесь же нет алтаря, — улыбнулась она, осматриваясь. — Это просто более мрачная версия нашего дома.
— Здесь есть всё, если захотеть… Но для того, чтобы быть счастливым, нужна вторая половина, — ответил он, целуя её в губы… — Твои родители будут волноваться… Я боюсь за них…
— Если мама всё правильно поймёт, мы сможем регулярно общаться, словно мы просто уехали от них в другую страну… Я уверена, что она догадается, — ответила Уэнсдей, глядя на осколок зеркала.
— А Ксавье? — спросил Тайлер волнительно… — Как же он…
— А что он? Тайлер, я не собираюсь больше думать о других. Я столько времени жила, и ради чего?! Ради того, чтобы не любить, ради того, чтобы горевать, чтобы думать о тебе каждую ночь и мечтать, что вскоре меня собьёт машина, и я обязательно попаду к тебе… — почувствовала она, как он снимает с её кожи слёзы поцелуями.
— Хочу, чтобы ты успокоилась… И хочу, чтобы ты знала, что больше мы не расстанемся… Я люблю тебя. Больше всего на свете. И я не знаю, как тебе удалось попасть сюда… Но раз удалось — это судьба… Я просто хочу спросить то, чего не успел… Глядя в твои глаза, держа тебя на коленях и чувствуя твоё тело. Уэнсдей Аддамс… Ты будешь моей женой? В этом одиноком мире, где никто не потревожит нас, и где кроме нас с тобой и нашей собаки вряд ли кто-то появится, — улыбнулся он, глядя на неё наивным взглядом, и она тоже подняла уголки губ вверх.
— Это лучшее предложение из всех, что мне делали… Да, я согласна…
====== Глава 22. Навсегда ======
 Комментарий к Глава 22. Навсегда Приятного чтения. История завершена🫠🩵
Слишком долго в комнате стояла тишина, слишком болезненно отдавала она в грудной клетке Ксавье. Она ведь не могла этого сделать? Ведь не могла…
Ксавье выжидал, прежде чем зайти туда. Они с Мортишей встали возле двери и затаили дыхание, вслушиваясь в могильный звон. Он отворил дверь и увидел её. Ровно так же, как застывшая от ужаса мать, которая не верила, что Уэнсдей всё же сделала это. Ксавье тут же кинулся к её телу и поволок его на себя, наблюдая как из её руки выпадает чертов осколок.
— Нет, Уэнсдей… Нет! Что ты наделала?! Скорую!!! — он кричал изо всех сил, пока они ещё оставались. — Маленькая моя. Нет, нет. Я ведь разбил его… Я ведь разбил… Прости… Прости меня.
Ксавье не мог успокоиться, а её мама находилась в каком-то трансе, но сердце ведуньи всегда чуяло, что вещи лежат рядом с покойниками неспроста. Поэтому Мортиша тут же забрала этот осколок себе. Она опустилась на пол и коснулась лба дочери. Он был, как и всегда, ледяным, а на её губах виднелась небольшая улыбка.
 
— Найди покой, дитя моё… Отца я поддержу… Я знаю, что ты не могла остаться, — опустила Мортиша взгляд, и из её глаз побежали слёзы. Ксавье всё не унимался, даже когда на место приехали врачи. Он не отдавал её тело, вцепившись в него пальцами и бесконечно просил у неё прощения. Мортиша не позволила Гомесу зайти в комнату, по крайней мере, сейчас, когда у него мог случиться инфаркт.
— Мой родной, я чувствую, она там счастлива… Я знаю, что мы ещё увидим её… Нужно подождать, — заключила она его в свои объятия, и Пагсли тоже крепко обнял своих родителей.
— Я буду скучать по ней, — сказал он, сжимая в руках отцовское плечо. — Именно она меня всему научила. И быть сильным тоже.
Мортиша приготовила для Ксавье травы, и его, абсолютно разбитого, обессиленного усадили на кухне, когда Уэнсдей забирали оттуда в чёрном мешке. Так её свадьба превратилась в её же похороны. И все готовы были поспорить, что она была бы в восторге от этого… Но правда была в том, что настоящая свадьба ждала её там…
— Я так тебя люблю, — сказала она, глядя Тайлеру в глаза, когда они пришли в пустую церковь. Там было так красиво. Этот мир словно был создан для неё. Он был мрачнее, оригинальнее, но самое главное — он был пуст… В нём были только две её любимые души. И больше никого.
— А кто будет нас венчать? Октавиан? — пошутила она, глядя на собаку, и Тайлер крепко обнял её.
— Не всё ли равно? Это моя клятва тебе перед Богом… Потому что именно ты — вся моя жизнь. Потому что без тебя я бы никогда не стал собой, — погладил он её нежную щёку, и она закрыла глаза. — Уэнсдей Аддамс-Галпин… Я всегда буду тебя любить. Всегда буду беречь то, что у нас есть… И если бы мы с тобой смогли иметь ребенка… Я бы умер от счастья, но этого не случится… Не здесь, но, может, в другой нашей жизни, — побежала слеза у него по щеке, и Уэнсдей вытерла её холодными пальцами.
— Ты — единственный человек, с которым я бы хотела провести эту жизнь. И пусть мы мертвы… Пусть время неизбежно и жестоко посмеялось над нами, но мы нашли друг друга. И это — всё, что мне нужно… Потому что ты — вся моя жизнь… Тайлер Галпин… Я безнадежно и бесконечно влюблена в тебя. И так будет всегда.
В мертвой тишине их губы встретились. Не было ни громких возгласов, ни восторженных воплей и аплодисментов… Были только они и их любовь… Которая свела их вместе навсегда…
«Любимой дочери. Девушке. Коллеге» гласил надгробный камень, и Гомес утирал слёзы платком, пытаясь найти опору в своей любимой супруге. Скорбь неизбежно ударила и по нему. Но Мортиша хотела нормально попрощаться с прошлой жизнью, чтобы дать шанс новой. Ксавье был чернее ночи и сидел возле мраморного угольного камня, с которого на него смотрела его мрачная девочка с косичками.
— Прости меня… — зарылся он рукой в мокрую землю. — Я так виноват.
— Сынок… — приобняла его Мортиша. — Это должно было случиться. Пойми… Ты не виноват.
— Нет. Виноват… Если бы я не сломал то единственное, что держало её здесь… Всего этого бы не случилось, — ответил он, доводя себя до настоящей истерики. Руки тряслись, воздуха не хватало, и лёгкие сжимались в грудной клетке.
— Воды… Кто-нибудь принесите! — громко попросила Мортиша и помогла ему отойти оттуда.
— Мы оба знаем, что ты её любил… Она там, Ксавье. С ним. И она бы не осталась здесь, даже если бы ты не разбил это зеркало, — ответила она, похлопав его по плечу.
— Вы знали? — дрожали его руки, держа стакан с водой, который ему подали.
— Догадывалась… Не кори себя… Я знаю свою дочь. Она бы всё равно ушла, — сказала Мортиша и с грустным взглядом направилась к своей семье.
Когда похороны прошли, Аддамсы всей семьей вернулись домой, плотно закрыли все шторы, погасили свет и зажгли свечи, когда Мортиша положила осколок прямо посередь гостиной.