Жека (СИ)

— А... Эта... — вспомнил Жека. — Да, да, точняк... Борзая. А с ней кто? Какая-то чёрненькая сидела.
— Её Пуща звать. Пустовалова фамилия. Оксанка. Рядом живёт, вон в том доме. Ничё, нормально прикинута. У ней батя шахтёром работает.
Клаус сидел как на шарнирах. То вскочит, то сядет. Да и весь какой-то дёрганый
— Ты чё? — рассмеялся Славян. — Ссать что ли хочешь? Или брейк-данс ломаешь?
— Да не... Курить охота.
Тут стало слышно как к подъезду подъезжают две машины, разгоняя фарами темноту. Восьмёрка и девятка.
— Во, Макар приехал. Спроси у него, — рассмеялся Славян. — Если пинка тебе не даст.
— Чё за Макар? — Клаус внимательно уставился на машины. — Я в вашем доме кроме тебя никого не знаю. Ну и Жеки сейчас.
— Нууу... Не знать Макара... — разочарованно протянул Славян. — Его вся речка знает.
Надо сказать, Жека тоже знал Макара. Ну... Как... Только то, что жил он с женой в двушке на втором этаже. Ездил на синей девятке. Одевались очень хорошо, с барахолки. Часто громко играла у них чистая музыка, указывая на то, что есть хорошая звуковая аппаратура. Часто Макар проходил в подъезд, держа в руках вещи, недоступные простому человеку — то японский двухкассетник, то стопку видеокассет, что намекало на то, что у него есть свой личный видеомагнитофон. Чем он занимался, и кем был по жизни, никто не знал, но то, что ему дали двушку, да ещё на втором этаже, да ещё и в заводском доме, говорило о том, что человек он богатый и влиятельный. Друзья у него такие же кручёные. На восьмёрках-девятках, в кожанках, прикинуты неслабо. И самое главное, уверенные и спортивные. В работягах такого не увидишь.
Вот и сейчас, двери у машин распахнуты, на капоте орёт японская магнитола на весь двор, несмотря на поздний вечер. И никто им ничего не скажет. Расставили коньяк, вино, закуску, тоже на капоте. Рядом стоят крепкие парни с нарядно одетыми тёлками в мини юбках, пьют, курят, что-то орут.
— Пойду курить у них спрошу, — Клаус закончил вертеться, и сделал шаг к крутой компании.
— Ну иди! — Жека со Славяном рассмеялись над дурачком. — Дадут тебе дюлей, мы вкупаться не будем.
Однако, к их удивлению, крутые Клауса не побили, а поговорили, похлопали по плечам, налили стопку коньяка, и дали сигарет.
— Глядите, ссыкуны! — Клаус подошёл, и показал штук шесть сигарет. — Мальборо. Курили хоть раз?
— Дай заценю, — Жека взял одну, чиркнул спичками. — Круто. Лучше болгарских. Того ж БТ.
— Среди болгарских БТ фиг найдёшь. Родопи, Опал и Аэрофлот так себе, — заявил Славян, выпуская клуб дыма. — Не... Мальборо...
Немного погодя парни разошлись по домам. Жека дома ещё потренировал удары в своей комнате, потихоньку, стараясь не шуметь, так как все спали. Потом немного почитал, и завалился спать. Нет... Всё таки он решил ходить к Михалычу. Хрен с пятёркой.
Вскоре настала зима. На улицах гулять было холодно, сидели в основном в подъездах. Там и курили, или играли по старой детской памяти в пробки. Этой зимой среди уличной пацанвы пошла дурацкая мода носить фуфайки и цигейковые ушанки. Откуда это пошло, никто не знал, но ходили упрямые легенды, что некий авторитет-сиделец, освободившись из зоны, так и не смог привыкнуть к свободному лоховскому прикиду, и ходил даже после кичмана в фуфайке и цигейковой шапке. Пацаны с удовольствием следовали этой моде. Как же... Если в фофане, то крутой. С зоны. По району так и ходили толпами по вечерам. И все знали, если идёт толпа пацанов в фуфайках — мужикам и лохам надо быстрее ноги уносить. В город, или на учёбу, конечно, одевались поприличнее.
Зима 1988-1989 года запомнилась для Жеки несколькими значимыми событиями. Во первых, батя купил ему шубу в кредит. Естественно, шуба была искусственная, но зато крутого серебристого цвета и пушистая. 80 рублей! Правда, шапка была обычная, кроличья, да ещё и старенькая. Свитер домотканый, шарф простой шерстяной, в то время как в моду вошли мохеровые. Ботинки были наполовину кожаные, наполовину суконные, из тех, что называли «Прощай молодость», на резиновом ходу. Одногруппники гоняли в куртках-алясках и ройсах, в норковых шапках и кожаных югославских и болгарских ботинках. Но шуба, хоть и считалась стариковским прикидом, тоже была ничего. Гонять зимой с пустыми бутылками в молочный за кефиром и молоком, самое то. Не замёрзнешь.
 
Во вторых, Жека в первый раз в жизни напился. На Новый год. В группе был чувачок знакомый, не сильно крутой по характеру. Погоняло Сандро. Звали Сашка. Был он довольно обеспечен — мамка работала в винно-водочном и втихоря барыжила бухлом по высокой цене. Только среди своих. Ну и подпрягла сына.
— Слышь, длинный, бухло не надо? — обратился как-то Сандро на перемене.
— Чё стоит? — заинтересованно спросил Жека, в уме прикидывая, что надо бы как-то размочиться на Новый год.
— Водка десять, вино пять.
Жека подумал, что водка дорого, да и говорят, противная она, поэтому отдал пятёрку, пойдёт и вино. После уроков зашли к Сандро домой. Обстановочка конечно, не чета как у Жеки. Обои, ковры на стенах, и на полу, хрустальная люстра, югославская стенка. У Сандро в комнате стоял большой катушечный магнитофон с колонками.
— Слушай, длинный, какой чистяк играет! — Сандро включил воспроизведение, и заиграла ритмичная танцевальная музыка. Кажется, Модерн Токинг. «Юмахо, юмасо». Круто. Звук чистый, басы качают мощно.
— Какой концерт? — как будто знающим голосом спросил Жека, делая вид, что ему эта музыка хорошо знакома, да и качество записи привычное.
— Первый концерт, ты чё не знаешь, — возмутился Сандро. — Ихние последние концерты так себе, мне не нравятся. Короче на, вот твоё бухло.
Сандро сходил куда-то в квартиру, принёс бутылку Агдама. Жека завернул её в приготовленную страницу от «Комсомольской правды» и положил в белый пакет с надписью «Ваз −21093» и фоткой машины. Он недавно купил этот пакет за пятьдесят копеек, и гордо ходил с ним, показывал всем, что у него такая модная вещь есть.
Вино дома положил наверх шкафа, и нетерпеливо стал ждать Новый год. А он должен был стать примечательным. Родители с младшими тремя собрались в гости к родственникам. Жека, и четырнадцатилетний братан Серый остались дома. Родители строго-настрого наказали никуда не таскаться, сидеть дома. Дома стояла ёлка, купленная на базаре за три рубля. Лысая и плоская, но зато запах ёлочный, игрушки сверкают, гирлянда мигает.
И непередаваемое ощущение взрослости и самостоятельности.
  
Глава 3. Грузинский бизнес и убийство Фотича
 
За неделю до Нового года Жека с Серым ходили в магазин «Соки-воды» за две остановки от района. Приволокли в магазин полные авоськи пустых бутылок, обменяли их на Дюшес по 35 копеек. Получилось 10 бутылок газировки. На Новый год хватит. Неплохой запас. Жека купил ещё пачку Космоса за 70 копеек. Дорого, но фиг с ним. Новый год всё-таки. Мать оставила котлеты, толчёнку и винегрет. Перед Новым годом включили телевизор. Сначала смотрели Песню 88. Жеке многое не нравилось.
— Чё это за пацан поёт про Люси? — поинтересовался Жека у брата, когда пацанёнок какой-то запел про собаку Люси. Он слышал уже эту песню.
— Родион Газманов. Чё не знаешь что ли? — удивился Серый, доставая фужеры, и наливая газировку, типа шампанское.
Ни одной группы из тех, что продавали в ларьках с кассетами в Песне-88 не было. Странно. Из всех окон и переносных магнитофонов звучали песни Ласкового мая, Фристайла, Миража, а по телику их не показывали, а показывали пенсионеров каких-то.
— Николаев нормальный ещё, Серов, Малинин, Форум, Понаровская. Жека, ты в музыке не шаришь ваще! — рассмеялся Серёга.
—Это не модная муза, — возразил Жека. — Модная сейчас дискач.
Братаны пожрали, посидели, посмотрели Голубой огонёк, а потом Жека притащил бутылку Агдама.
— Ты это пить будешь? — удивился брат. — Налей мне маленько.
Жека плеснул брату половину рюмки. Остальное выпил сам. Тут же резко закружилась голова, и всё содержимое праздничного ужина оказалось в унитазе. Этот Новый год Жека долго ещё вспоминал.