Копия миллионера. Хедхантер без головы
– И разогнала! – выставив вперед правую ногу, заявила Даша. – А что, думаете, у меня кишка тонка?
Мама Тоня испуганно посмотрела на нее и сказала:
– Нам надо врача вызвать.
– Ну вот еще! – воскликнула Даша. – Милицию – может быть. Хотя… Я не уверена, что это хорошая идея. Милиция меня не поймет.
– Ты лучше царапины йодом смажь, – прикрикнула на нее Ленка. – И спать ложись, а то ведь завтра на работу.
Антонина Валерьяновна прикусила дрожащую губу, а Даша, недружелюбно засопев, поспешила к аптечке зализывать раны. У нее кровоточила глубокая царапина на коленке, а на костяшках пальцев правой руки после блестяще проведенного удара была содрана кожа. Видимо, ей удалось задеть типа в бейсболке еще и по зубам.
Почти всю ночь Даша не могла сомкнуть глаз. Ясное дело, ей было страшно. Вдруг бандиты появятся снова? Она даже несколько раз на цыпочках выходила в коридор, проверяя, надежно ли заперта дверь. В голове царила неразбериха. Сначала – история с Ядриковым, затем – нападение на нее. В промежутке – слежка. Теперь Даша была уверена: ее выслеживали и ничего ей не померещилось.
«Что же делать? – размышляла она, глядя в темное окно, за которым серебрилась бледная луна. – К кому бежать за помощью?» В службу безопасности телеканала ей теперь вход закрыт. Если она еще раз появится у Рябцева с рассказом о похищении, то в тот же день окажется на улице. Идти в милицию? Допустим, она напишет заявление о нападении неизвестных. Но ведь к ней не приставят круглосуточную охрану. Хорошо, если ей вообще поверят. Нет ни улик, ни следов, кроме содранной кожи. Еще скажут: обкурилась девка, вот и мерещатся всякие ужасы. Даже если заведут дело, начнется волокита, а ведь ей каждый день по вечерам домой возвращаться. Даша тяжело вздохнула. Она вспомнила, что примерно так же она рассуждала об эффективности милицейской помощи, когда похитили Ядрикова.
Может, еще раз поговорить с Матвеем? Нет, он уже занял определенную позицию. Если сразу что-то скрыл, вряд ли сейчас будет откровенничать. Еще подумает, что Даша снова ему навязывается. Тут нужен кто-то свой, кто безоговорочно поверит Даше. Мама Тоня? Но она совсем раскисла и только лепечет что-то про врачей и больницу. Костя Солуянов? А что, может быть, стоит попробовать! Правда, к ее предположениям о слежке он тогда отнесся скептически, истолковав все по-своему. Но ведь Костя многого не знает: про похищение Ядрикова, про сегодняшнюю эпопею. Солуянов не только внимательный и заботливый, он еще и очень умный. И если с ним все обсудить серьезно, они вместе смогут что-нибудь придумать.
Удивительное дело: когда возникает серьезная проблема, единственное, что приходит на ум женщине, – позвать на помощь мужчину. Придя к решению позвать на помощь Солуянова, Даша удовлетворенно вздохнула. Близилось утро, и необходимо было хоть немного поспать.
* * *– Скажи мне, Даша…
– «Ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?»
– Ну вот, ты опять смеешься! А мы хотели серьезно поговорить.
Костя ногой поддел пивную банку, которая валялась на тротуаре. Банка с грохотом отлетела в сторону, и проходящая мимо бабулька укоризненно посмотрела на Солуянова.
– Послушай, Дэвид Бекхэм, – улыбнулась этой мальчишеской реакции Даша, – хватит сердиться. Конечно, мы поговорим.
Сегодня, когда они с Костей пошли обедать, Даша предложила:
– Чего мы, как заведенные, ходим то в кино, то в театр, то на концерты. Смотри, какая погода хорошая, давай просто погуляем. Можем в парк какой-нибудь съездить.
– Я клинический урбанист и всякую травку-муравку не очень, – признался Костя. – Но если ты хочешь…
– Тогда просто по улицам походим, поговорим.
– О чем? – прищурился Солуянов. – О чем-то серьезном?
– Да, и о серьезном тоже.
В этом обещании Костя, видимо, усмотрел нечто для себя интересное, поэтому с готовностью согласился.
И вот они уже больше двух часов бродили по тихим переулкам в центре города. Переговорили о многом, а Даша все не решалась приступить к главному.
– Почему ты пришла на телевидение? – спросил Костя в самом начале их прогулки. – Ведь твоя специальность – маркетинг, реклама, связи с общественностью.
– С детства обожала телик, – созналась Даша. – Еще маленькой была, хотела стать диктором. Очень мне нравились эти нарядные красивые тетеньки.
– Почему не пошла учиться? Закончила бы курсы специализированные или институт, где обучают телевизионным специальностям. Уже была бы как Жергина, а то и лучше.
– Не знаю, – пожала плечами Даша. – Боялась. Думала, мордой не вышла или мозгов не хватит. К тому же я не амбициозна.
– Заниженная самооценка, – с пониманием кивнул головой Костя. – Бывает. На самом деле ты – лучше их всех.
– Вы необъективны, господин Солуянов, – вздохнула Даша. – Но я вполне серьезно полагала, что с моими данными телевизионной карьеры не сделаешь. Нет, я не рвалась в кадр или к микрофону. Не смейся, телевидение меня просто завораживает. Хотелось работать хоть кем-нибудь, неважно – режиссером, продюсером, редактором. Но я считала себя недостойной.
– Интересно, – усмехнулся Костя. – Но потом ты изменила мнение и решила, что достойна. Почему это вдруг?
– Хочешь, расскажу, что меня подтолкнуло? – оживилась вдруг Даша, на минуту забыв, ради чего она вытащила Солуянова на прогулку.
– Конечно, – охотно согласился Костя. – Мне, как человеку, который терпеть не может все, связанное с телевидением, это очень любопытно.
– Все-все? – прищурилась на него Даша.
– Кроме тебя, конечно, – быстро нашелся галантный Солуянов.
– Подлиза. Так вот, слушай. В прошлом году отмечали мой день рождения. Собрались почти все бывшие однокурсники, было очень весело, и мы от души погуляли. В какой-то момент речь зашла о татуировках. Все стали хвастаться своими тату, особенно те, у кого они были в наименее доступных взгляду местах. В общем, получился своеобразный конкурс – у кого тату красивее, смешнее, эротичнее и так далее. И тут кто-то возмутился: мол, почему именинница нам ничего не показывает? Неужели все так интимно? Мне пришлось признаться, что у меня вообще никаких татуировок нет и никогда не было. Даже временных. Ребята посмеялись, назвали меня трусишкой и стали гулять дальше. Однако парочка наших вечных заводил не успокоилась – они втихаря вызвали на дом мастера. Представляешь, в два часа ночи раздается звонок, и на пороге возникает здоровенный, как Годзилла, мужик со словами: «Татуировку заказывали?» В общем, ситуация глупая, но смешная.
– Скорее все-таки глупая, – уточнил Костя. – И что же?
– Обижать ребят не хотелось, а разукрашивать себя чем-то эпохальным – и того меньше. И я пошла на компромисс – сделала на плече аккуратненькую цветную татуировочку. Показать тебе?
Не дожидаясь ответа, Даша быстро обнажила смуглое плечо, на котором красовалась маленькая и мохнатая зеленая гусеница.
– Что это за червяк? – удивленно заморгал глазами Солуянов.
– Сам ты червяк! – оскорбилась до глубины души Даша. – Это же гусеница. Она дико милая!
– Ну… Да, милая. Не то чтобы дико, – неуверенно подтвердил Костя. – А почему именно гусеница? Ничего благороднее у ночного мастера в альбоме не нашлось?
– Да я сама выбрала. Знаешь, когда я маленькой была, любила собирать в саду гусениц с деревьев. Переворачивала их, и они очень смешно шевелили всеми своими лапками. И еще дети, когда их пеленают, похожи на гусениц. Ты Драгунского читал? У него в одном рассказе про Дениску есть такое сравнение – спеленутые гусенички. Вот. Ауже потом я прочитала, что у североамериканских индейцев гусеница – метафора сексуального пробуждения, первого опыта телесной любви.
– Во как, – иронически заметил Костя. – Это, наверное, ближе к теме твоего прошлогоднего дня рождения, нежели спеленутые младенцы.
– Прекрати, а то ничего не буду тебе рассказывать, – огрызнулась Даша, которой не понравился Костин намек.
– Ладно, прости, больше не буду, – добродушно поднял обе ладони вверх Солуянов.