Любовь к Пропащему Лорду (ЛП)
Решение пришло само.
– Я не хочу, чтобы мои кузены страдали от последствий ваших действий, при этом я не хочу жить, постоянно ожидая удара в спину. Я передам доказательства ваших преступлений адвокату. Вы удалитесь в свое семейное поместье в Ирландии и больше никогда не вернетесь в Англию. Если я умру раньше вас, доказательства будут переданы в суд, вас повесят и проклянут.
Хэл резко выдохнул.
– Это более милосердно, чем она заслуживает. – Обращаясь к матери, он добавил: – Сейчас я провожу тебя домой, а завтра отвезу в Ирландию.
– Я сделала это для тебя, – умоляла она, глядя на сына. Теперь, когда ее ярость перегорела, она выглядела какой-то потухшей и старой. – Ты заслуживаешь быть герцогом Эштоном.
– Если бы ты действительно знала меня и заботилась обо мне, то тебе было бы известно, что я предпочитаю своих лошадей матери-убийце. – Он предложил ей свою руку, его тон изменился: – Мадам, пришло время покинуть этот дом.
Джейни подошла к Адаму, в ее глазах стояли непролитые слезы.
– Спасибо, что не предал ее суду, – прошептала она. – То, что она сделала, непростительно, но... она – моя мать.
Она вышла из гостиной вслед за братом и матерью, пытаясь высоко держать голову.
Тишину нарушила леди Агнес:
– После драмы всегда неплохо хорошо поесть. – Она криво улыбнулась. – Воспитание мальчиков научило меня тому, что еда творит чудеса с настроением, а у тебя, Эштон, один из лучших поваров в Лондоне.
Вспомнив, что комната полна гостей, Адам взял себя в руки.
– Будет жаль, если пропадет такая превосходная еда. И сегодня вечером у нас много поводов для праздника: воссоединение семей, – он кивнул на свою семью, затем на семью Марии, – и то, что мне больше не надо беспокоиться о своей безопасности – это сильно действовало на нервы.
Мария, сидевшая на диване, сказала:
– Если вы извините меня, я бы хотела отдохнуть. В настоящее время я – не очень хорошая компания.
– Я пойду с тобой и должным образом перевяжу тебе шею, – поспешила вставить Джулия. Она, нахмурившись, посмотрела на Адама. – Уорф позаботится о вашей руке.
Пристальный взгляд Адама проводил Марию с Джулией до самых дверей. Он отчаянно хотел быть с любимой, хотел убедиться, что она в порядке. Рассказать ей, как сильна его любовь.
Прежде, чем он успел сделать хоть шаг следом, к нему подошел Холмс:
– Я проинформирую ближайшего судью о... печальном событии, так как может потребоваться расследование. Ужин скоро подадут, но до этого момента желательно вам всем перейти в малый салон.
Адам согласился. Хотя тело Шипли и накрыли одеялом, но труп никак не поднимал настроение. Громко, стараясь привлечь всеобщее внимание, Адам произнес:
– Пока не объявили ужин, предлагаю перейти в малый салон. – Он обежал взглядом комнату, поочередно останавливаясь на каждом из гостей. – Судью поставят в известность, и я предполагаю, ему обязательно захочется переговорить со всеми присутствующими. Я не прошу лгать ему. Но... вероятно, можно будет не упоминать роль моей тети в покушениях на мою жизнь.
Головы понимающе закивали. Некоторые вещи лучше оставлять в кругу семьи. Сопровождая гостей в малый салон, Адам вдруг понял, что у него действительно много причин для праздника. Его семья, исчезновение смертельной угрозы... и Мария.
Глава тридцать восьмая
(перевод: Katusha, редакторы: Nara, vetter)
Когда они вернулись в свои комнаты, Джулия сняла с шеи Марии платок и мокрой тряпкой стерла запекшуюся кровь.
– Больше не кровоточит, – заметила она после тщательного осмотра. – Я смажу рану бальзамом и сделаю небольшую повязку.
– Вот он, мой шанс выглядеть настоящей парижанкой, – с горькой усмешкой заметила Мария, пока Джулия помогала ей снять испорченное золотистое платье. – Говорят, во времена Террора французские модницы носили вокруг шеи красную нитку, эдакий фривольный намек на гильотину.
Джулия поежилась.
– Я еще не готова быть такой фривольной. Гораздо лучше в ближайшие несколько дней носить шарфы.
Мария согласилась, поскольку и сама не чувствовала себя достаточно фривольной. Джулия сменила повязку на шее, и Мария с облегчением переоделась в свою самую старую и самую уютную ночную рубашку.
Перед тем, как спуститься вниз, Джулия лукаво произнесла:
– То, что Адам не помолвлен, все меняет.
Возможно. А может быть, и нет.
– Я сейчас ни о чем не могу думать, – устало произнесла Мария, – иначе боюсь забиться в истерике.
Завтра, когда она отдохнет физически и морально, станет ясно, есть ли у них с Адамом будущее.
– Все, кто находился в той комнате, узнали, что Шипли застал меня в постели с Адамом. Могу представить, какие появятся карикатуры, если он на мне женится: "Герцогиня-потаскуха".
Джулия моргнула.
– Большинство гостей как-то связано с ним или с тобой, они могут и попридержать языки. А если нет, – ну и ладно. Ситуация, когда пара предвосхищает супружеские клятвы – довольно обычное дело.
– Проблема не в предвосхищении. А в том, что об этом узнает весь Лондон, – при этой мысли Мария поежилась. – Мне совершенно не хочется сейчас встречаться ни с отцом, ни с матерью, ни с сестрой...
Или выяснять, женится ли герцог на женщине с погубленной репутацией.
– Хочешь, я останусь с тобой? – спросила Джулия.
– Спасибо. – Мария наклонилась, чтобы снять чулки. – Сейчас мне хочется остаться одной и поспать, а ты, скорее всего, умираешь с голоду. Так что возвращайся к праздничному столу и повеселись.
Джулия вгляделась в ее лицо.
– Как хочешь. Но не стесняйся послать за мной, если тебе понадобится общество.
Оставшись наконец в одиночестве, Мария повалилась в кресло и закрыла лицо руками, радуясь, что ей больше не нужно выглядеть спокойной и владеть собой. Она никогда не забудет, как ее держал этот сумасшедший, и холод ножа у горла тоже не забудется. Она была совершенно уверена, что умрет, и все еще дрожала от ужаса и потрясения.
Завтра она снова сможет притворяться сильной. Мария тяжело поднялась с кресла, забралась на кровать и накрылась с головой.
На сегодня весь остальной мир может катиться к чертям.
***
Званый ужин был очаровательным и странным одновременно. Все искренне пытались веселиться, и ко второй перемене блюд эти попытки увенчались успехом. Адаму хотелось пойти к Марии, но она нуждалась в отдыхе, да и ему следовало самому хотя бы отчасти вернуться в нормальное состояние.
Мировой судья появился как раз к тому времени, когда трапеза окончилась, что было весьма кстати. Он оказался педантичным, но разумным человеком. При таком количестве уважаемых свидетелей, в унисон утверждавших, что повредившийся умом слуга совершил покушение на жизнь высокородного герцога Эштона и был убит, когда угрожал даме, никаких сомнений в том, что же произошло, не осталось.
Друзья и родственники отвечали на вопросы в малой гостиной, после чего разъезжались по своим домам. Адам предложил судье сначала побеседовать с Таунсендами, чтобы избежать разговора с отцом Марии. Чарльза совершенно не обрадовала мысль, что его худшие подозрения в отношении Адама и Марии подтвердились.
Когда Лакшми и ее семейство покидали дом, она нежно похлопала сына по щеке:
– Чтобы больше никаких покушений! Мама тебе запрещает, понял?
Он устало улыбнулся и поцеловал ее.
– Надеюсь, вселенная услышит тебя.
Адама допрашивали последним. Когда судья наконец отпустил и его в полной уверенности, что это неприятное дело можно тихо замять, Адам обнаружил, что Рендалл все еще не спит и ждет в кабинете, сжимая в руке бокал с бренди.
– Поздравляю с окончанием этого чертова ужина, – Рендалл протянул Адаму полный бокал. – Уж если кто когда и зарабатывал выпивку, так это ты.
– Спасибо. – Адам сгорбился в кресле, и на него навалилась сокрушительная усталость. – Не помню, чтобы я обзаводился привычкой надираться до бесчувствия, но попробовать всегда можно.