Дамский секрет (ЛП)

Когда Натан обернулся, Феллоуз уже держал фрак. Натан осторожно просунул руки и принялся застегивать пуговицы, в то время как Феллоуз отряхивал спину. Засим сапоги и шляпа. Теперь он готов.
Феллоуз взял шкатулку с драгоценностями и открыл крышечку, предлагая Натану содержимое. На миг задумавшись, он выбрал золотое кольцо с изумрудом и надел на левый указательный палец. К кармашку на жилете он прикрепил золотые часы и отмахнулся от шкатулки.
Покончив с облачением, Натан посмотрелся в зеркало и остался доволен.
— Очень элегантно, милорд.
Голос напугал. Позже Натан задумался почему — он же знал, что Феллоуз рядом. А в тот момент он вскинул голову, словно присутствие Феллоуза стало неожиданностью. Натан моргнул, на миг растерявшись. А Феллоуз, как всегда, сохранял полную невозмутимость.
Яркие серебристые волосы и гладкий лоб придавали ему юный вид. До смешного юный. С такой внешностью нельзя быть столь бесстрастным умелым камердинером.
— Мне распорядиться, чтобы подали коня, милорд?
— Да, Феллоуз. Спасибо.
Натан перевел взор на свое отражение в зеркале и притворился, будто отвлекся. Феллоуз удалился.
Тихий скромный Феллоуз. Что-то в нем было, нечто такое, что сбивало Натана с толку. Он не знал почему. Но что-то явно имелось.
Чутье его никогда не подводило.
  
  
После недолгой прогулки верхом Натан посовещался со своим поверенным и пообедал в клубе. Здесь он всегда встречал знакомых, и вскоре в клуб вошел Росс, также известный как Саймон Росситер, виконт Мейбери, выпускник Кембриджа и один из ближайших друзей Натана. После распития бутылки портвейна Натан уговорил Росса сходить в театр «Камелот» на спектакль «Двенадцатая ночь».
Росс, не самый культурный человек, сомневался, но все же согласился, когда Натан подчеркнул, что они будут в Ковент-Гардене, а следовательно, неподалеку от излюбленных мест Росса — игорного дома Белль Ортон и публичного дома мадам Иветты. Натан дал слово: если постановка окажется скучной, они уйдут.
Об этом обещании он пожалел уже спустя несколько минут после начала спектакля.
— Что это за чепуха? — спросил Росс, развалившись в красном бархатном кресле и хмуро взирая на сцену. Растрепанные светлые волосы и голубые глаза совершенно незаслуженно придавали ему невинный вид.
Шел только первый акт, а Росс уже заскучал и начал терять терпение. То, что он был пьян в стельку, тоже не спасало положения.
— Как вы знаете, — вздохнул Натан, — это «Двенадцатая ночь», чудесная комедийная пьеса лучшего английского драматурга.
Из фрака Росс вынул серебряную фляжку, отвинтил крышечку и сделал жадный глоток.
— Чудной человек этот Шекспир, — пробурчал он.
— Слушайте, почему бы вам не прогуляться? Сходите к Данвуди, будьте молодцом. Он вон там с миссис Герберт, судя по всему, ему так же скучно, как и вам. — Натан указал на противоположную ложу.
Росс проследил взглядом его жест.
— О, это он? Да, пожалуй, схожу. Справлюсь, действительно ли он продает лошадей серой масти. Но не переживайте, — добавил он, — я скоро вернусь.
— Не стоит торопиться из-за меня, приятель, — иронично заверил Натан.
К тому моменту, как Росс покинул ложу, актриса, игравшая Виолу, вернулась на сцену вместе с Орсино. Она выжала максимум из своего маскарадного мужского костюма, демонстрировавшего стройные ноги, что снискали выкрики и свист с галерки. Конечно же, Орсино не замечал женских ног. Не в меру увлекся тем, что смотрел вдаль.
— Дочь моего отца любила так, как, будь я женщиною, я, быть может, любил бы вас, — глядя через плечо, поведала Виола.
Голос звучал непринужденно, однако украдкой она жадно взирала на Орсино.
— Ну что же, расскажи, что было с ней, — попросил Орсино.
— Ее судьба, мой герцог, подобна неисписанной странице. Она молчала о своей любви, но тайна эта, словно червь в бутоне, румянец на ее щеках точила.
 
Горячо любила и хранила это в тайне? Не похоже на знакомых Натану барышень. По его опыту женщины подходили к делам сердечным более хладнокровно, будь то куртизанки, ищущие щедрого покровителя, или же герцогские дочери, ищущие династический брак. Они выставляли себя напоказ и просто… ждали, пока к ним подойдут, выберут. А если на приманку клевала не одна рыбешка, они выбирали лучший улов. Что же до мужчин, Натан уже со счета сбился, скольких он лицезрел дурней, отчаянно заявлявших о влюбленности, тогда как на самом деле они испытывали лишь похоть, которая улетучится через несколько месяцев.
Дело не в том, что Натан не верил в любовь. Он любил свою семью: матушку, сестру Верити и ее детей, старшего брата Чарли, умершего в двенадцать лет, покойного отца, доброго, но строгого человека. Любил поместье в Дербишире, землю, на которой провел детство. Он никогда не испытывал к партнершам столь же глубокую сильную привязанность, такую же любовь.
О, в юности он терял голову из-за нескольких женщин и относился с обожанием к нескольким любовницам. Но эти эмоции всегда оказывались недолговечными. Вероятно, любовь — неистребимая любовь, что он испытывал к семье и земле, — не распространялась на женщин, с коими он ложился в постель с тех пор, как достиг зрелости.
С другой стороны, откуда взяться любви, когда вы граф? Всякий раз, когда матушка принималась твердить про супругу, любовь она не упоминала. А стоило Натану начать бранить удручающие общественные правила о супружестве, она подчеркивала, что они мудрые, созданные для того, чтобы сыскать барышню, которая сумеет вынести пугающие обязанности графини. Барышню, которая будет рожать детей, управлять поместьем и служащими, поможет сберечь титул для будущих поколений.
Поместье и титул должны были перейти к Чарли.
Бродя по лондонским бальным залам и салонам, Натан часто ловил себя на мысли, что, если бы Чарли не погиб, он, как младший сын, не расположил бы к себе барышню, на коей захотел бы жениться. Его жизнь — для коей он рожден — закончилась в тот день, когда утонул Чарли. Словно кукушка, Натан занял его место.
Его неспособность выбрать невесту выводила матушку из себя. Два года назад он чуть не сделал барышне предложение. Мисс Аннабель Уэйнторп была крайне хороша, жизнерадостна, неглупа, отвечала всем требованиям и казалась вполне здравомыслящей. Натан начал за ней ухаживать, но, как выяснилось, не он один. В самый разгар сезона злые языки начали называть происходящее между ним, виконтом Иствудом и сэром Фредериком Брэкстоном гонкой трех коней. Сперва сопернические побуждения вышли на первый план, однако со временем Натан осознал, что мисс Уэйнторп ни к одному из них не относилась с пристрастием. С одинаковым восторгом она со всеми танцевала, каталась и принимала цветочные подношения. Ввиду графского титула Натан был самым высокопоставленным среди ее поклонников, затем Иствуд, а потом уже Брэкстон. После того как Натан выбыл из гонки, так и не сделав предложения, оставшиеся предложение сделали. Она предпочла тучного напыщенного Иствуда привлекательному славному Брэкстону, а позже Натан услышал, как мать хвасталась перед подругой успехом Беллы.
По телу пробежал озноб, пока он слушал, как миссис Уэйнторп ликовала от триумфа дочери, но он понимал, что такова действительность брачного аукциона. Белла Уэйнторп была воспитанной разумной барышней и стала бы замечательной графиней. Именно на такой женщине он рано или поздно остановится.
Какая удручающая мысль. Натан с трудом переключился на сцену. Орсино, глядя на зрителей, стоял слева. Тем временем Виола вперилась в него взором, лицо выражало муку и тоску, отчего внутри у Натана все сжалось.
Вот чего он хотел — того, что разглядел в ее лице.
Несбыточная мечта для человека вроде него.
Едва первый акт подошел к концу, Натан покинул ложу и отправился искать Росса — с серебряной фляжкой в руке он подпирал стену подле ложи Данвуди.
— Наконец-то! — изрек Росс, убирая фляжку. — Хватило? Теперь мы можем уйти?