Полюбить Джоконду

— Пойми, Лен, твоя мама не сделала ничего плохого.
— Бросила семью!
— Тебя-то она не бросила!.. А к счастью человек будет стремиться в любом возрасте. Вот тебе сегодня утром остро хотелось счастья.
— Но разве с папой у них не было счастья?
— Ты наблюдала их каждый день — тебе и отвечать на этот вопрос.
А что я могла ответить? Они всегда были заняты делами, каждый своими, разговаривали мало. Нет, никакого особенного счастья точно не было. Но так у всех…
— Не знаю… Только если они так глубоко безразличны друг другу, зачем вообще было жениться?
— Ну что ты, Лена, как маленькая?! — заволновалась Наташа. — Женятся все по любви. Я помню, как Лешка в первый раз привел к нам твою маму. У нее были такие глаза… широко распахнутые, счастливые. И она так на него смотрела!..
— А ты тоже так смотрела на своего бывшего мужа? — спросила я с иронией. — Если уж ты такая безупречная, почему же тогда с мужем развелась?
— И я так смотрела. И многие… Я потом часто думала: почему так случается. В двух словах не расскажешь… Но одно могу сказать — виноватых тут нет.
— Наташ, — неожиданно спросила я, — а почему мама больше врачом не работает?
Наташа закусила нижнюю губу.
— А ты у нее никогда не спрашивала?
— Да нет. Как-то ни к чему.
— Знаешь, я тоже точно не знаю, но там вроде бы была одна история, не очень красивая. Лиза ведь работала главным врачом…
— Главным врачом? — Я не поверила.
— Ну да, главным врачом частной гинекологической клиники.
— Да ты что?!!
— А потом случилась трагедия… Я случайно услышала о ней, и знаешь, что меня больше всего потрясло тогда? Лизина реакция! Лешке не говори. Уже тогда между ними была какая-то червоточинка, а происходило все это лет восемь назад.
— Да? — удивилась я. — Так давно?.. Мама боялась, что отец будет ее ругать?
— Я не знаю, но она не торопилась разделить с ним горе. А в настоящей семье такие вещи должны быть общими.
— Но наконец-то отыскался дядя, с которым все будет пополам! — Я расхохоталась: надо в зародыше придушить проклятые сомнения.
— Тут никто наверняка ничего не скажет. — Наташа как будто не услышала моего смеха. — Но даже если допустить, что есть один шанс из тысячи, все равно попробовать стоит! — закончила она горячо и смутилась.
— И ты бы пробовать стала? — удивилась я.
— Да. Стала бы, наверное.
— Ну тебе простительно, у тебя семьи нет.
Наташа промолчала. Может, обиделась? Нет, это не ее стиль. Обижаются обычно закомплексованные, а моя тетка не из таких. И чего она напрягается, обрабатывает меня? Ей-то что? Наоборот, отец — ее брат, мама его бросила… Или это проявление женской солидарности, о которой без умолку трещит моя Настя, или борьба за справедливость. О справедливости у Натальи тоже особенные понятия. Больше всего на свете она ненавидит справедливость дежурную — это ее словечко. А настоящая справедливость для нее начинается там, где каждый судит о своих поступках по совести. Она и сегодня об этом говорила: в том смысле, что начинай с себя!
Что ни говори, а сравнивать меня и маму очень глупо. Хороша же она, ничего не скажешь! Обещала: ты останешься со мной, и на следующий день буквально убежала. Даже вещи толком не собрала.
Я вспомнила, как мама в последний раз выходила из нашей квартиры. На ней был черный норковый полушубок, новые супермодные сапоги (сто пудов — подарок бойфренда). Прикид портила тяжелая спортивная сумка, она перекладывала ее то в правую, то в левую руку. А на улице в тот день лил дождь… Ерунда, небось ее сожитель ждал у подъезда в машине. Нет, не ждал. Я же тогда специально выглянула в окно. Мама пошла в сторону вала, к метро. На углу остановилась, поставила сумку на мокрый асфальт. Отдыхала.
Нет, от своего счастья так не бегут. Но разве так движутся навстречу счастью?!
— Бедная мама! — сказала я вслух неожиданно для себя. Хорошо, что Наташа немного отстала и не расслышала.
— Ты что говоришь?
— Я замерзла, — ответила я первое, что пришло в голову. — Давай не пойдем на озеро?
— Давай не пойдем, — согласилась Наташа.
 
Мы вышли на просеку, быстрым шагом двинулись в сторону пансионата, но все-таки с трудом успели на обед. Наташа долго принимала душ, переодевалась, подкрашивалась. И я тоже зачем-то сняла спортивный костюм, надела голубой джинсовый сарафан на «молнии» и светло-серую водолазку. Может быть, этот парень соизволит хотя бы пообедать?
Может, он, конечно, и соизволил, но в столовой было не пропихнуться. После веселой ночки все выспались и теперь ринулись утолять голод. Толпа разнесла нас с Наташей в разные стороны. Пристроившись у чужого стола, я сжевала какой-то салат с кукурузой и рыбой (идиотское сочетание), антрекот с луком и запила все это компотом из сухофруктов. Натальи нигде не было, и я пошла в номер. Наверняка она еще час будет ковыряться. Пока свой любимый супчик похлебает, пока мясо ножичком нарежет по всем правилам этикета….
В номере я сразу плюхнулась на кровать, завернулась в покрывало и стала думать.
Мама! В последний раз она все хотела мне что-то объяснить, я с грубым смехом прерывала ее, и в конце концов она поплелась под дождь с громадной сумкой. Хорошо бы ее сейчас увидеть, убедиться, что все с ней в порядке. Или хоть позвонить… Но у нее нет сотового. Почему? У отца мобильник уже, наверное, лет пять, и у меня очень давно. А у нее… Мама отшучивалась: зачем он нужен, таскать лишнюю тяжесть. Но теперь меня осенило: ей просто не на что было купить телефон, а у папы она просить не хотела. Впервые я попыталась понять, чем дышат мои родители. Отец выдавал маме на хозяйство какие-то смешные суммы, мы сбивались с ног, чтоб приготовить нормальный обед. Зато насчет моих карманных он никогда не жался. Сколько просила, столько и давал. А иногда и не просила. А вот у мамы карманных денег не было вообще. На парикмахерскую, на крем, на помаду. Иногда она даже занимала у меня. Занимала! Какой же все-таки я была свиньей. Потом возвращала, а я брала — даже не задумывалась.
— Елена! — Наташа со своей коронной улыбочкой вошла в номер. — Ну как не стыдно! Валяешься на покрывале!.. Там к тебе гость.
— Что?
— Гость к тебе.
— Что за гость?
— Не догадалась? Вчерашний, с дискотеки. Заходите, молодой человек.
Я поспешно села, одернула короткий сарафан.
— Привет. — Не дожидаясь приглашения, парень приземлился в кресло. — Наконец-то я нашел тебя!
Было видно, что ему не мешало присутствие Наташи, и вообще, он — мастер вести подобные разговоры. А мастерство, как известно, достигается тренировкой.
— Я — Женя. А ты?
— А я — Лена.
— Тут, Елена, расклад такой. Мне, короче, сегодня вечером надо быть в Москве, так что дай мне номер твоего мобильника. Все проблемы обсудим по телефону.
— Какие проблемы? — Я с трудом соображала, о чем это он.
— Ну в смысле, что… — Женя обернулся на Наташу. — Да вы не волнуйтесь, у меня все по понятиям.
Если только на минутку увидеть эту сцену Наташиными глазами, сразу вырвет. И салат, и антрекот, и сухофрукты — все выплеснется на бордовый коврик у кровати.
— Ладно, пока. Топай давай, в Москву опоздаешь!
— Я чё-то не врубился! А телефон?
— А телефон next time. По-русски — другим разом.
— Да ты… — Женя открыл рот, чтоб назвать меня недоделанной лохушкой или чем-то еще наподобие, но на этот раз постеснялся Наташи.
— Сам такой!.. — крикнула я ему вслед.
— Ну, видишь, какие парадоксы случаются в жизни? — спросила Наташа, отсмеявшись.
— Да!
Я тоже развеселилась. С Женей — крутой облом, но все равно смешно ужасно.
— А утром из-за этого попугая на тебе лица не было.
— Ой, не говори!
— Ну что, лучше он Макса?
— Нет. — Я быстро затрясла головой, но тут же подумала: он не лучше Макса, а Макс — не лучше его. Женя — попугай, Макс — зануда.
— Ну ладно, — предложила Наташа. — Пойдем в бар, полакомимся немного.