Неверный

Демидов поднимается, обходит вокруг и разглядывает меня с преувеличенным интересом.
— Нет, — отвечает довольно резко, — но если ты хочешь быстро и без проблем получить развод с Айдаровым, у тебя есть только один способ — ему изменить. Это беспроигрышный вариант, увидишь, он сам тебя прогонит. А я единственный способ сделать его безболезненным для тебя. Но и выставлять себя посмешищем я не позволю. Если хочешь числиться моей любовницей, будь добра соответствовать моим предпочтением. Я никогда не повелся бы на твои бабские шмотки и образ примерной школьницы.
— Тебе нравятся шлюхи?
— Мне нравятся яркие, уверенные в себе женщины. А не убогое домашнее приложение Рустама Айдарова. Пойдем, — он берет меня за локоть и тащит из кабинета.
За то время, что я живу в его доме, уже начинаю привыкать к его убийственным манерам. Если Демид желает что-либо сказать или показать, он будет тащить прямо за шиворот. Особенно если надо срочно здесь и сейчас.
А ему надо всегда только так. Интересно, он себя со своими женщинами тоже так ведет? Я живу в доме Ольшанского уже неделю, но за все это время видела его от силы раз пять. Меня это устраивало, если честно, сближаться с «братом» особого желания не было.
Но при этом о своем хозяине достаточно рассказал его дом. Здесь у Демида есть определенная зона, куда для меня вход категорически запрещен. При этом в кабинет можно проходить без всяких ограничений.
Я смутно представляю себе женщину, которая бы смогла с ним жить. Тут от одних правил и запретов можно свихнуться. Я хотя бы могу себе позволить с ним совсем не общаться.
Ольшанский приводит меня в свою гардеробную, ставит перед зеркалом от пола до потолка и заходит за спину, крепко держа за локти.
— И где ты здесь увидела шлюху? — спрашивает, и я понимаю, что он раздражен. — Лично я вижу красивую женщину, на которую ее мужчина не жалеет денег. Другое дело, если тебе Айдаров не позволял никуда появляться в таком виде.
Смотрю в зеркало и нехотя признаю, что Ольшанский в чем-то прав. Частично. Рустам не жалел на меня денег, но в таком виде он бы меня из дома точно не выпустил.
Другое дело, что меня это устраивало. Муж любит, а внимание остальных мужчин меня мало интересовало. Меня интересовала моя семья и мой дом.
— Платье слишком открытое, — бормочу я, — я к таким не привыкла.
— Если ты не привыкла, это не значит, что такое носят только шлюхи.
И здесь он прав. Открытые плечи и кружево с крупным плетением на спине достаточно вызывающе смотрятся. Но в то же время не вульгарно, а скорее интригующе.
— Макияж слишком яркий…
— Потому что ты яркая девушка, Соня. Айдарову очково было, чтобы на тебя обращали внимание.
— Неправда, Демид, — не соглашаюсь я, — муж ни в чем меня не ограничивал. Если бы… Пока он мне не изменил, я была с ним счастлива.
— Откуда ты взялась такая наивная, Софья? Айдаров не мог не понимать, какой ты можешь быть. Но ему было удобно иметь дома ручную декоративную собачонку.
Его слова больно бьют, хочется доказывать и спорить, но внезапно на ум приходит Лиза. Она моложе меня, но на ее лице уже есть и ботокс, и силикон. И мой муж заделал ей ребенка без всякой оглядки на домашнюю и уютную жену. Ему не повезло лишь в том, что я обо всем узнала.
— Наверное, ты прав, Демид, — вздыхаю я, — я зря его защищаю.
— Ты просто слишком порядочная, Соня, — скалится тот, — и немного подпортить тебя не помешает. Как минимум в глазах Айдарова.
***
— Ты так и не сказал, куда мы едем, — говорю очень громко, потому что уже в третий раз задаю вопрос, и два первых раза Демид проигнорировал.
Он сидит напротив меня в просторном салоне лимузина и просматривает бумаги, пока я сверлю его требовательным взглядом. Поднимает пугающе знакомые глаза, и на его красивом лице проявляется удивление.
— Разве? Я сказал, что ты едешь со мной.
— Но не сказал, куда.
— Это имеет значение? Ты все равно не знаешь этих людей. Просто прием. Я еду туда помелькать, ты едешь со мной. Все.
 
И снова углубляется в бумаги.
— А почему в лимузине?
Демид опять поднимает глаза, на этот раз в его голосе звучит раздражение:
— Соня, если ты хотела прокатиться на троллейбусе, надо было просто мне об этом сказать.
И все. Он занят, я молчу.
— Рустама там не будет, — не поднимая головы, вдруг говорит Ольшанский. — По крайней мере в списке гостей не было.
У меня тысяча и один вопрос, но задавать их отпадает всякое желание. Наконец Демид откладывает бумаги в сторону и потирает переносицу.
— Прости. Я обычно слишком погружаюсь в процесс и не люблю отвлекаться. Теперь я свободен. Если у тебя есть вопросы, задавай, у нас есть еще несколько минут.
Я теряюсь от его неожиданно дружелюбного тона.
— Ты человек-качели, Демид, — говорю все еще шокировано, — как с тобой можно ужиться?
Он трет переносицу, смотрит в потолок лимузина. И отвечает вполне серьезно:
— Очень легко, София. Со мной просто не следует жить.
Я краснею, на этот раз от досады. Это прозвучало так, будто я на что-то напрашиваюсь, но не успеваю открыть рот, как Демид меня перебивает.
— Ты хотела спросить о Рустаме? Я отвечу. Он знает, что ты всю эту неделю живешь у меня. Телефон мы тебе сменили, номер и аккаунт тоже. По нашей легенде я на тебя вышел еще в больнице и предложил помощь. Затем практически похитил из дома Айдарова. Рабочая версия, что я от тебя потерял голову. Но если он не поверит и решит, что я захотел ему потрепать нервы, тоже пойдет. Мы сейчас идем на прием, чтобы до Рустама донесли информацию именно в том ракурсе, в котором нужно нам. Я невысокого мнения о своих родственниках, но должен признать, Айдаров не идиот. Он не поверит, что ты закрутила роман за его спиной. Значит будем давить на то, что он начался только сейчас. Пускай даже на почве того, что ты решила отомстить мужу за измену. Тут подходит любая мотивация.
Он делает паузу, но стоит мне вновь попытаться открыть рот, чтобы задать вопрос, меня снова бесцеремонно перебивают:
— А лимузин потому, что здесь просторно. Мне удобно, тебе тоже.
Его напор обезоруживает, выбивает из колеи. Я понимаю, что растеряла все мысли и могу разве что беспомощно хлопать ресницами.
— Ты всегда разъезжаешь на лимузине? — ловлю последний улетающий вопрос буквально за хвост. Демид искренне удивляется.
— А почему нет? У меня есть один знакомый — редкий говнюк, к слову, — так он везде летает на вертолете. Ему так удобно, и ему наплевать, если это кого-то смущает.
Лимузины, вертолеты… Это из какой-то другой, параллельной реальности. Но справедливости ради, Демид меня в эту свою реальность не приглашал. А я особо и не рвусь. Пусть только поможет уехать и увезти моего ребенка. И для меня точно не имеет значения, на лимузине, на вертолете или на троллейбусе.
Только чтобы подальше.
***
Демид не обманул. «Помелькать» — самое удачное определение, которое только можно дать сегодняшнему приему.
Раньше я много раз ходила на разные мероприятия с Рустамом. Но они чаще всего были связаны с его бизнесом, где я старательно отыгрывала роль жены. Сначала Рустам представлял меня своим деловым партнерам, потом мы болтали с их женами пока мужчины обсуждали свои вопросы.
Ольшанский привел меня на настоящий светский раут. В который раз вспоминаю слова мужа о брате и убеждаюсь в его правоте. Меньше всего Демид похож на бесприданницу. Свою часть наследства Усмана Айдарова он мог рассматривать максимум как средства для покрытия годового расхода на бензин.
Ну может быть еще на коммуналку.
Демид представил меня только хозяевам приема — пожилой паре, огранившись кратким «София». Кто я ему, уточнять не стал. Любовница, содержанка или бывшая невестка — пусть догадываются сами. В прессе обо мне непременно бы написали «спутница Демида Ольшанского», но представителей прессы здесь нет.
Пока идем по украшенному цветами залу, украдкой разглядываю присутствующих женщин. С удивлением ловлю себя на мысли, что мое платье среди всего разнообразия нарядов выглядит наиболее сдержанным. И очень подходящим.