(не) истинная. Полюбить вновь (СИ)

— Вы здесь впервые? — Ко мне бесшумно подошла служительница храма.
— Это так заметно?
— Увы, да. Теперь сюда мало кто приходит, и я знаю всех прихожан в лицо. — Она обвела печальным взглядом храм, будто бы извиняясь за запустение.
— Почему так происходит? Неужели все перестали поклоняться богам? — Хотелось хоть как-то помочь этому месту, изменить отношение людей к нему и сделать его более значимым, чем оно есть сейчас.
— О, так было не всегда. Раньше при храме был сиротский приют, они делали небольшие статуи из дерева по прообразу Богини. Потом, как построили новый храм в столице и перенесли туда приют, здесь стало так, как вы видите.
Это было странно. Разве вера измеряется новизной места, где надо молиться? Мне было непонятно, почему люди перестали приходить сюда, в это священное место, таящее в себе частичку света. Неужели это в заложено нашей природе — вмиг забывать, что было прекрасного раньше, с лёгкостью меняя на новое? Почему ушли вслед за мишурой красоты, оставив пустовать и разрушаться этот храм? Всем своим естеством я чувствовала, что это не просто стены с окнами и статуей. Я ощущала присутствие высших сил. Всё было пропитано божественной силой, и я знала, что частичка благословения Богини была в каждой вещи, находящейся здесь.
— Чем бы я могла вам помочь? У меня есть искреннее желание, поверьте.
Прислужница непонимающе смотрела на меня, видимо, не часто им тут предлагают помощь люди знатного сословия.
— Простите, я не представилась. — Здесь я не чувствовала себя выше неё, тут я была просто я, просто Амалия, просто человек, запутавшийся в своей жизни. И титулы, и этикет — все привилегии знати остались там, снаружи, за дверью. — Я Амалия Бедфордская, приехала сюда несколько месяцев назад. И поверьте, любая моя помощь будет оказана на безвозмездной основе.
— Ваше сердце добро, а ваше предложение щедро. — Прислужница провела меня в небольшую комнату, скрытую в нише за статуей.
Как выяснилось, на ремонт денег практически не было. Редкие пожертвования тех немногих прихожан, кто ещё сюда приходил, не могли покрыть всех расходов и нужд храма. Поговорив с Шейлой — как выяснилась, это и была сестра кухарки Шарлотты — мы для начала решили, что следует отремонтировать крышу, тем более что скоро настанет сезон дождей, а уж потом заняться и самим зданием — штукатурка и покраска лишними точно не будут.
В итоге, засидевшись за разговорами и обсуждением предстоящего ремонта, я и не заметила, как наступил вечер. Если бы не камеристка, осторожно постучавшая в дверь. я бы ещё не скоро поняла, что пора выдвигаться в обратный путь.
— Ещё раз благодарю вас за участие, уверена, что теперь мы сможем пережить эту зиму. — Шейла светилась радостью от возможности вернуть храму хоть толику былого величия.
— И вам спасибо за приятную беседу. — К сожалению, обратиться к Богине с теми вопросами, что терзали мне душу, я так и не смогла. Видимо, это провидение не хочет, чтобы я хоть что-то меняла в отведённой мне в этой жизни роли.
Когда я уже поднималась по ступенькам кареты, меня окликнула запыхавшаяся Шейла. Видимо, она бежала всю дорогу по тропинке, чтобы успеть меня догнать.
— Постойте, я хочу вам кое-что передать. — С этими словами она положила мне в руку небольшую деревянную куклу, уменьшенную и довольно грубую копию стоявшего в храме изображения богини. — Это последняя, оставшаяся после переезда приюта.
Поблагодарив за подарок, я села в карету и смотрела в окно на мелькающие деревья, и думала лишь о том, что держу в руках не просто куклу, а частичку благословения Богини, что мне позволили унести из храма.
  
Глава 13
 
Чертоги Богини Мойраны
Когда существуешь несколько сотен лет, многое видится иначе, чем есть на самом деле. Годы воспринимаются как секунды, ускоряющие свой бег каждый раз, когда о них вспоминаешь. Всё сливается в один сплошной поток жизни, не имеющий ни начала, ни конца. Так было и с Мойраной. Выбранная прародителями как отвечающая за судьбу, за все предопределённости и встречи, она несла своё бремя уже очень долгое время, соединяя и разрушая нити судьбы населяющих Землю.
 
— Как же я устала ото всей этой суматохи. — Она медленно подплыла к большому зеркалу судеб, врезанному в скалу. Вечное зеркало истины, показывающее всех, кто есть, кто был и кто будет. Лишь Мойрана могла смотреть в него и видеть суть. Для всех других это было бы последнее, что они могли увидеть.
Отражения сменяли друг друга с быстротой, неподвластной человеческому взору, лишь боги могли узреть, что скрыто за пеленой серебра. Вот мелькнуло изображение юной девушки, совсем крохи по меркам Мойраны, она бежала на встречу с кем-то, скрываясь в узких коридорах замка. Через секунду уже другая — взрослая, с большим животом и в обнимку с мужчиной, который нежно гладит её по волосам. Сплетая воедино нити судьбы, она буквально создавала новые пары, искала и находила то, что будет даровать счастье и умиротворение.
Внезапно свет, исходящий от зеркала, померк, и Мойрана увидела саму себя в том первозданном виде, что даровали ей праотец и праматерь. Ничего общего с изображениями в храмах и фресках: большое круглое лицо, больше похожее на шар, обёрнутое несколько раз вокруг головы чёрным длинным куском материи. Три глаза без ресниц смотрели в удивлении, а беззубый рот кривился в усмешке.
— Да ты красотка. Интересно, знай вы, как я выгляжу на самом деле, искали бы встречи со мной? — Махнув рукой, она вновь вернулась к мелькающим моментам чужой жизни в поисках того, кто же посмел её потревожить.
Когда поток просьб и молитв сливается в один, для Мойраны он становится лишь фоном, шумом, с которым она вынуждена была мириться. Привыкнув к тому, что просьбы зачастую корыстны и сказаны от минутной слабости, она перестала обращать на них внимание. Вернее, обращала, но не более чем на зудящий шум от надоедливого насекомого.
— Кто же осмелился так звать меня? — Она ткнула пальцем на замершую со склонённой головой девушку. Она держала в руках деревянную куклу и просила о помощи, и не просто просила, а молила о спасении, об избавлении от метки.
В удивлении Мойрана смотрела на открывшуюся ей картину:
— И кто же так тебя отметил, милая? — Она махнула рукой, и в зеркале отразился второй с такой же меткой, спрятанной под одеждой. Мужчина медленно, растягивая удовольствие, целовал уже полураздетую брюнетку, а руки его скользили всё ниже, скрываясь под подолом платья. В гневе Мойрана хлопнула ладонью по зеркалу и отошла от него.
— Немыслимо! С меткой истинности так себя не ведут! — Она мерила шагами пол, и звук её голоса пропадал в шуме падающей неподалёку воды.
Она ещё несколько раз возвращалась к той девушке и каждый раз видела практически одно и то же. Вот она едет в храм, такой древний, что и сама Мойрана позабыла, когда там появлялась. Вот смотрит, как чинят крышу, ставшую за годы совсем хлипкой. Вот девушка помогает работникам и приносит им немного булочек, приготовленных лично ею. Затем смотрит, как лечебная пристройка становится всё больше и храм постепенно начинает посещать всё больше и больше человек. А потом появляется и небольшой, всего на несколько человек, приют для сирот и брошенных детей. А вот девушка обнимает ставший ещё крупнее живот, проговаривая нежные слова любви ещё нерождённому дракону. Так странно было наблюдать за ней. Не оставляя попытки что-либо изменить, она просила о помощи. Каждый день каждой недели своей жизни она не забывала о Богине, и слова её шли от сердца.
Второй же с такой меткой вел себя иначе. Здесь Мойрана смотрела внимательнее, отмечая каждую деталь, каждую странность в его поведении. То, что метка была не её, она поняла сразу, не могла она девушку, предназначенную другому, связать в пару с таким человеком. Жестокий в самой своей сути и трусливый в своём пресмыкании перед другими, он был словно червоточина на теле Земли. И таких, к её изумлению, было ещё много. Возвращаясь назад в прошлое, через зеркало она видела, как многие молодые девушки шли по неправильному пути, по пути навязанной метки, погибая в конце. Драконы забыли, что значит дар истинности, позабыли заветы предков, что надобно чтить и хранить, они извратили само понятие истинности. Научившись скрываться от взора Мойраны, они подделывали метки на нужных им людях, вмешиваясь в саму суть мироустройства, искусственно поддерживая баланс природы.