Падший враг

— ...никто не уверен...такие вещи, к сожалению, случаются...кому вы хотите позвонить?
Острая, сильная агония пронзает меня впервые с тех пор, как развернулось это дерьмовое шоу.Перспектива становится реальной, а вместе с ней и последствия потери единственного человека в этом мире, который мне действительно небезразличен.
Все, чего я не чувствовал, когда умер Дуглас, — печаль, боль, беспомощность — теперь режет мои внутренние органы на тонкие ленточки.Я хочу подойти поближе, все услышать.В то же время я хочу, чтобы все заткнулись.Чтобы этот кошмар ушел.
Грейс, какой бы очаровательной она ни была, не самый надежный человек на планете Земля.
Она солгала нашим родителям обо мне.
Врала миру о наших отношениях годами.
Ничто не мешало ей солгать мне о деталях своего полета.
В какой-то момент два офицера, разговаривающие с Виннфред, выходят наружу, и мы остаемся одни.Ее красный, налитый кровью взгляд поднимается с пола.Как только она замечает меня, срабатывает узнавание. Похоже, ей ничего не хочется больше, чем ударить меня одной из пустых скамеек в зале ожидания.
— Перестань смотреть на меня, как на олененка.Это не они, — откусываю я, скаля зубы, как ужасный зверь. — У них не те люди.Мы уйдем отсюда до рассвета.
— Ты не можешь быть серьезным. —Она издает болезненный стон.— Ты действительно веришь, что это путаница с идентификацией?
— Да, — коротко говорю я.— И я не хочу, чтобы взрослая женщина в платье принцессы Диснея убеждала меня в обратном.
Она поворачивает голову в противоположную сторону и закрывает глаза, сжимая губы.Пусть она ненавидит меня.Меня волнует только Грейс.
Я начинаю шагать.Что у них так долго?Вы не можете призвать людей опознать тело посреди ночи, а затем заставить их ждать часами.Выудив свой сотовый телефон, я гуглил обавиакатастрофе в аэропорту Тетерборои нажимал на вкладку новостей.Об этом есть одна единственная статья, в которой туманно объясняется, что во время взлета произошла авария и что в настоящее время выясняются подробности.
Офицеры возвращаются с сонным секретарем и двумя офицерами, которые пришли с Виннфред.
Четверо офицеров просят нас обоих отойти вместе с ними, чтобы попытаться собрать временную шкалу воедино.
— Вы знаете, куда направлялся самолет?— спрашивает офицер Дэмиен.
— Цюрих, — говорю я, и в то же время Виннфред отвечает:
— Париж.
Я бросаю на нее жалкий взгляд.
— Не все европейские столицы одинаковы, деревенщина.
Мне доставляет болезненное удовольствие быть с ней жестоким.Мне нужно куда-то выпустить пар, а она идеальная жертва.
— Я могу подтвердить, что самолет направлялся в Париж. —Офицер Ханна что-то записывает в блокноте, который держит в руках, не отрывая от него взгляда.
Моя челюсть отвисает.Париж?Грейс летела в Париж?Зачем?
— Сколько человек было в самолете, насколько вам известно? —Офицер Дэмиен продолжает, обращая внимание на Виннфред, у которой явно больше информации, чем у меня.
– Минимум три. —Она потирает подбородок, глядя широко раскрытыми глазами и потерянно, как ошеломленный подросток. — Пол, Грейслин и пилот. Хотя я полагаю, что могла быть стюардесса или две. А второй пилот? Боже, я ничего не знаю об этих вещах.
Трахните меня.Мой источник информации в настоящее время носит желтые пластмассовые серьги.
—Есть ли еще какая-нибудь информация, которой вы можете поделиться с нами?— спрашивает офицер Ханна.
Я молчу.Что бы ни происходило, я не в курсе.Теперь я просто жду, когда офицеры уйдут, чтобы я мог допросить Долли Партон-младшую здесь.
Она колеблется, прежде чем покачать головой.
— Нет.Это все, что он мне сказал, извините.
Офицер Ханна выглядит огорченной, когда спрашивает:
— Вы случайно не знаете, миссис Эшкрофт... они путешествовали по делам или... гм, на отдых?
Закрывая глаза, я чувствую, как все внутри меня рушится, кирпичик за кирпичиком.Все, что я построил за эти годы, исчезло, погребено под пеплом.Воспоминания.Украденные поцелуи.Игры.Ставки.Выигрыш.Все в жопе.
Голос Виннфред звучит далеко.
— Я… я не знаю.
— Вы не знаете, они путешествовали по делам или ради удовольствия?— глупо повторяет офицер Дэмиен.
— Нет.
— Полагаю, это значит, что вы вообще не знали, что они путешествовали вместе?
— Прекратите, — упрекает офицер Ханну себе под нос.
— Нет, — говорит Виннфред, вздернув подбородок, гордая, несмотря на нелепость своего наряда, эту ситуацию и этотвопрос.— Он не сказал мне, что путешествует с мисс Лэнгстон.
— Все в порядке. —Офицер Дэмиен раздраженно прикусил внутреннюю часть щеки.— Спасибо, миссис Эшкрофт.Хорошая новость — если это можно так назвать — заключается в том, что пилот попытался благополучно приземлиться в Гудзоне, так что тела в, э-э, презентабельном состоянии.
— Фантастические новости, — протягиваю я, не в силах сдержаться.— Значит, они утонули, а не сгорели в огне. Это многое меняет. Деревенский увалень, разве ты не гордишься тем, что похороны твоего мужа будут с открытым гробом? — Я бросаю ей плачевную ухмылку.
Виннфред задыхается, как будто я только что ударил ее.
Офицер Ханна кладет руку на плечо Виннфред.
— Люди говорят ужасные вещи, когда им больно, — говорит она, чтобы утешить ее.
— О, говорить ужасные вещи — это его партийный трюк.Это не имеет ничего общего с тем, что здесь происходит. —Деревенщина косится на меня.
Наконец офицеру Дэмиену звонят по телефону, и офицеры кивают между собой.
— Мы сейчас вернемся.
Они все выходят наружу, бормоча между собой, оставляя жену Пола Эшкрофта и меня наедине.
Я поворачиваюсь к ней.
— Ты должна мне все рассказать.
— Зачем! Ты разговариваешь со мной? — Она упирает указательный палец в грудь, изображая свой самый густой акцент Теннесси. — Потому что я не отличаю Рим от Рейкьявика. Так почему бы тебе не взять свой большой, умный мозг и гигантское, невыносимое отношение и не засунуть их себе в задницу...
— Перемирие. —Я поднимаю ладони вверх.— Я знаю, что ты знаешь больше, чем я.Это ясно всем в радиусе ста миль.И хотя мы начали не с правильной ноги, также ясно, что мы оба находимся в эпицентре дерьмовой бури, так что сейчас самое время извинить мои манеры и собрать воедино то, что здесь произошло.
— Нет, — решительно говорит она.
Я смотрю на нее, завороженный.
— Прошу прощения?
— Я не буду этого делать. —Она складывает руки на груди.— Ты не можешь обращаться с людьми как с грязью, мистер Корбин.Независимо от того, сколько денег у тебя есть на твоем банковском счете.Сначала извинись.