Чужие здесь не ходят

–Савино…– Костомара задумчиво причмокнула губами.– Не так-то и близко… Постой-ка! Там же рядом еще деревня была… как его? Коняхино, что ли?
–Коняхино, да…– отрывисто кивнул Ратибор.– Только Коняхино – уже не наша земля – соседей. Боярина Ковуча, а ему сам киевский князь ту землицу пожаловал. Так себе деревня, захудалая – в один двор. Там на мостках тоже ловят… Они рядом – мостки-то… Что Савины, что Коняхины – рукой подать.
–Да что вы все про деревни,– рассмеялась хозяйка.– Далась вам голота эта! А ну-ка, Ратиборе, прикажи еще бражки нести. Выпьем да запоем… а? Что уж тут на ночь-то глядя, с делами… Завтра уж переберем всех соседушек, всем косточки перемоем, на чистую воду выведем!
Дальше уже сидели по-взрослому. Добровоя, правда, отправилась спать, а своих ратников Миша выпроводил самолично – нечего тут злоупотреблять, в пятнадцать-то лет! Ну, в шестнадцать… некоторым…
Так что остались втроем – Михайла, Костомара да тиун Ратибор… коему едва минуло двадцать. Потом девок позвали, служанок – песни запевать…
Хорошо пели, душевно!
И про березу:
    
Береза моя, березонька,
Береза моя белая,
Береза кудрявая…
И про венки:
    
Пойдем, девочки
Завивать веночки!
И про несчастную женскую, долю:
    
Ой ты горе, горе горькое!
Правда, тут возразил Миша.
–Нет, нет, нет!– сказал.– Давайте-ка что-нибудь повеселее.
Попытался вспомнить что-нибудь из гайдаевского кино – да не все слова припомнил, ну и голоса не хватило… Так и не пел больше – слушал. Такое вот кино…
Кино…
«Два билета на дневной сеанс»… Недавно вот приснилось. К чему бы? Неужто – к дождю? Не, не должно бы к дождю-то…
Миша даже немножко запьянел – с устатку. Помотал головою… да вдруг спросил:
–Говорите, мостки там, в деревнях, рядом? А с кем там, интересно, Мировид рядом был? Ну, он – удит, и на тех мостках – кто-то… Кто? Узнать-то нельзя ли?

Узнали…
На рассвете Мишу, спящего в недостроенной избе вместе со своей ватажкой, разбудил часовой – Авраам:
–Господин сотник… тут это… Костомара-вдовица пришла.
–Вдовица?
Сотник проснулся мгновенно, как всегда и привык в походах.
–Не одна, господин,– с тиуном. И еще отроче малый с ними.
Натянув сапоги, Михайла одернул рубаху и спустился во двор по свежевыструганным ступенькам крыльца.
–Ты про рыбачков да мосточки спрашивал?– улыбнулась вдова. Как всегда, красивая, безупречно одетая, с макияжем – сурьма, румяна, белила – в меру все! Выглядела Костомара так, словно выспалась безмятежно полную ночь, а не улеглась часа четыре назад – как и Миша. Так же и стоявший позади Ратибор – свеженький!
–Ну, спрашивал…– сотник едва не зевнул – неимоверным усилием воли сдержался. Невежливо как-то!
Солнце еще не взошло, лишь перистые облака вспыхнули золотом… Но здесь, похоже, все вставали довольно рано – слышались голоса, уже потянуло дымком – артельщики варили кашу.
–Торопимся,– с улыбкой пояснила вдова.– Успеть до дождей с крышами… Так вот! Ратибор тебе все расскажет… А я пойду, на работы настропалю людишек! Сам знаешь, свой пригляд в этом деле важен.
В синем варяжском сарафане, в накинутом на плечи коричнево-желтом плаще, со стянутыми широкою лентой волосами, Костомара была чудо как хороша и выглядела очень молодо, не сказать, что за тридцать – вряд ли кто дал бы ей больше двадцати.
–Это – Лесьяр, Лесь,– проводив вдову обожающим взглядом, Ратибор кивнул на парнишку.
На вид лет двенадцати, белобрысый, босой, с хитроватым взглядом и круглым, густо усыпанным веснушками лицом – этакий Гаврош.
–Лесь все про мосточки и обскажет,– тиун озабоченно глянул на блекло-серебристый месяц, тающий в утреннем небе.– А я пойду – дела. Коли чего надо – спросите.
–Хорошо,– сотник кивнул и, запоздало поблагодарив, повернулся к мальцу.– Ну, господин Лесь! Рассказывай.
–Что рассказывать, господин?– моргнул парнишка.
Миша прищурился и подмигнул:
–Будто не знаешь!
–А, про дядьку Мировида…– зевнув, протянул пацан.– Так он каждую седмицу на Савиных мостках удит. Дня три подряд, и воскресенье бывает. В конце недельки.
–А в начале?
–В начале не видел. Верно, дела…
–А что, рыбы там много?
–Да как когда…– мальчишка прищурился.– Ежели дел других нету – можно и половити. Но так… голавли, язи, щуки. Для меня да других отроцев – и не худо… А для взрослого-то мужика – баловство!
Баловство… Так-так… Зачем же тогда ловит? В одно и то же время, в одном и том же месте… Неужто и вправду – «Два билета на дневной сеанс»?
–А что, друже Лесь, на соседних-то мостках тоже ловят?
–У Коняхина-то? Ну так а то! Чего б не ловить-то, коли рыба есть?
С важностью поковыряв в носу, парнишка попытался спрятать удивление – с чего бы это столь важный господин интересуется какими-то там рыбаками?
Впрочем, куда тут удивляться? «Важный господин» не отставал, выспрашивал дотошно, вникая в каждую мелочь: кто там, на соседних мостках, ловит? Да часто ли? Да не переговариваются ли с Мировидом?
Лесь голову почесал – упарился отвечавши: на соседних – в Конюхове – мостках ребятня местная ловит, отроци, взрослых мужиков нету. Да и отроков-то – три человека – остальных мор недавний прибрал, а те, что после мора народились – малы еще. С Мировидом никто из отроцев не разговаривает, он, Мировид-то, угрюмец тот еще…
–Отроки, говоришь…– задумчиво протянул сотник.– А нет ли там, на мостках, кого такого, что раньше не ловил, а вдруг появился?
–Да нету, господине…
–Жаль… Ну, на вот тебе на пряник.
Бросив мальцу медяху, Михайла поднялся в избу…
–Господине! Господине!– вдруг закричал Лесь.– Там еще на лодке приплывал один парень, чужой…
–Что за парень?– обернувшись, сотник тут же насторожился и сузил глаза.
–Говорю ж, господине – чужой!– блеснул глазами парнишка.– Не наш, но, может, из Коняхина… Я еще сразу подумал – и чего он тут ловит-то? Челнок добрый, плыл бы себе к омутку… А он – аккурат у наших мостков… Говорил ли с Мировидом – не знаю, но мог – там близко… А появился… да где-то недели две тому…
Как раз в это время Мировид купил корову и коня…
–Я близко-то его не видал,– между тем продолжал отрок.– Но молодой, чернявый, с усами, а бородка жиденькая. Лицо? Лицо как лицо… Круглое, ровно блин. Щеки румяные… Одет? Да, как все одет – порты да рубаха. А уж в поршнях он аль в лаптях – не заметно.