Бывший. Сжигая дотла (СИ)

Вот она замирает не дойдя до тачки пятнадцать шагов, заметив что-то в моем лице. Да, детка! Я не просто так ору!
Ощущение, что нас разделяют километры, но в поле зрения моя, словно чужая, рука хватает ее за плечо и дергает на меня. Успеваю заметить лишь испуганные глаза.
Секунда тишины вокруг, и оглушительный стук сердца.
Я слышу свое надрывное дыхание.
– Ты чего? – глухо спрашивает Инга мне в плечо.
– Я…
И вслед за легким щелчком раздается грохот.
Все, что я сейчас могу, это резко развернуться, заслоняя Ингу спиной, и повалиться в кусты. В спину впивается какая-то хрень, будто картечь. Я чувствую невыносимую боль в бедре. Меня, походу, контузило, потому что я ничего больше не слышу.
Но это все хуйня.
Инга не открывает глаза.
  
Глава 52
 
Инга 
Тупая боль в затылке немного пугает.
Мысли путаются.
Как сквозь вату слышу голос Димки, но гул в голове не позволяет разобрать слова. В сознании вспышкой всплывает белое, перекошенное страхом лицо Горелова, а затем этот пугающий звук…
Димка же ничего не боится! Он бесстрашный, его невозможно напугать!
Я мгновенно распахиваю глаза, потому что мне нужно, просто жизненно необходимо, убедиться, что с Димкой всё в порядке.
– Посмотри на меня, – он кричит мне в лицо, встряхивая. – Инга!
Непохоже, что все хорошо. Но он рядом, я чувствую тепло его тела. Это уже не мало.
– Не кричи… Что это было? – заторможенно выговариваю я и понимаю, что меня еле слышно.
– Ты цела? – он лихорадочно меня ощупывает, и я замечаю, что по плечу Димки течёт кровь.
Моё сердце, пропустив удар, запоздало начинает колотиться.
– Наверное, да, а ты?
– Это потом, – отмахивается Дима. – Где болит?
– Только голова, и ты давишь мне на рёбра...
Нервно выдохнув, Димка скатывается с меня в сторону, и я вижу, что его спина вся иссечена мелкими ранами и порезами.
До меня доходит, что где-то рядом все еще стоит треск, воняет палёным, и что-то падает с глухим хлопком время от времени. Осознание медленно накрывает меня.
– Девочка, потерпи, я сейчас вызову скорую, – обещает Горелов, шаря вокруг себя в поисках мобильника.
В некотором отупении от шока говорю:
– Скорая нужна тебе, – и указываю на какую-то не то металлическую, не то пластиковую херню, торчащую у него из бедра. – Я обойдусь пожарными…
По мере разглядывания этой штуки у него в ноге меня начинает колотить: анатомия у меня страдает, но даже такой дундук, как я, слышал о существовании бедренной артерии.
– Конечно, как скажешь, – бессвязно бормочет Димка, продолжая за меня хвататься одной рукой, а второй роясь в клумбе. – Всё, что захочешь. Хоть пожарных, хоть спецназ хоть, хоть морских котиков…
Наконец обнаружив мобильник, он с шипением садится и укладывает мою голову себе на колени:
– Сейчас-сейчас… Не вставай… Хер знает… Мало ли…
Экран телефона пересекает несколько трещин, но смартфон все-таки соизволяет соединить Горелова, правда, он почему-то звонит не в сто двенадцать, а Рэму. Тот обещает позвонить Горелову-старшему и приехать сам.
Через пятнадцать минут, за которые мы так и не сдвинулись с места, наблюдая за тем, как догорает порш, за воротами начинается движняк: звук подъехавших машин, шорох шин, хлопанье дверей, голоса, отсветы фар.
Поматерившись, со второй попытки Димка с телефона открывает ворота, но калитку уже не получается, и он, психанув, зашвыривает мобильник в кусты.
– Ленка нас убьёт, – внезапно выдаю я. – Мы затоптали её бархатцы.
– Я считаю, это прекрасно, что у нее еще будет возможность сделать это лично, – со смешком над нами склоняется мужик с холодными, будто прозрачными глазами. – Давно не виделись, Дмитрий.
Димка кривится, глядя на то, как он достает из тёмно-зелёной робы, наподобие, как у работников скорой, фонарик. Кажется, они знакомы.
– Фёдорыч, – морщится Горелов, когда ему прекращают проверять реакцию на свет. – Я бы тебя ещё столько же не видел.
Дядька хмыкает в усы.
– Ну, давай. Рассказывай. Как все происходило.
 
Выслушав, Федорыч нас осматривает.
– Ну, ехать никуда не надо. У барышни в худшем случае сотрясение, а тебя мы тут зашьём, – он подзывает двоих с носилками, но Димка сопротивляется, доказывает, что способен и сам дойти.
И у меня сдают нервы.
– Прекрати думать только о себе, придурок! Крутость свою он показывает! А ну лёг на сраные носилки!
Посверлив меня взглядом под сдавленный смешок Федорыча, Горелов смиряется, но ворчит, что он не инвалид, все то время, что мы лавируем между снующими во дворе людьми в серой униформе.
И это явно не полиция.
Один из типов отпочковывается от группы коллег и перехватывает нас у крыльца.
– Когда с вами можно поговорить, Дмитрий Сергеевич?
– Как Фёдорыч отстанет, – отзывается Горелов.
Тип согласно кивает и кому-то звонит.
– Да, Сергей Михайлович, – слышу я. – С ним всё в порядке, как огурчик. Разумеется. Сделаем.
Обосновавшись в гостиной на первом этаже, Фёдорович извлекает из Димки эту дрянь, обрабатывает и зашивает рану.
Отвернувшись, чтобы не видеть, как в Горелова тыкают иголкой, я сижу, вцепившись в его руку, боясь выпустить ее хоть на секунду, и про себя считаю его пульс.
Меня тошнит от страха за него. Кажется, мерзкий запах медикаментов теперь всегда будет напоминать мне о сегодняшней ночи. Медикаментов и горелого пластика.
– Ну вот и все, – заканчивает Федорыч. – А царапины на спине тебе дама сердца обработает...
Что?
– Просто царапины? Царапины? – вызвериваюсь я на него. – Он ранен, а вы так спокойно…
– Помолчите, мамочка, – рявкает Федорыч и указывает на аптечку. – Выпейте валерьянки или водки, что там вам помогает, и займитесь своим героем.
Я чувствую себя курицей в панике.
Какой выпить!
У меня и так трясутся руки, и сердце больно сжимается при взгляде на Диму. Он сидит с мордой кирпичом, но ему же больно!
Я почти на грани обморока, и именно этот момент выбирает Рэм, чтобы залезть в окно гостиной.
Он так меня пугает своим появлением из черноты, что я обкладываю его на родном матерном, как и дяде-моряку не снилось.
– Ой, не нуди, – только отмахивается от меня Рэм, обмениваясь крепким рукопожатием с Гореловым. – Там на пороге еще работают. Им ещё дом проверять.
– Именно, – в гостиную заглядывает тот невзрачный человек, что звонил отцу Димки. – Дмитрий Сергеевич, у вас есть идеи, что произошло?
Димка выкладывает информацию о звонке Васи Зверева и о конфликте с Сашей.
– Дружок, бля, – выплевывает он.
Я вслушиваюсь и не верю своим ушам. Такое, что, реально происходит в обычной жизни? И не с кем-то, а со мной?
Тип задумчиво барабанит пальцами по стеклянной столешнице журнального столика.
– Ну… судя по всему, если это Зверев, то он не собирался вас убивать. Пока не могу сказать точно, но предварительно бомба была на таймере. То есть никакой гарантии, что вы будете в машине в момент взрыва, не было. Установлено, скорее всего, сегодня ночью после вашего возвращения. Но мы можем это узнать. Не хотите позвонить своему другу, Дмитрий Сергеевич?
Он протягивает, видимо, найденный в клумбе треснутый Димкин мобильник.
Стиснув зубы, Горелов с какой-то попытки все-таки набирает Зверева и включает громкую связь.
Всего пара гудков, и Саша берет трубку.
– Быстро ты. Понравился мой сюрприз? – голос его сочится ядом.
– Ты отморозок, ты понимаешь, что ты сделал? – с трудом сдерживаясь, цедит Дима.
– Мои зубы за твою тачку? Нормальный обмен.
Я так и представляю, как он скалится.
– Ублюдок, Инга чуть не села в машину…
– Жаль, что не села, так вышло бы еще красивее, но на такое я даже и не надеялся.
– Тебе конец, мразь.
– Это мы еще посмо…
Но Димкин телефон в этот момент решает, что с него хватит, и разряжается.