Бессердечные изгои. Безжалостный соперник
Снова наступили летние каникулы. Я был на четыре дюйма выше. И снова мама тащила меня на работу. На этот раз мне можно было пойти вместе с ней в пентхаус. И не потому, что мама волновалась за меня, а потому что она беспокоилась из-за меня. В этом году я начал продавать поддельные Jordan за 500 процентов прибыли от комиссии, которую установил Малыш Ричи, он же и давал мне эти кроссовки. Директор школы предупредил маму, что отправит меня прямиком в колонию для несовершеннолетних, если я не прекращу.
Когда я впервые ступил на священную землю пентхауса Ротов, у меня закружилась голова. Все стоило здесь кражи. Я даже бы засунул стены в карманы, если бы мог.
Мраморный оникс блестел, словно шерсть пантеры, на солнце. Мебель была такой изысканной, что казалось, она парила в воздухе, а не просто стояла на полу, впечатляющие картины висели на всех стенах. Один только холодильник был больше всей нашей ванной. На потолке висели канделябры, везде стояли мраморные статуи и лежали дорогие мягкие ковры. Если богатеи жили так, то зачем им вообще было выходить на улицу.
Но главной жемчужиной был открывающийся вид на Центральный парк. Силуэты небоскребов виднелись, словно были частью золотой короны. И человеком, который носил эту корону, была Арья. Она сидела за крыловидным белоснежным роялем в выходном платье, я мог видеть ее прямую спину и серьезное выражение лица.
Я забыл как дышать. Именно тогда я понял, какая она красивая. То есть я знал, что она не была уродиной. В конце концов, у меня же были глаза. Но мне никогда не приходило в голову, что она прямая противоположность уродства. Прошлым летом Арья была лишь… Арьей. Ребенок, который не боялся прыгать через ворота и из кустов пугать людей. Девочка, которая помогала мне найти окурки сигарет, чтобы я мог затянуться.
Арья вскинула голову, замечая меня, в этот момент ее глаза будто заблестели. Впервые в моей жизни я почувствовал себя неуверенно. До этого момента мне было плевать на свой большой нос и уши, как у слона Дамбо из мультика, и раньше меня совсем не волновало, что я был слишком худым для своего роста.
Родители Арьи стояли позади нее, наблюдая, как она играла композицию. Ее отец держал ее за плечо, будто она могла в любой момент вспорхнуть. Я знал, что она не могла говорить со мной, поэтому игнорировал ее, размазывая по полу жвачку, на которую я наступил на улице. Мы с мамой стояли так, будто были оставленными пакетами с едой из магазина. Мама нервно мяла свой фартук, ожидая, когда Арья закончит играть.
Когда Арья все же прекратила исполнять композицию, мама сделала шаг вперед. Ее улыбка выглядела максимально неестественно, из-за чего мне хотелось стереть ее одной из маминых тряпок для уборки.
– Мистер Рот, миссис Рот, это мой сын Николай, – проговорила мама.
Беатрис и Конрад Рот подошли ко мне одновременно, как это обычно делали близнецы в фильмах ужасов. Глаза Конрада казались мертвыми, маленькие и блестящие, словно у акулы, у него были коротко подстриженные серебристые волосы и костюм, от которого буквально пахло деньгами. Беатрис же была образцовой женой, будто какой-то приз. Ее золотистые волосы были слегка растрепаны, а косметики на лице было столько, что казалось, можно слепить трехъярусный свадебный торт, и этот отсутствующий взгляд женщины, которая была загнана в угол. Я видел похожие взгляды жен преступников в Хантс Пойнт. Они точно знали, какая цена была у денег.
– Как мило с твоей стороны, – кратко сказала Беатрис, но, когда я протянул руку для рукопожатия, она лишь похлопала меня по запястью и продолжила: – У вас прелестный мальчик, Руслана. Высокий и с голубыми глазами. Никогда бы не подумала, – добавила она.
– Помните, что мы обсуждали, Руслана. Он должен держаться подальше от Ари. – Конрад быстро взглянул на меня, после чего посмотрел на мою маму. Он выглядел так, будто готов был взорваться от гнева, будто мое существование было неким неудобством.
Я почувствовал, как ком с размером с Нью-Джерси встал у меня посреди горла. Они говорили так, будто меня здесь вообще не было.
– Конечно, – ответила мама, послушно кивнув, и я возненавидел ее в этот момент. Возможно, даже больше, чем я ненавидел Конрада. – Николай все время будет под моим присмотром, – добавила она.
За их спинами Арья закатила глаза, изображая в воздухе пистолет и прижимая дуло к своему виску. Когда она не по-настоящему выстрелила, ее голова резко дернулась. Все мои переживания, что она забыла обо мне и нашей дружбе, сразу же испарились.
Я подавил усмешку.
Я понял, что надежда была словно наркотик.
И Арья только что дала мне попробовать первую бесплатную дозу.
Мама особо не следила за правилом «держись подальше от Арьи». У нее было слишком много забот, чтобы еще думать об этом. Зато она сказала, что если я когда-нибудь дотронусь до Арьи, то буду мертв для нее.
– Если думаешь, что я дам тебе все разрушить, то глубоко ошибаешься. Один промах – и вот он, твой конец, Николай, – предупредила мама.
Несмотря на это, лето, когда нам с Арьей было по тринадцать, было лучшим в моей жизни.
Конрад был важной шишкой на Уолл-стрит, крутым волком, который управлял огромной компанией инвестиционного фонда. Арья пыталась объяснить мне, что такое хедж-фонд или инвестиционный фонд. Это звучало как нечто похожее на опасные азартные игры, и я мысленно решил, что проверю, что это такое, когда вырасту. Конрад работал допоздна, мы почти не видели его. А в промежутках между походами по магазинам в Европе, обедами в загородных клубах Беатрис больше была старшей сестрой Арьи, которую никогда не было видно, чем матерью. Мы с Арьей довольно быстро погрузились в нашу новую рутину. Каждое утро мы ходили в бассейн, который находился в здании, и устраивали соревнования, кто быстрее проплывет круг; конечно, я выигрывал. Потом мы лежали на балконе Арьи, чтобы высохнуть, смотрели на небо, а наши волосы высветлялись из-за солнца и хлора, еще мы соревновались, у кого появлялось больше веснушек, в чем побеждала уже она.
И мы читали. Много читали.
Мы проводили несколько часов каждый день под дубовым столом в ее семейной библиотеке, пили холодный чай и боролись пальцами вытянутых ног на персидском ковре.
Этим летом мы прочитали «Волшебник страны Оз», «Остров сокровищ», «Изгои» и всю серию книг «Ужастики». Мы зачитывались толстыми романами о шпионах, кое-как читали тома по истории и даже краснели из-за парочки поцелуев в книгах, из-за чего в унисон говорили, что прикасаться к кому-то было безумно противно.
Хотя, если быть честным, чем больше времени проходило, тем сильнее идея прикоснуться к Арье не казалась мне такой уж противной. Скорее даже наоборот, совсем не противной. Но, конечно, я не был настолько глуп, чтобы лишний раз размышлять об этом.
Нашу дружбу все-таки не удалось полностью скрыть. Несколько раз Конрад все-таки заметил нас, когда мы читали или смотрели фильм. Но думаю, что один очевидный факт, который я понимал с самого начала, осознал и он. Арья была мне не по зубам, вне моего уровня. Ее красота, стойкость и утонченность приводили меня в ужас, из-за чего я практически не мог смотреть ей в глаза. Она была в полной безопасности от того, чтобы я воспользовался ею или совратил.
– Он не будет знать, что делать с возможностью, даже если твоя дочь предложит ему сама, – однажды я услышал, как мама Арьи сказала это, раздражительно фыркнув. Она думала, что мы с мамой уже ушли. Это был один из тех редких случаев, когда она была дома. Для меня было занятным то, что Беатрис знала, что могла бы предложить мне Арья, при этом даже ни разу не поговорив с дочерью за все лето.
Я прятался в тени за их гардеробной. Мама попросила меня красть здесь что-нибудь маленькое каждую неделю, чтобы она могла продать это. На этот раз родители Арьи зашли сюда до того, как я смог справиться с заданием. Я сжал ремень Gucci в кулаке, вспотев, когда отступил за платья, висевшие на другой стороне стены.
