Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

– А теперь? – Я вытер пот над бровью. Она выглядела умной. У многих детей нашего возраста ум был как у домашнего растения.
– Теперь я думаю, что мы хороним их, потому что не хотим делиться миром с ними. Это так больно, – сказала она.
Я все еще хмурился, пытаясь придумать, что сказать.
Я очень хотел пить, но не хотел двигаться. Было такое чувство, что я на каком-то тесте. Или конкурсе. Это была моя территория. Мое кладбище на лето. Я не хотел, чтобы она думала, будто могла приходить сюда и красть мое место, с мертвым братом или нет. Но было и еще кое-что. Я не знал, что это. Может быть, в конце концов было не так уж плохо – не быть одному
– И что? Ты так и будешь стоять и пялиться на меня? Делай что хотела, – я затянулся окурком, пытаясь поджечь его зажигалкой, которую на днях мистер Ван уронил в общем коридоре.
– Да. Ладно. Только не отвлекай меня, ты… фрик. – Она нервно махнула рукой в мою сторону.
Я закатил глаза. Она была странной. Ее брат был ребенком, когда она потеряла его, верно? Не то чтобы они были близки или что-то такое. Тем не менее. Что я знал о родственниках? Только одну вещь на самом деле: у меня не будет ни одного. Все потому, что моя мама каждый раз, когда ребенок закатывал истерику в сети магазинов the Dollar Tree или в универмаге Kmart, обращала на это внимание и говорила: «Дети неблагодарные, и на них тратится очень много денег. Дорогая ответственность».
Боже. Спасибо, мам.
Девочка отвернулась от меня к могиле. Она с нежностью погладила надгробие, которое казалось меньше остальных. На самом деле все могилы в этом ряду были маленькие. Холодок пробежался вниз по моей спине.
– Привет, Ар. Это я, другая Ар. Я просто хотела проведать тебя. Мы скучаем по тебе каждый день. У мамы снова тяжелый период. Она профессионально игнорирует меня и папу. На днях я говорила с ней, а она смотрела сквозь меня, будто я призрак. Она делает это специально. Наказывает меня. Я тут подумала, может, ты будешь навещать ее меньше на следующей неделе? Я знаю, она видит тебя все время. В твоей комнате, на диване, где мы раньше спали, в окне…
Она говорила около пяти минут. Я пытался не слушать, но это было все равно что пытаться прибить к стене желе. Она была совсем рядом. Я даже думал, она заплачет, но в конце она все-таки сдержалась. Наконец девочка подобрала маленький камешек с земли и положила его на мрамор, поднимаясь.
Она направилась обратно к воротам.
– Зачем ты это сделала? – не удержался я от вопроса.
– Сделала что? – Она повернулась ко мне, удивленно смотря, будто забыла, что я был здесь.
– Штуку с камнем, – объяснил я.
– По еврейским традициям нужно положить маленький камешек на могилу, чтобы показать, что ты навещаешь кого-то, что они не забыты, – сказала она.
– Ты еврейка?
– Моя домработница была.
– Значит, ты из богатеньких.
– Потому что у меня была домработница? – Она посмотрела на меня так, будто перед ней идиот.
– Потому что ты знаешь это слово.
– Как и ты. – Она сложила руки на груди, не собираясь проигрывать спор, даже если он такой глупый и незначительный. – Однако ты не выглядишь богатым.
– Меня не стоит считать за пример. – Я рукой зарылся в землю, наслаждаясь ощущением песчинок под подушечками пальцев. Я смотрел на мир шире, чем обычные дети. Изучал жизнь, как свои наручные часы. Мне хотелось перевернуть их, вытащить все шурупчики, посмотреть, как все работает, из-за чего они тикали. Я уже пообещал себе, что не стану как мама. Я не позволю богатым людям поглотить себя. Я поглощу их, если понадобится.
– Видимо, тогда я богатая. – Она взяла другой маленький камешек, погладив его большим пальцем, и продолжила: – А ты нет?
– Спал бы я на кладбище, если бы был богатым?
– Не знаю. – Она провела рукой по запутанным волосам, которые были в листьях, в каких-то веточках и колтунах, после чего снова сказала: – Наверное, я не думаю, что все дело в деньгах.
– Это все потому, что у тебя они есть. Но ты не выглядишь так. Богатой то есть, – проговорил я.
 
– Почему? – спросила она.
– Ты некрасивая, – по-умному ответил я.
Вот теперь она должна была уйти. Я успешно обидел ее. Вербально показал ей средний палец. Но вместо этого она повернулась в мою сторону.
– А ты не хотел бы лимонада и голубцов?
– Ты меня не слышала? Я назвал тебя уродиной.
– И что? – Она пожала плечами. – Люди все время врут. Я знаю, что красивая.
Всевышний. И она до сих пор стояла и ждала.
– Нет, я не хочу лимонад и голубцы.
– Ты уверен? Они вкусные. Моя горничная делает их с рисом и фаршем из говядины. Это что-то вроде русской кухни, – проговорила она.
В моей голове буквально зазвенел звук тревоги, все заполыхало красными предупредительными значками. Голубцы были маминой фишкой, когда мы могли позволить себе купить фарш из говядины, а это случалось очень редко. И если эта девчонка предлагала принести еду сюда, значит, она жила где-то рядом.
– Как тебя зовут? – спросил я максимально спокойно.
– Арья, – сказала она и после короткой паузы добавила: – Но друзья называют меня Ари.
Она знала, кто я.
Она знала и хотела, чтобы я точно запомнил, где мое место. «Моя горничная», – так она сказала. Я был просто незначительной частью мамы.
– Ты знаешь, кто я? – Мой голос звучал хрипло.
– Есть догадка, – ответила девочка, взмахнув волосами.
– И тебе все равно?
– Да.
– Ты искала меня? – спросил я. Может, она хотела просто посмеяться над мальчиком, который ждал, когда его мама закончит прислуживать ей?
– Вроде того. Так что, лимонад и голубцы? – Она закатила глаза, когда ответила мне.
Отказать было бы глупо. В первую очередь я был жуликом. Эмоции не играли особой роли. И она предлагала еду и напиток. Что бы я ни думал о ней, не имело значения. Мы же не станем лучшими друзьями. Один перекус не потушит пламенную ненависть длиною в шесть лет.
– Давай, Ари.
Так называемые последние слова.
Это положило всему начало.
 
Глава 5
 
Кристиан
Настоящее
– Ты, должно быть, прикалываешься. – Арсен проткнул палочками кусок своего тунца в поке-баре, когда мы сидели там вечером. Мне хотелось рассказать о своем дне хоть кому-то, поэтому Клэр пришлось согласиться быстро переспать в каком-то отеле, и ей даже не досталось никакой вкусной еды на заказ.
– Ты не можешь защищать эту женщину! Ты знаешь Конрада Рота! Ты очень хорошо знаешь Конрада Рота. Более того, ты мечтаешь переехать его на бульдозере.
Я ковырялся в своей тарелке, пихая морские водоросли из одного края в другой, не заморачиваясь логичными и обоснованными доводами. У мести не было рифмы или ритма. Все было гораздо проще. У нее была сексуальная и безжалостная сестренка – карма.
Дни были долгими, но годы пронеслись перед глазами. Конрад Рот слепил из меня того мужчину, которым я был сейчас, и он не захотел бы пересечься с таким мной. Невозможно было упустить возможность увидеть его снова. Показать ему, что я вернулся на его территорию в верхний Ист-Сайд в одежде брендов, которые он носил, что я обедал в тех же ресторанах, где он, и сплю с обеспеченными женщинами, с которыми его дочь училась в школе и называла подругами. Нечисть вылезла из-под земли, пачкая его идеальную жизнь, и совсем скоро он встретится с монстром, которого сам сотворил.
Я больше не был Николаем Ивановым, ненужным сыном Русланы Ивановой.
Я переродился в новую, превосходную версию в костюмах от Tom Ford, с привлекательной улыбкой и с хорошо отработанными манерами. Люди, такие как Руслана Иванова, никогда не существовали в жизни Кристиана Миллера. Они были невидимками. Вещами. Даже не занимали абзац в моей истории или хотя бы предложение. Только что-то в скобках, только если эти люди случайно разбивали дорогие вазы у меня в гостиной.