Дьявол, я пришла договориться! (СИ)

‒ Между нами ничего нет. – Застегиваю ветровку и морщу нос. ‒ Мы вообще-то всего лишь партнерами по проекту были.
‒ Да? А очочки-то у него при взгляде на тебя огого как запотевали, ‒ хмыкает Ирина. ‒ Ладно, покеда. Не перетруждайся. И лучше парня заведи, чем с этим мерзким Григорием в четырех стенах сидеть. Ты же у нас милая Мила!
‒ Ой, только не надо опять этих созвучий! ‒ Чмокаю подругу в щеку и «даю пять» подставленной ею ладошке. ‒ Терпеть не могу свое имя.
‒ А зря! ‒ кричит мне уже издалека Ириша. ‒ Ты лучше, чем тебе кажется!
Показываю ей язык, стою на месте пару секунд, а затем поворачиваюсь к зеркальной витрине.
Бледная и замученная. Длинные светлые волосы и широкий лоб. Тощая, но бедра спасают ‒ ничего такие, «аппетитненькие». А еще всем нравятся мои глаза ‒ большие и сине-лиловые.
Да, возможно, все и правда не так уж плохо.
Чувствую, как тяжесть реальности валится грузом на мои плечи и опутывает тело ледяными цепями.
Пора трудиться, «милая Мила».
Чудо не произойдет. Все в моих руках.
Приближаюсь к повороту. И тут меня буквально сносят с ног…
  
Глава 2. СПАСИТЕЛЬ И СОУЧАСТНИЦА
 
Технично заваливаюсь на тротуар, не забыв подложить под бок мягкий рюкзак. Быстро оцениваю собственное общее состояние и одновременно вытягиваю ноги, чтобы создать дополнительное препятствие протаранившему меня субъекту. И делаю это вовсе не из мести за процарапанный локоток и потертости на любимой ветровке. А потому, что слышу вдалеке истошный вопль: «Помогите! Вор! Кровное стащил образина! Последнее упер! Погань несчастная!»
Интуиция у меня трудится за воображаемые плюшки и при этом работает отлично. Так что я, продолжая валяться на асфальте, начинаю еще усерднее подбивать мысками щиколотки предполагаемого преступника. Тот неловко притормаживает, ноги его окончательно заплетаются, и он, споткнувшись о мои вертлявые конечности, взмахивает руками и пропахивает лицом тротуар рядом со мной.
Мужик. Весь в темном. И черная шапчонка до самого носа натянута.
Ну да, ни разу не подозрительный. Особенно, вон с той женской сумкой в руках.
«Завалила ‒ атакуй» ‒ учила меня Ириша. Правда относилось это к штурму ментальных крепостей горделивых мужских особей. Нынче принцы избалованы и изнежены. Требуют, чтобы принцесса сама укокошила дракона, самостоятельно эвакуировалась из башни, подогнала себе бодрого коняшку и рыцарские шмотки, а потом единолично, а главное, инициативно приняла все возможные меры по завоевыванию трепетного фиброзно-мышечного органа принца, а также по захвату его гладенькой нежненькой отманикюренной лапки.
А принц еще и подумает, позволить ли настойчивой принцессе сразу облобызать себе ладошку. Или чуток поломаться?
Недотрога, недотрога, поиграй со мной немного.
Такие уж времена. Но лично у меня с любовным фронтом полный голяк. Может, виновата моя ограниченность восприятия, но я совершенно не представляю себя в роли беспомощной панды, которая каждые пять секунд чебурахается с дерева, горки, крыши или с абсолютно любой ровной поверхности и вместо того, чтобы набить себе пару потрясающих шишек, оказывается в крепких мужских объятиях второй половинки. Это же какой уровень доверия должен быть? А какой крепкий мужик? И крепкое мужское плечо рядом?
А не слишком ли много всего крепкого?
В общем, мне этого не понять. В моем случае панда благополучно расшибает морду в хлам, наслаждается полученным опытом и ковыляет себе дальше. По-прежнему доверяя, так сказать, только самой себе.
А вот Иришкин урок ‒ если не вдаваться в детали, ‒ очень даже пригождается мне прямо сейчас.
Рапортую, мой генерал! Мужика я завалила. Так что сейчас самое время атаковать.
Вскидываю ногу и припечатываю пяткой поясницу бандюги в черном. Зря он начал шевелиться и чужую сумку себе поближе подгребать. Я, конечно, в будущем не планирую реализовывать себя в качестве правоохранителя и нести добро в мир, щеголяя в отутюженной форме, погонах и размахивая многофункциональной ксивой, но за справедливость прямо искренне душой болею.
 
Вот почему не могу игнорировать и творящуюся прямо у меня на глазах подлость и позволить обворовать несчастную бабусеньку.
Добавляю противнику контрольный пинок. Видимо, удар провоцирует резкое повышение болевого порога бандюгана, потому что тот охает и наконец забывает о добыче. И немудрено. Удары у меня что надо, сама Иришка как-никак натаскивала. Могу дать в бубен из любого положения, хоть вися верх тормашками.
Спешно выпрямляюсь, замираю на корточках и принимаюсь активно работать руками, отвоевывая украденную вещь. Мужик успевает ухватиться за ручки сумки, все еще не желая расставаться с похищенным имуществом, так что приходится ему объяснять, насколько сильно он не прав, при помощи сочного пшика спреем от комаров – от души шмаляю ровно в середку бандитской рожи.
Цветастая бутылочка с пахучей смесью от насекомых ‒ моя альтернатива газовому баллончику. Приобрела в круглосуточном по акции. При моем уровне финансового обеспечения табличка с пресловутым «шале» на любой вещи вызывает у меня неконтролируемый приступ слюноотделения. Хорошо, что тот же самый уровень финансового обеспечения не позволяет развивать в себе синдром Плюшкина и бездумно набрасываться на чаще бесполезные мне вещи с распродаж.
После последней удачной атаки вой стоит на всю округу. Бандюган хватается за лицо и добавляет новые тональности собственному подвыванию. Бо-бо, понимаю. Это он еще не познакомился с моим стареньким эпилятором, который в боковом кармане рюкзака обитает. Прибор спасся от утилизации исключительно в целях дальнейшего использования в качестве средства самообороны. Компактен, практичен, элегантен и выражение «вырвать с мясом» воспринимает буквально.
Оглядываюсь. Середина дня, но в этом переулке, как назло, ни души.
Внезапно бандюган отталкивает меня, вскакивает и уносится прочь, не переставая ронять наворачивающиеся на глаза слезы, болезненно стонать и осыпать меня недельными замечаниями, необъективными репликами и предвзятыми комментариями.
Фу, дядя, скушай мыльце и запей мятным освежителем. Мой словарный запас и так богат, так что не стоило утруждать себя его активным пополнением.
Хмыкаю, принимаю вертикальное положение и с наслаждением потягиваюсь. Пожалуй, я сумею описать преступника, если меня начнут опрашивать дяденьки в погонах. А сейчас стоит порадовать пострадавшую. Она, наверное, уже вся извелась.
Тут из-за угла выскакивает женщина лет восьмидесяти. Сразу видно, дамочка многогранна, своеобразна и самодостаточна. От типичных разведчиц, обычно обосновывающихся на скамейках на подходах к подъездам и зырком снайпера определяющих уровень шалавистости скромной учительницы младших классов и наркоманистости тихонького ботаника со старших курсов, ‒ надвигающуюся на меня особу отличает прикид. Шляпа со здоровенными полями и воткнутым сбоку камышом и слоистое пальтишко, больше напоминающее громадную кучу толстой лапши с чернилами каракатицы.
В остальном бабуся как бабуся. На носу прыгают очки, на дужках которых крепятся цепочки. И личико такое мягонькое и добродушное, будто владелица вот-вот начнет сюсюкать, а затем предложит пирожков с капус…
‒ Ах ты, мерзопакостная мерзавка!
Застываю, удерживая в вытянутой руке отвоеванную клетчатую сумку.
Выражение лица дамочки не меняется, поэтому поначалу даже не понимаю, что скрипучая ругань доносится с ее стороны.
‒ Поганая девица! Что, обмануть меня решили?! Кровное утащить со своим дружком?! Паскудница!!
Удивлению моему нет предела. Неужели она и правда решила, что я соучастница этого бессовестного нападения на ее эпатажную персону?
Да я же помочь хотела!
‒ Послушайте, вы не так поняли. На самом деле…