Чужая невеста
Снимая с цепей, Таш без конца называл меня Ильвой, трогал мои короткие волосы, кривился, мрачно косился на продолжавшее ныть ухо, шептал какие-то успокоительно-извинительные слова и снова повторял: «Ильва, Ильва…» А я молчала, позволяя обращаться с собой, как с безвольной куклой. Потому что просто не знала, что сказать. Чужое тело, обрывки чужой памяти, языка… чужой мир, чужой мужик рядом! И слава всем богам, что сейчас он смотрел на меня как на младшую сестренку, попавшую в неприятности, а не как на объект его сексуальных фантазий. От воспоминаний о недавних ласках меня передернуло. Секс – штука хорошая, но не по принуждению же и не в цепях!
Когда меня усадили на постель и избавили наконец от маски, я с удовольствием почесала нос и даже улыбнулась, ибо дышать без этого намордника сразу стало легче. Затем повернулась к спинке кровати, над которой красовалось огромное зеркало. Не такое четкое, как в моем мире, но вполне сносное для того, чтобы рассмотреть в нем свое отражение. Вернее, не свое, а той самой девушки, которую я видела в «Лавке чародея», прежде чем потеряла сознание.
На монстра серокожая брюнетка походила мало. Вполне себе миловидная, с точеным носиком и красивыми лиловыми глазами. Ее короткие волосы едва доходили до плеч, а на одном из острых ушек красовались три серьги и какой-то темно-красный знак. Руки пока еще плохо действовали после онемения, и все же я потянулась к левой мочке, желая коснуться украшений. Но Таш перехватил мои пальцы и крепко сжал их в своей большой ладони.
– Не надо, – сказал он, отводя взгляд. – Это вивьера, еще совсем свежая. Не трогай.
– Вивьера? – переспросила его, силясь вспомнить значение слова, но порой бывает сложно дозваться до собственной памяти, чего уж говорить про чужую.
– Клеймо шлюхи, Ильва, – едва слышно пробормотал друг детства. Мой друг, раз уж я теперь в этом теле.
Пробормотал и покраснел. Воистину дивное зрелище, когда по светло-серой коже скул разливается грязно-розовый румянец. Я аж залюбовалась, оттого, видать, не сразу сообразила, что клеймо – это не серьга, которую можно снять, и не рисунок, смываемый водой, а порочный символ, выжженный на моей мочке как знак того, что я… я… Думать о том, кто теперь я, помимо того, что серая и остроухая, не хотелось.
– Как же ты сюда попала, Ильва? – натягивая на меня свою недавно снятую рубаху, спросил Таш. – Почему… почему именно ты?
Хороший вопрос. Кто бы еще знал ответ? Я тяжело вздохнула и развела руками, мол, понятия не имею. Потом немного подумала и, осторожно подбирая слова чужого языка, который, как и воспоминания Ильвы, был доступен мне пока лишь частично, попыталась сообщить ему о временной потере памяти и проблемах с общением. Вышло коряво, но мужчина, судя по утвердительному кивку, меня понял.
Какое-то время мы сидели молча. Я куталась в его просторную рубаху, он задумчиво смотрел на огонь, а тот тихо потрескивал, нарушая наше безмолвие. Не знаю, о чем размышлял в эти мгновения Таш, но у меня голова буквально взрывалась от кучи вопросов, которые я, увы, не могла толком сформулировать. А память прежней личности, так вовремя очнувшаяся минут десять назад, сейчас снова ушла, судя по всему, в глубокую спячку. Видать, эти мысленные терзания так четко отражались на моей кислой физиономии, что мужчина не выдержал и, хлопнув по покрывалу, сказал:
– Тайтрэ.
Ну да, кровать. Я знаю, что она так называется. Вернее, теперь знаю, когда услышала это от него. И тут до меня дошло. Все произнесенные собеседником слова я воспринимала как давно знакомые, но слегка подзабытые. И для того, чтобы снова их вспомнить, мне больше не требовалось копаться в памяти Ильвы. Надо было просто услышать заново этот чуждый для землянки, но привычный для серой лэфы язык.
– Л-л-лэфа-а-а, – протянула, перекатывая пришедшее на ум слово на языке, как сладкий леденец.
– Да-да, ты лэфа, – улыбнулся мне Таш. – А я лэф. Помнишь?
Не помнила, но отчего-то знала. И это радовало.
– А это иситр. – Мужчина представил мне подушку, которую взял в руки и демонстративно взбил.
– Подушка! – благодарно улыбнувшись, кивнула я и, указав жестом на стол, спросила на языке серых: – А это? – Привычные для речевого аппарата слова легко слетали с языка, в то время как глаза продолжали рассматривать интерьер.
Таш назвал интересующий меня предмет мебели. Потом он дал характеристику креслу в углу, двери, плотной шторе, закрывающей второй выход из пещеры, еще чему-то… А я слушала, тихо повторяла за ним и вспоминала то, что когда-то в свою бытность знала Ильва. Когда мы добрались до обсуждения цепей, я попыталась выяснить, зачем они вообще здесь находятся. И была удостоена очередного зрелища под названием «краснеющий серый лэф». А спустя пару минут после моих односложных вопросов Таш сознался, что эта комната – мини-бордель их общины, цепи же – просто инвентарь для любителей развлечений пожестче. Что ж… ролевые игры, как показывает практика, хороши для всех времен и народов. Вот только непонятно, почему в цепи угодила именно я.
– Таш, разве я шлюха? – спросила грустно.
– Нет, – с какой-то злой уверенностью ответил он и… до хруста сжал кулаки.
– А почему тогда я… в цепях… в мини-борделе. – Предложения строились не так легко, как вспоминались слова, но тем не менее меня поняли.
– Это чья-то злая шутка. – Таш снова уставился на факел, не желая смотреть на меня. – Мне сегодня прислали записку из Дома Вивьеры с обещанием особого подарка. И я… я даже не узнал тебя в этой проклятой маске и без косы. Кто обрезал твои волосы, кто притащил тебя сюда, кто… – Мужчина резко замолчал и, поднявшись, протянул мне руку: – Вставай, Ильва. Я идиот, так давно тебя не видел, что совсем растерялся и впал в детство. Прости. – Я только плечами пожала – претензий у меня к нему не было: не изнасиловал, не обидел, языку учить взялся… какие ж тут претензии-то?! – Нам следовало сразу пойти и рассказать все Грэм-рилю, а не играть здесь в «угадай слова». Если тебя похитили… – Женский смех и торопливые шаги за стеной заставили его замолчать и настороженно обернуться, а меня – с любопытством уставиться на дверь, полуприкрытую тяжелой шторой. – А впрочем, повременим, – складывая на груди руки, процедил мужчина, когда на пороге появились две серые девушки, закутанные в темные плащи. – Вот вас-то мне и надо, драгоценные.
– Секс втроем по двойному тарифу, – деловито заявила одна из девиц, снимая плащ.
– А вчетвером – по тройному, – заметив меня, сидящую на кровати, сказала ее напарница.
На этот раз, судя по ощущению жара, прилившего к моим щекам, грязно-розовым румянцем окружающих радовала я. А все почему? Потому что воображение буйное! Успевает обрисовывать некоторые перспективы без согласия на то хозяйки, то есть меня. Особенно когда все присутствующие в комнате полуголые. Да-да, у обеих визитерш под плащами оказалось такое же полупрозрачное безобразие, какое было и на мне, когда я очнулась в теле Ильвы. А кроме этого лишь тонкие нити бус, мягкие туфли на ногах… и все! Кашлянув, я прочистила внезапно пересохшее горло и, взяв со стола кубок с каким-то темным напитком, сделала глоток. Наверное, это было вино. Или компот, или… да без разницы! Главное, что дышать мне сразу же стало легче.
А разговор тем временем продолжался. И с каждой секундой он становился все любопытней.
– Как к вам попала эта лэфа? – мрачно поинтересовался Таш.
– К нам? – Одна из девиц подошла ближе и с еще большим интересом уставилась на меня. – Она не из дома Вивьеры, – вынесла вердикт черноволосая жрица любви, на мочке уха которой красовалось клеймо, сильно похожее на мое.
– Точно не наша! – подошла к ней блондинка, в чьем взгляде читалась плохо скрываемая неприязнь. Но к кому? Ко мне, Ташу, еще кому-то? – На старшую дочь старейшины Брэд-риля похожа, – почему-то шепотом проговорила остроухая девушка и, резко сменив тон на требовательно злой, рявкнула: – Никто не смеет пользоваться репутацией заведения и не платить ему долю с дохода! А ну, отвечай, мерзавка, давно под вивьеру подделываешься?!