Колыбель для ласточки (СИ)

— Я боюсь… — произнесли её перепуганные не губы — глаза.
Максим отпустил жену, протянул её же мобильный. Улыбнулся:
— Никусь, это твоя мама. А чудовищ не существует, — кивнул на экран. — Ты бы поменьше страшилок смотрела.
— Я… я не смотрела.
— Я вижу.
Ника взяла телефон, на что-то согласилась и стала набирать номер Лары.
— Хочет приехать? — уточнил Максим.
Кивнула и сразу захныкала, словно, ребёнок:
— Лара не отвечает.
— Может, она и вправду решила отдохнуть?
— Макс, я боюсь.
— Как долго ты смотрела ужасы, Ник? Мы ведь договаривались: поменьше стресса. Ты и так слишком впечатлительная.
— Да при чём здесь впечатлительность? — закричала Ника. — Лара не отвечает!
— Алло.
— Лара? Вы не Лара! Кто это? Где Лара?
Максим обнял супругу, ещё не подозревая о трагедии.
— Дайте Лару! Позовите Лару! Я не верю! Вы обманываете!
Трубку перехватил Максим. Он слушал незнакомца, с опаской поглядывая на Нику: жена забилась в угол комнаты. Затем сказал: «Конечно» и положил телефон.
— Никусь… — осторожно приблизился, протянул руку. — Солнышко моё, я рядом, слышишь?
Ника придвинулась и буквально рухнула в его объятья.
— Это же неправда, да? Макс, но так ведь не бывает! Она же не… не… — её душили слёзы. — Не какая-нибудь старуха, доживающая век. Она… Она Лара! Наша Лара!
— Наша, Никусь, наша. Тише-тише.
Нике всё никак не удавалось успокоиться, а Максим потерял нужные слова. Сидел рядом, обнимал жену, гладил по волосам снова и снова, пока она плакала и плакала до икоты, до хрипоты.
— Па… па тоже… уехал отдых-хать и… и… умер… — с трудом произнесла после того, как Максим уговорил её попить воды.
— Это совпадение, солнышко, я люблю тебя.
Какое-то время сидели в полном молчании. Слёзы начали высыхать. Горе лишило всех сил, и Ника опустилась на подушку. Взгляд бесцельно уставился на экран. Трупы уже не пугали. Трупы были бутафорией, и мозг это понимал.
Максим, не зная, как ещё помочь, начал собирать разбросанные бумаги. Наткнулся на какой-то рецепт, отложил на диван, зная, как любимой нравится готовить.
Ника потянулась за пультом, не глядя, и нащупала бумагу. Поднесла к глазам и вскрикнула.
— Никусь?
— Д-дом, — прошептала, хватаясь за горло. — Д-дом, Макс. Тот же адрес.
Максим нахмурился, взял злополучную бумагу.
Два года назад Давид Альбертович поехал отдыхать в посёлок Барышево Выборгского района, на берег реки Вуоксы, в дом отдыха под названием «Жар-птица» на улице Ямное озеро.
Внизу рецепта значился именно этот адрес.
Максим не знал, как поступить с новой информацией. Решил сообщить следователю на месте, в участке. Только как оказаться у следователя без Ники, он не знал. Подъехавшая тёща оказалась, кстати. Максим попросил её побыть с Никой, к счастью, жена рядом с мамой заснула, и, ничего не объясняя, покинул квартиру, прихватив рецепт.
Только оказавшись на улице он дал себе слабину. Лара была для Максима не чужим человеком. Они были знакомы со школьных лет. И кто знает, возможно, не будь Лары, он бы никогда и не обратил внимание на девчонку, которая мечтала завести не котёнка, как её ровесницы, а «милую змеючку».
Всё это он собирался поведать следователю. Раз Лару убили, а её сто процентов убили, значит, полиции необходимы даже самые мелкие детали. Так он думал.
Ошибся. Его и слушать не стали. Оказывается, смерть произошла по естественным причинам. Дело закрыли.
После опознания, хотя Максиму казалось, что происходящее неправильно, и полиция работает на «отвали», прийти в себя удалось лишь после пива. Он долго пил первое попавшееся, не чувствуя запаха, вкуса. Долго бродил по району. Лишь понимание, что Ника волнуется, привело к подъезду. Максим должен был оставаться сильным ради любимой, и он поплёлся в квартиру, игнорируя лифт. Ожидал увидеть Нику, лежащей на диване и обнимавшей зелёную тетрадь; представлял, как тёща утешает её, сочиняя про Рай, где Ларе лучше, чем здесь, но они обе его удивили. Ника, пускай, и сидела вся в зелёном, разговаривала с кем-то по скайпу, а Раиса Павловна активно поддакивала. Максим прошёл в комнату, на ходу снимая куртку, и остановился у ноутбука.
 
— У вас имеются хоть какие-то доказательства? — прозвучало с экрана.
— Нет, — тихо ответила Ника.
— Доказательств нет, но это странное совпадение, — добавила Раиса Павловна.
— Что здесь вообще происходит? — спросил Максим.
— Это мой муж. Он…
— Он ничего не сказал, но мы с дочкой и так догадались, что он ходил в полицию.
— Это ещё не подтверждает убийство, — устало заметили с экрана.
И Ника, и Раиса Павловна уставились на Максима.
— Что?
— Макс, Лару… Лару… — Ника сглотнула. Глаза вновь увлажнились.
— Дочка, мы должны быть сильными для Ларочки. Детектив нам поможет.
С экрана послышался вздох, а затем:
— Так что там? Вы тратите моё время.
— Про-простите, Александра. Макс?
Максим положил руку на плечо супруги и произнёс:
— Это правда.
— Сволочи… — прошипела тёща. — Добрались…
— М-мам, ты о чём?
— О соседях, дочка. Это их рук дело, наверняка.
— Каких соседей?
— Каких-то!
— Если бы я ещё хоть что-то понимала, — пробурчали с экрана.
— Александра, простите… пожалуйста, я… мне вас… посоветовала знакомая. Вы ей помогали с венками и… и посланиями из книг, помните? (читайте «Эхо над бездной»)
— Дальше.
— Вы ещё были у неё на свадьбе.
— Ближе к делу.
— Она сказала, вы не такая, как другие полицейские, вы честная и…
— Хватит лести. Почему я должна браться за ваше дело?
— Потому что… потому что… я вас прошу. Потому что Лара… Лара была моей лучшей подругой. Единственной. Потому что больше некому… — Ника расплакалась. Раиса Павловна принялась её утешать.
Максим не выдержал:
— Да потому что, мля, Ларка умерла от инфаркта в двадцать семь лет! И дело уже закрыли!
Ника перестала плакать. Шмыгнула носом. Слезами разразилась тёща:
— Паскуды! И Давидушку нашего они же убили. Не мог он перепутать подсолнечное масло с кунжутным. Чушь всё это! Найдите их, Александра, пожалуйста!
— Да кого?
— Соседей! Давидушка называл их соседями!
  
Глава 10
 
5.3. Ошибка с лотом (жертвой) — это прямое нарушение правил. В связи с данным пунктом рассматриваются следующие варианты исправления.
Договор между участником, совершившим ошибку, и Нулевым расторгается без каких-либо претензий со стороны игрока. За участником остаются лишь накопленные ранее финансы.
Договор между участником, совершившим ошибку, и Нулевым сохраняется, и игрок обязуется выполнить СОБЫТИЕ в указанный срок, претендуя лишь на часть приза.
Договор с участником, совершившим ошибку, и Нулевым не расторгается, но участник обязуется восполнить все финансовые пробелы.
Ирма помнила эту часть договора наизусть, впрочем, как и все остальные пункты, а их было немало: в общей сложности 35, и у многих подпункты. Она стояла у окна, под светом фонаря и держалась из последних сил. Пыталась быть такой, какой её привыкли видеть другие. Храбрилась. А сердце между тем билось едва, с трудом перегоняя кровь, словно, страшась совершить ещё одну ошибку. Словно, сомневаясь в собственной способности биться. В необходимости. Ирму ждало наказание, она это отчётливо осознавала. Но какое? Ни один из вариантов исправлений её не устраивал. Расторгать договор, покидать любимую Игру из-за поганой Лары, чтоб она в аду горела, не хотелось. Игра предоставляла не только необходимый, как воздух, азарт, чувство напряжения и пленяющий страх, что помогал жить, что составлял главную часть жизни, но и давал столь нужную финансовую опору. Ирма солгала бы, сказав, будто ей нравится зависеть от богатого мужа или любовника. Нет и ещё раз нет. Ей нравилось входить в богатый пласт общества, быть частью совсем иного более успешного мира, но при этом ей важно было знать, что она свободна. Без этой финансовой свободы как иначе бросать один денежный мешок ради другого, потолще?