Мишени стрелять не могут

— Да мы не против, ребят, тем более вы люди военные, служба у вас тяжелая, грех не помочь, — произнес один из церковнослужителей в наш адрес и добавил. — Только просьба у нас одна будет, порядок за собой оставьте, пожалуйста.
— Да, конечно, порядок наведем, у нас с этим строго, — сказал Серго, и мы зашли в комнату, где сидели две наши группы.
Обед немного затянулся, кто-то из бойцов уже успел зачахнуть, хотя это было неудивительно: после обеда и в такой жаре — только спать. Чувствуя, что на нас с Серго тоже нападает фаза, я предложил начать собираться, чтобы не уснуть. Серега согласился.
— Так, сюда внимание, товарищи военные. Обед заканчиваем, начинаем одеваться и через десять минут выходим. Вопросы есть? — громко, по-командирски, спросил я в толпу.
Вопросов не последовало, но понеслись охи, вздохи и недовольства.
— Ну, что пиздеть — то начали??? — уже более жестко произнес Серго, и наступила тишина. Слышны были шорохи и звуки укладки снаряжения в рюкзаки.
Время сборки рюкзаков тоже затянулось, так как никто из присутствующих не торопился на улицу, где продолжал лить дождь. В конце концов пришлось уже ругаться и чуть ли не пинками выгонять бойцов на улицу.
Вышли, посчитались, дождались, пока назначенные бойцы наведут порядок в нашей комнате, и, дав команду головному дозору на начала движения, весь наш разведорган начал удаляться от самого теплого места сегодняшней задачи. Отряд вышел на асфальтовую дорогу и продолжил движение, но отсутствие бодрости ощущалось. Тут разведка закончилась, надо было просто идти и терпеть, превозмогая усталость, холод и тяжеленный рюкзак. Через метров семьсот за нами увязалась корова или бык, уже не помню точно. Сначала это было смешно, но, когда рогатое животное бежало за нами метров пятьсот, мы поняли, что надо как-то ее отогнать, но это оказалось не так-то просто. В итоге помогли только холостые выстрелы вверх, чтобы рогатое животное повернуло обратно.
После инцидента с коровой наш маршрут с направлением дороги расходился, и мы, взяв нужный нам азимут, свернули в мокрый и холодный лес.
— В лесу не замечаешь, как темнеет. Там и так, в принципе, темнее, чем снаружи, поэтому и смеркается там тоже по-особенному: вроде было светло, а вроде уже стемнело. Благо, Серго знал, куда идти, так как обычно учения проходили в этом районе, и до темна мы успели выйти на какую-то дорогу, которая вела к полигону. Самое интересное, что этой дороги не было на карте, поэтому я навряд ли бы на нее вышел так четко, как Серго.
— Осталось километров семь до полигона по дороге, не заблудимся, — сказал Серго, и я как-то прямо расслабился, осознавая, что прошли мы уже больше сорока километров и осталось совсем немного.
Но каждый километр становился все тяжелее и тяжелее, темп наш падал просто на глазах, и эти семь километров показались вечностью.
Мы дошли до какой-то развилки, где Серго сказал:
— Привал, пять минут. Это крайний привал, следующий уже на полигоне.
Бойцы развалились на поляне в разные стороны, Серго сел на рюкзак и произнес негромко, чтобы услышал только я:
— Пиздец я булки стер, уже еле иду. Это просто адовая боль. Я уже жду не дождусь, когда мы дойдем до полигона, так как каждый шаг для меня — это жесть.
Я ничего не ответил, я даже не знал, что сказать. А может потому, что я сам так устал, что мне уже было похрен на все, в том числе и на стертую в хлам жопу Серго. В тот момент я превратился в обычного бойца, так как я не знал, куда идти, вел Серго, я уже очень прилично устал и сам превозмогал все происходящее. Только бойцам показывать это было нельзя, поэтому я делал вид, что почти не устал, но на самом деле был на пределе, как и бойцы. Да и Серго со своей жопой тоже слабо походил на спецназера. Хотя нет, не так, он походил на спецназера, но со стертой до крови жопой. Те учения были настолько сложные и тяжелые, что они осели в моей голове надолго, и сейчас ты, дорогой читатель, можешь проникнуться той атмосферой.
Тишина и отсутствие разговоров среди тридцати бойцов означало лишь одно: они устали, и сил разговаривать уже не было. Они просто сидели и молчали. Дождь к этому времени закончился, но было темно и ни хрена не видно.
 
— Встаем, — коротко произнес Серго.
Две группы вылезли на дорогу, Серго прошел и посчитал своих, а я посчитал своих.
— У меня все, Серго, — негромко сказал я в темноте, даже не понимая, где находится второй группник.
Серго ничего мне не ответил, отдал команду, и отряд продолжил движение.
Скорость была очень низкая. Мы с Серго шли чуть в стороне, крайним шел опытный контрабас [22], который следил, чтобы никто не отстал.
На небе вылезла луна и стала очень неплохо освещать нашу дорогу. Теперь я четко видел впереди силуэт Серго, походка которого очень походила на походку какого-то ковбоя с широко поставленными ногами. Мальборо. Это было очень смешно, но, видя, как Серго превозмогает каждый шаг, улыбка сразу пропадала.
Мы шли по какой-то бетонной дороге. Справа был дремучий лес, а слева появлялись искусственные насыпи. Периодически в этих насыпях появлялся поворот налево, но Серго твердо и уверенно шел вперед.
Я уже ни о чем не думал. Я просто шел с мыслью дойти и одеться в сухое. Я уже никого не считал, у меня уже была дикая апатия на все, я просто переставлял ноги и смотрел вперед. Это продолжалось бесконечно: дорога, лес, поворот, дорога, лес, поворот.
— Вот поворот на полигон, — громко сказал Серго и остановился, наклонившись вперед, чтобы дать немного отдохнуть плечам.
Через минут пять крайний контрактник дошел до нас и сказал:
— Все здесь, никто не отстал.
Мы повернули налево, в просеку, где свет луны через деревья выглядел как какой-то темный камуфляж. Скорость падала, бойцы растягивались, накопленная усталость проявлялась, как могла.
Я периодически всматривался в темноту, чтобы увидеть полукруглую походку Серго, который тоже очень заметно сбавил скорость.
И тут, пока я начал ковыряться в своих мыслях и думать непонятно о чем, и мечтать о том, что через километр мы уже будем на полигоне, как вдалеке появились какие-то огни, в темноте раздался крик Серго, который я помню, как сейчас:
— Блядь, это дорога на карьер. Неправильно идем. Разворачиваемся.
Мой мир рухнул. Я хотел просто сесть на землю и никуда не идти. Бойцы были в таком же состоянии. Пока я собирался с мыслями о том, что что-то пошло не так, мимо меня быстро прошел Серго в своей панаме, с походкой, на которую даже смотреть было больно.
— Разворачиваемся, бойцы, — пытался я включить командира, но мне кажется, что выглядело это очень неубедительно.
Серго уже пропал где-то впереди, и я одним из последних начал движение в обратную сторону, пытаясь обгонять бойцов, чтобы догнать своего сослуживца. И я уже почти это сделал, на это мне понадобилось минут десять, тяжелых и долгих десять минут, как тут мой мир рухнул второй раз:
— Сука, правильно шли! — произнес Серго, и я понял, что я уже ничего не понимаю.
— На карьер пришли, сука! Значит, первый раз правильно шли, разворачиваемся, — сказал Серго, и у меня внутри негодование с усталостью вступили в коллаборацию со злостью и безнадежностью.
В один момент я даже не поверил Серго и был зол на него. Но это чувство быстро ушло, так как мое бренное тело само себя на полигон не притащит, поэтому пришлось напрячься и заставить себя идти вперед, в темноту.
Бойцы уже еле шли, кто-то из них останавливался, кто-то ругался, кто-то шел спиной вперед, подбадривая товарища позади себя.
Это была патовая ситуация. Вот именно с того времени я ненавижу ходить в группе вторым номером, я не люблю, когда я не знаю, куда мы идем и как мы идем. Я должен контролировать весь маршрут, тогда ты не превращаешься в бобоху [23]. Но в этот раз было все наоборот, и я просто ковылял за всеми. Конечно, я выглядел и шел бодрее бойцов, но внутри, наверное, был такой же, как все: я просто иссяк.