Я признала хаос (СИ)

Готово!
Надо мной нависает красивенький юноша. Слегка разлохматившаяся шевелюра создает вокруг его головы рыжевато-алый ореол. Будто затылком в вязкое солнце плюхнулся.
Издаю смешок.
Роки, встревожено дернув бровями, склоняется еще ниже ко мне.
О, первые подсказки сознания. Вспомнила имя красотули. Это ж, кажется, я с ним нарывалась дружбу закрутить.
‒ Жива. ‒ Он осторожно стирает с чувствительного кусочка моей щеки какую-то противную влагу. ‒ Безумная девушка. Надо же додуматься с голыми руками на вооруженных преступников кидаться.
Ага! Раскоканные элементы моих воспоминаний, благодаря сторонней помощи, складываются в целостную картину.
Ух ты, а я и правда чокнутая. Сколько там порций отравы для Иммора в себя приняла?
‒ Я же человек. ‒ Слова чередуются с отрывистыми хрипами. ‒ По логике, мне нипочем вирус для высших.
Маска вселенского неодобрения не сползает с лица Роки. Он придерживает мой затылок, пока я медленно вползаю в тягость реальности.
Кстати, если действительно врубать логику на полную катушку, то с размахом спасения я и правда переусердствовала. Роки ‒ тоже человек, поэтому вроде как и не стоило прилагать столько усилий, чтобы убрать его из зоны поражения.
А вот мелкие паразиты ‒ это уже другой вопрос.
До слуха доносится тихое хныканье.
Рывком усаживаюсь и, щуря единственный глаз, оглядываюсь.
Башку ломит, будь здоров. Мерещится, что на макушку периодически роняют пушечное ядро, а сверху пришлепывают гранитной плитой.
‒ Ты что?! ‒ Роки предпринимает попытку перехватить меня, и я, уворачиваясь, вдруг неуклюже шлепаюсь лицом прямо ему в грудь. ‒ Погоди!
‒ Да, да… ‒ Отклоняюсь в сторону, попутно отмечая, что оставила на белой майке Роки багровый след, криво дублирующий форму моего лица.
Похоже, у меня физиономия растеклась.
Тяжело дышу ртом и интуитивно куда-то ползу.
‒ Да что ж ты!.. ‒ в сердцах восклицает оставленный позади юноша.
Густые капли срываются с моего подбородка и ударяются о сжатые кулаки, при каждом шевелении ощутимо чиркающие по жесткой поверхности плиток.
‒ Ма…
Сглатываю слюну со вкусом ржавого металла и, придерживая голову в одном положении, смотрю на дрожащего мальчишку передо мной. Эли сжимает побелевшие губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу хныки, но обильные слезы все равно чертят влажные дорожки на его щеках.
‒ Холодно, ‒ кратко информирую я окружающий мир и подтаскиваю к себе кардиган, скинутый до начала дурной атаки. Узор в виде скопления цифр плывет, не позволяя сконцентрировать на себе внимание. Хотя плывет не только он. ‒ Угх…
Напяливаю кардиган на дрожащие плечи Эли. Шатает меня знатно, так что я только чудом не сбиваю своими действиями пацаненка на землю как кеглю.
‒ Присмотри-ка за вещью, малявка.
По-прежнему держась одной рукой за плечо младшего, отклоняюсь в сторону и открываю рот шире, чтобы немедленно исторгнуть из себя багровую смесь.
Мое тело отрывают от земли. С облегчением выдохнув, приваливаюсь щекой к груди Роки.
‒ Я блеванула, ‒ вдохновенно сообщаю я маячащему надо мной юношескому подбородку.
‒ Да неужели? ‒ Мой взгляд встречает сосредоточенный прищур зеленых глаз. Кажется, Роки не особо удивился озвученной новости. ‒ Повреждения, конечно, серьезны, но не фатальны. Однако это вовсе не значит, что тебе можно прыгать по всей округе. Разве так сложно просто спокойно полежать? Что же ты такая дикая, а?
Вяло дыша, жмусь к теплой груди и, размазывая исторгнувшиеся из моего нутра жидкости по и так уже уделанной в хлам майке Роки, размышляю, каким же образом тот определил степень убитости моего состояния. Может, только предположение построил?
‒ Сирены уже слышны вдали. ‒ Роки куда-то несет меня. ‒ Думаю, напавшие что-то сотворили с общей системой охраны, и силовики просто-напросто не могли попасть на учебную территорию… Потерпи немного. Сейчас доберемся до медпункта.
‒ Большой… ‒ Хватаюсь за лямку майки юноши. ‒ Который старший… Этот где?
‒ Ты уже сделала все, чтобы дети были в безопасности. Поверь. Отдохни.
 
‒ Где он?
Вздохнув, Роки разворачивается и торопливо тащит меня в противоположном направлении.
На фоне блеклого тумана, медленно заволакивающего мое сознание, вырисовывается лицо Лириса. Он стоит рядом с Эли, кутающимся в мой кардиган, его ладонь касается светлой головенки брата.
Протягиваю руку и, зацепив длинный белесый локон, тяну на себя. Лирис делает шаг к нам. Смахиваю костяшкой пальца алую каплю, застывшую на реснице, и, морща нос и болезненно щурясь, гляжу на идеальное личико отпрыска влиятельнейшего из ныне существующих Иммора.
Глаза старшего чуть покраснели, да и видок потасканный. Но осанку держит и неплохо дыхание контролирует. Разок вздрагивает только, когда я тяну его волосню чуть сильнее.
‒ Чего смурной такой? ‒ Откидываю от себя мягонький локон и, отвернувшись, утыкаюсь носом в тканевую складку майки Роки, которую сама же и создала своей щекой. ‒ Тебе не идет.
‒ Ты… полоумная, ‒ добирается до моих ушей бормотание Лириса.
Мой хохот рвется сквозь горящие угли, забившиеся в горло, и я все же позволяю ему оглушить мир реальности.
Последняя прихоть окончательно утомляет меня, и я теряю сознание, так и не прекратив соприкосновение щеки с мышцами чужой груди.
* * *
Из счастливого забытья меня вновь вырывают посторонние шумы. Тишина нынче роскошь, и, чтобы спокойно залечь в ее глубинах, требуется, по меньшей мере, издохнуть ‒ по моему примеру.
Вся тяжелая работа достается правому глазу. Остальное, по ощущениям, у меня полностью всмятку. Что ж, моя примятая гордость будет задета, если я не стану самой красивой яичницей на свете.
Обстановка ничуть не похожа на медпункт. С другой стороны, большинство помещений в «Солнечном сезоне» значительно отличались от этаких комнат для хирургических изысков, хотя весь комплекс, по сути, был выстроен исключительно в медицинских целях.
Разместили меня на боку на кушетке, сверху прикрыли пушистым пледом. Никакие жизненно важные жидкости больше не покидают моего тела, а еще, по всей видимости, лоб чем-то обработали, потому что место встречи с каменным лобешником Тощего чуть-чуть пощипывает.
‒ Я виноват. Прошу снисхождения!
На ковер около кушетки опускается на колени мужчина. Его волосы стрижены настолько коротко, что характерный для Иммора белый оттенок маскирует шевелюру под тонкий неровный покров из никогда не тающего снега. Одет он в строгий костюм серебристо-серых оттенков. И, возможно, ранее пепельно-серый галстук был повязан на его шее столь же аккуратно, но сейчас главный аксессуар образа мужской чопорности цепляется за лацкан пиджака, будто поломанный зверек, и мужчина, сипло дыша, продолжает сдирать его с себя.
‒ Прекрати… Прошу!
На бледных впалых щеках мужчины во всех направлениях ‒ к шее, по скулам, в сторону бровей, к уголкам губ ‒ расходятся тонкие линии, наполненные чистейшим белым сиянием. И с каждой секундой добавляются новые черточки, обращая странный рисунок в скопление трещин, подобных тем, что с течением времени образуются на коре заболевших деревьев. Но вместо обнаженной плоти дерева в сияющих трещинах кожи Иммора угадывается сложная сеточка из кровеносных сосудов.
‒ Хватит… ‒ Мужчина прижимает ладонь к расползающейся щеке, другой рукой продолжая срывать с себя галстук. Тугая ткань трется о свежие светящиеся трещины на его шее, и свет, исходящий от них становится ярче, словно горестно сетуя на жесткие болезненные касания.
‒ Ты солгал мне, Мерек, уверив, что система охраны уникальна и защищена от воздействия извне.
‒ Клянусь, я выясню, что произошло. ‒ Мереку наконец удается избавиться от галстука. ‒ Организую служебную проверку. В кратчайший срок будет установлено, где произошел сбой, и как им удалось незаметно проникнуть на территорию.
‒ Именно. Как удалось. И почему ты это допустил?
Чуть передвигаю голову, чтобы поймать в поле зрения мучителя. Мне не особо это нужно, ведь я давно уже узнала вкрадчивый голос, каждый интонационный переход которого схож с поглаживаниями по оголенной коже острой ледяной крошкой.