Поглощенные Грешники (ЛП)

Раздавив сигарету ботинком, он следует за моим взглядом до моей машины. К Пенни, которая ловит мой взгляд через лобовое стекло. Она замирает, как олень, ослепленный фарами, а потом с ехидной ухмылкой делает очень большой глоток моей газировки.
Что-то приятное и болезненное расцветает в моей груди. Она может выпить мой напиток. Черт, она может забрать все. Нет ничего, чего бы я ей не отдал, и в этом и проблема.
Осознание пронзает меня насквозь. Анджело был прав сегодня вечером слишком много раз, на мой взгляд, но он прав и в этом.
Плохое не может длится вечно. И моя игра с Королевой Червей. И отношения «враги с привилегиями», особенно между девушкой, которая считает любовь ловушкой, и мужчиной, который выбрал Короля Бубен.
Это не будет длиться вечно. А что потом?
Мне придется восстать из пепла и начать все сначала.
Глава девятая
Беспокойство преследует меня, как зуд, который я не могу почесать. Болезнь, которую я не могу вылечить.
Вздохнув, я прижимаюсь лбом к иллюминатору и наблюдаю, как капли дождя скатываются по стеклу. Так вот каково это — быть дурой, охваченной похотью? Это сводит с ума.
Мое тело гудит от возбуждённого электричества, как будто я вечно подключена к электросети. Мой разум продолжает находить все новые и новые вещи, связанные с Рафом, на которых можно зациклиться. Ожидая, пока испечется эта дурацкая лазанья, я думаю о его собственнической хватке на моих бедрах, когда он кончал в меня час назад. А до этого, как он проводил одним отчаянным движением языка от клитора до соска.
Вздрогнув, я подхожу к духовке и приоткрываю дверцу, чтобы еще раз проверить свое творение. Готовка — это не то, чем я планировала заняться после обеда, и не потому, что у меня это плохо получается. Нет, я собиралась пойти с Рори за покупками одежды для рождественской вечеринки персонала, но погода слишком плохая, чтобы плыть на катере.
Жаль. Мне нужен был этот поход по магазинам, как воздух. Как будто если наполнить мои легкие чем-то другим, кроме этого мужчины, мир перестанет вращаться. Бросив прихватку на столешницу, мне приходит в голову другая, более рациональная мысль. Может быть, я не в себе потому, что вес Мартина О'Хара оказался тяжелее, чем я предполагала. Конечно, я собираюсь посмотреть на мужчину, взявшего на себя это бремя, сквозь розовые очки.
В нашем пузыре, обитом красным деревом, мы погрузились в нечто вроде рутины. Мы трахаемся утром, затем Раф готовит яичницу и тосты на закваске, одновременно сердито говоря по телефону на итальянском. Послеобеденное время — ленивое и подпитываемое похотью, сплошное чтение книг Для Чайников и бесконечные игры, в которых проигравший сдается на милость другого. Ночи мы проводим на материке в тепле машины Рафа. Он занимается делами, пока я засыпаю под негромкое гудение печки, с ощущением насыщенности от бургеров и приятной усталости.
Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы достать две тарелки из шкафа, и когда внутренняя сторона толстовки Рафа задевает голые соски, от трения они оживают. Затаив дыхание, я опускаюсь на пятки и опираюсь о столешницу, стараясь пережить это чувство, чтобы не сделать что-то глупое, например, ворваться в его кабинет и требовать, чтобы он снова прикоснулся ко мне ртом.
Черт, не знаю насчет любви, но похоть обжигает. Весь этот секс — наркотик, и теперь мне нужно что-то большее, что-то более действенное.
Поцелуй.
Конечно, этого недостаточно, чтобы заплатить ему миллион долларов, которых у меня нет, но все же. Было бы приятно.
Когда я раскладываю еду по тарелкам, мой сотовый жужжит на стойке с сообщением.
Раф: Джакузи.
Господи, для такого обаятельного собеседника в личной беседе он явно туповат в сообщениях. Но я решаю не отправлять нахальный ответ, потому что он заперся в кабинете на последний час, и я просто счастлива, что он закончил работу. Я беру тарелки и ковыляю через яхту, стараясь сохранить равновесие, пока шторм раскачивает её.
 
Когда я пинком распахиваю дверь на палубу, мое сердце замирает от увиденного. За тонкой завесой пара и перед яростным штормом Раф растянулся в джакузи, являясь олицетворением татуировок и мышц. Размах его рук до абсурда огромен. Они вытянуты вдоль края, и на расстоянии вытянутой руки от него стоит стакан с водкой. Я смотрю на него, потом на сигару, зажатую между зубами.
— Что мы празднуем?
— Мои потери в четыре миллиона долларов на лошадиных скачках.
— Это моя вина?
— Конечно, — он опускает взгляд на подол толстовки. Под ней ничего нет, кроме стринг и следов от его ремня на моей заднице. — Залезай.
Дождь барабанит по навесу над нашими головами. Ветер со свистом проносится мимо широких плеч Рафа и хлещет меня по коже.
— Здесь холодно!
Ухмыляясь, он медленно затягивается сигарой, огонек на конце светится красным, как предупреждающий знак.
— Я тебя согрею.
С дрожью, совершенно не связанной с тем, что я почти голая в декабрьскую грозу, я ставлю наш ужин на барную стойку, снимаю толстовку и стринги. Свист Рафа беззаботен, но недобрые намерения клубятся в его глазах, как медленно бурлящая лава.
Под тяжестью его раскаленного внимания я вхожу в джакузи. Тепло, подобно объятию, успокаивает боль между бедрами и синяки на коже.
Пытаясь сохранить спокойствие, я устраиваюсь на скамейке напротив него и опускаюсь так, что все ниже плеч погружается в воду.
— Если тебя это утешит, ты не все потерял. Ты выиграл все игры в Mario Kart10, в которые мы играли.
Он тихонько смеется.
— Да, но ты настолько плоха, что я удивлен, как тебе разрешили иметь водительские права в реальной жизни.
Я хмурюсь.
— Воинственные высказывания для человека, который владеет казино, но не может понять элементарных правил игры в UNO!.
Сдерживая улыбку, он опускает взгляд на мои ключицы.
— Я не концентрируюсь на правилах, Куинни. Иди сюда.
Напряженно выдохнув, я подплываю к нему и останавливаюсь, когда мои колени соприкасаются с его. От его тела поднимается пар, как будто я открыла дверь в сауну. Я сопротивляюсь желанию провести руками по его мокрой груди и погрузить их под воду, чтобы посмотреть, найдут ли мои пальцы плавки или нет. Вместо этого я забираюсь к нему на колени и нахожу ответ между своих бедер.
Когда я издаю сдавленный вздох, он с интересом наблюдает за мной поверх сигары. Он медленно затягивается, затем наклоняет голову, чтобы выпустить дым над моей головой.
— Дай мне попробовать.
Прежде чем он успевает запротестовать, я забираю сигару и кладу ее в рот. Я делаю затяжку, как если бы курила сигарету, и сразу же начинаю задыхаться от сухого дыма, заполняющего горло.
Большие руки ласкают мою спину, и его грудь вибрирует напротив моей.
— Не подавись, — говорит он.
Открыв глаза, я встречаю тот же полный юмора взгляд, что и в первый раз, когда он сказал мне это в баре, после того, как я выпила стопку виски за сто долларов. Сейчас кажется, что это было целую вечность назад, и если бы мне сказали тогда, что я буду сидеть на преогромной яхте моей цели, в его джакузи, с его полутвердым членом, уютно устроившимся между моих бедер, и его часами, все еще висящими у меня на запястье, я бы подумала, что вы сошли с ума.
— Вот, — мягко говорит он, поворачивая меня боком, так что я оказываюсь на сгибе его руки. Одна тяжело лежит на моем бедре, а другая просовывает сигару обратно между моих губ. из-за него я чувствую себя такой маленькой. — Попробуй еще раз, но на этот раз закрой заднюю стенку горла. Её надо посасывать, а не вдыхать.
На этот раз мой кашель не такой сильный, но его смех все еще грохочет у моего плеча. Я тянусь к его водке, чтобы смыть табачный привкус.
— Все равно отвратительно.
— Мм, — говорит он, проводя рукой по моему бедру и животу. — С виски вкуснее.