На острие мезальянса (СИ)

Вечера за шахматной доской помогали тренировать силу воли и умение контролировать свои эмоции, и вместе с этим стали жестокой пыткой. Что-то в образе Адама Хэлтора её влекло, вызывая непреодолимую тягу. Он почти ничего не говорил, но его взгляд был красноречивее самых ярких слов. Каждое утро, Анну ждали цветы и неизменная записка с пожеланием хорошего дня.
Всё выглядело так официально, что это можно было принять за ухаживания, если бы не низкое положение дамы. Один раз, Анна даже попыталась заговорить на эту тему, но мистер Хэлтор осадил её, объяснив свой поступок желанием отблагодарить гувернантку за её усилия.
Сославшись на отчёты об успеваемости, он будто бы снял с себя всякую ответственность. Но оба понимали, что всё это значит, и с каждым днём, Анна всё больше убеждалась в своих предположениях — Адам Хэлтор решил сделать её своей любовницей.
Это осознание пугало и вместе с этим вызывало странную дрожь. Это было немыслимо и вместе с этим до жути желанно. Будь её воспитание иным, Анна непременно уступила бы, но внутренние принципы были сильнее любых желаний.
Единственное что спасало, так это отсутствие активных действий со стороны барона.
Пытаясь сбежать от мыслей о мужчине, Анна все силы вкладывала в обучение Айрин и в собственную подготовку к соревнованиям. Но получалось, откровенно говоря плохо. Адам Хэлтор продолжал преследовать её, и если в реальности можно было сослаться на срочные дела, то в своих мыслях, убежать не выходило.
Проснувшись в день больших скачек, Анна заметила, что на поместье опустился молочно-белый туман. Он проник даже в спальню, вызывая неприятное ощущение тревоги. Солнце едва поднялось, но даже его лучи проигрывали эту битву, рассеиваясь в белёсом покрывале. Встав с постели, девушка подошла к окну и посмотрела в сад. Этот туман окутывал деревья, стелясь по зелёному травяному ковру пушистой пеленой. На широком каменном карнизе поблёскивали капли влаги, будто бы пытаясь предостеречь.
— Надеюсь, что он скоро рассеется, — тихо произнесла гувернантка, внутренне уповая на милость Светлого.
Однако время подходило к обеду, а туман и не думал рассеиваться. Уже нужно было ехать в Лейстиг, а в доме озабоченно шептались слуги, думая о предстоящем празднике. Такое мероприятие мог отменить только ураган или землетрясение, но из-за плохой видимости и повышенной влажности, время на дорогу увеличивалось в разы. Многие обитатели Ваден-Холда ждали этого дня с нетерпением, слуги собирались пойти посмотреть на выступления бродячих артистов, а в гарнизоне уже начали делать ставки.
Как сказала Бартра: «Так всегда бывает перед крупными скачками. Бои запрещены, а солдатне надо как-то развлекаться, вот и ставят на кон едва ли не всё своё жалование за четверть года в надежде выиграть в три раза больше. Хозяина каждый год выбирают в судьи, а его конюхи участвуют в соревнованиях. Они берут лошадей мистера Хэлтора и стараются сделать всё для победы. Хозяин всегда очень доволен, когда побеждают его лошади. Странно конечно, ведь он не торгует ими, но по какой-то причине это доставляет ему удовольствие.»
Несмотря на погоду, сразу после обеда Анна с Айрин отправились туда, где проводились соревнования. Лирийка выглядела спокойной, впрочем как и Чёрный Вихрь, чего нельзя было сказать про наездниц. Если Анна умела сдерживать свои чувства, то Айрин, охватило настолько сильное волнение, что она то и дело сжимала поводья в руках.
Соревнования должны были состояться на большом поле неподалеку от храма, и уже на подъезде, можно было осознать весь масштаб.
Ветер лениво трепал треугольные тканевые гирлянды, что были протянуты от столба к столбу, продавцы приглашали попробовать сладкие ягоды, мочёные яблоки, баранину и прочие угощения. На жаровнях шкварчало мясо, повсюду раздавался весёлый смех, а музыканты развлекали толпу непристойными шутками и песнями. Людей было столько, что яблоку негде было упасть.
Уже у конюшен, Анне пришлось оставить Айрин, потому что соревнование, на которое её записала девочка, как выяснилось, должно было открывать программу праздника.
 
Ожидая начала церемонии, гувернантка спешилась и подойдя к столу с напитками взяла горячий эль. Вкус хлеба и пряностей слегка обожгли горло, но разум на удивление остался чистым. За это время туман слегка поредел, но день всё равно был пасмурным. Свинцовое небо казалось низким и тяжелым, что подавляло всякую волю к победе. Хотелось как можно скорее со всем покончить и вернувшись в поместье, забраться с головой под одеяло.
Неожиданно, зазвучали трубы, а музыканты неподалёку от трибун заиграли какую-то воинственную песню, которую с воодушевлением подхватили все присутствующие. Анна не знала слов, но вслушивалась в пение рядом стоящих людей, дабы понять в чём смысл. Это оказалось нечто похожее на Илурский «гимн каменщиков», но более воодушевляющее и позитивное.
На третьем куплете, вместе с другими судьями появился Адам Хэлтор. Он сделал круг почёта и помахав всем, скрылся за судейской трибуной, что бы спустя время занять место в одном из кресел наверху.
Анне даже показалось, что он узнал её в толпе, но спустя мгновение, на его лице не было и тени удивления. От размышлений, девушку отвлёк звук шагов, и чей-то голос произнес:
— Мисс Лейн? Не верю своим глазам, неужто это правда вы?
Обернувшись, она увидела Калеба Лэнгвертона. Он вёл под уздцы совсем непримечательную коричневую кобылу.
— И вам добрый день, мистер Лэнгвертон, — холодно ответила гувернантка, и её взгляд задержался на лошади.
— Тсс… не стоит произносить моё имя так громко, сегодня я — мистер Золлот.
— Хорошо, мистер Золлот. — протянула Анна, глядя на мужчину с подозрением. — Но я думаю, что в такой конспирации нет никакого смысла, много кто знает вас в лицо.
— Сегодня я обычный работяга из Даунтшира. Видите, я даже позаимствовал одежду у младшего конюшего.
Эта непосредственность, вместе с лучезарной улыбкой приподняли девушке настроение, заставив улыбнуться в ответ.
— Как скажете.
— Мисс Лейн, только не говорите, что мы оба с вами участвуем в одном и том же виде программы! — воскликнул Калеб, наконец разглядев на плече девушке синюю ленту участника. — И каким номером?
— Восьмым. Вижу вы тоже решили принять участие.
— А я выйду третьим в начальном испытании и пятым в усложнённом, а так же поучаствую в гонках.
— Тогда желаю вам удачи, но думаю что она вам и не понадобится, ведь несмотря на костюм, лошадь у вас остаётся такой же что и прежде.
— Я участвую для удовольствия, а не для победы. — рассмеялся мужчина, после чего окинул гувернантку придирчивым взглядом, — А вы боитесь проиграть мне?
— У меня нет никаких шансов, — честно призналась она, но тут же поспешила добавить. — Я и не думала участвовать, меня Айрин записала.
— Наша маленькая звёздочка решила проявить альтруизм? Вот это да! Видимо вы и вправду на неё хорошо влияете.
— Не думаю что ей движет альтруизм, скорее желание разделить увлечение и не более того.
— Мисс Лейн, я знаю Айрин всю её жизнь и поверьте мне, если это не считать альтруизмом, то что вообще подходит под данное определение? Она подумала о вас, а это дорогого стоит.
Хмыкнув, Анна окинула мужчину скептическим взглядом.
— Я вас не узнаю. Вы всегда такая рассудительная, а сегодня словно Искушающий вас кольнул шпилькой. Столько эмоций. — подначил девушку Калеб, обрадовавшись искренней реакции.
— Впредь постараюсь быть более сдержанной.
— Не стоит, вам очень идут эмоции. Мне от чего-то кажется, что вы очень чувствительная и отзывчивая натура. Не такая мягкая как моя сестрица, но не менее трепетная. Вы так очаровательны, когда говорите. Прислушайтесь к моим словам, не стоит таить все эмоции в себе.
— Спасибо за столь лестную оценку, я приму ваши слова к сведенью. Ведь гувернантка вынуждена прислушиваться к мнению тех, кто выше её по статусу.
— Но вы не обычная гувернантка. — возразил он.
— Мистер Лэнгвертон, мне почему-то кажется, что все гувернантки в вашей жизни были необычными.