Великокняжеский вояж. Том IV
– Хм, ну да, – я не стал ее разочаровывать, указывая на то, что беременность не может наступить, если семя не попадает туда, куда надо, а именно в женщину. Пускай все так пока остается. – Я поговорил с тетушкой. Наша свадьба не отменяет мою поездку. Поэтому мы, вместе с государыней, пришли к выводу, что для скорейшего рождения наследника жена должна находиться рядом с мужем. Очень близко, – я ухмыльнулся, а Маша снова покраснела. – Так что, ты едешь со мной.
– Я? О, Боже, – и Маша перекрестилась. Это было для меня, если честно, совершенной неожиданностью. – Мне нужно… Мне нужно приготовиться к путешествию, – она сделал что-то вроде книксена и выбежала из кабинета, оставив меня задумчиво смотреть ей вслед.
Свадьба не была чем-то грандиозным. Мария была права, свадьба наследника – это совсем не то же самое, что свадьба императора. Все было предельно торжественно в церкви, а само празднество, длящееся три дня, мне совершенно не запомнилось, сливаясь в одну сплошную череду званных обедов-ужинов, переходящих в балы.
Мы с Марией посетили, наверное, половину Петербурга. Все самые знатные семьи устраивали торжества в честь молодоженов. Это все было чертовски утомительно.
Дошло до того, что в первую же ночь, после венчания, мы даже не занимались любовью, настолько были вымотаны, а просто заснули в объятьях друг друга. Просто отличная первая брачная ночь, нечего сказать. Вторая и третья ничуть не отличалась от первой. А на пятый день началась суматоха. Все куда-то носились, что-то утверждали, где-то подписывали, отдавали и принимали распоряжения, в общем, всем стало весело.
– По сути нормально, не хорошо, а нормально охраняется только это крыло, – заявил Турок, который развалился в кресле, в моем кабинете в то время как мы с Олсуфьевым в последний раз просматривали план продвижения моего поезда по Российской империи.
Не по всей, только до Урала. Пока до Урала. Я не собирался по прямой пронестись до заводов Демидовых, а потом пулей обратно.
Изначально предполагалось, что я заеду во все значимые губернии, побываю на всех значимых предприятиях, таких, как Тульский оружейный завод, к примеру.
Мне нужно было составить собственное впечатление, потому что, когда я думал о нововведениях, то просто подвисал, абсолютно не представляя, как подходить к тому или иному делу.
Казалось бы, ну куда проще, швырнул чертежи и приказал, делай вот так. Ага, так может думать только тот, кто завис в астрале гипотез и теории, и совершенно не представляет, что теория и практика – это две большие разницы.
Как говорится: «Рисовали на бумаге, да забыли про овраги. Вот-вот, вон товарищ в дальнем ряду подсказывает, что тут еще и вые…ли кого-то». Нет, по тому, скольких нервов и времени мне стоило добиться определенного комфорта в моем будущем жилище, надо думать, что ни одно мое нововведение не заработает, если я не учту кучу нюансов.
А люди чаще всего лгут, поэтому простыми докладами дело точно не обойдется. Реплика Турка застала меня врасплох. Я поднял взгляд от бумаг и переспросил.
– Что? О чем ты говоришь?
– Я говорю, что охрана организована из рук вон плохо, – Турок покачал головой. – В целом, наверное, мне было бы сложновато проникнуть только в ваши комнаты, Петр Федорович. Даже к государыне при желании можно так или иначе пройти.
– И зачем ты мне это говоришь? – я внимательно посмотрел на бывшего вора, раздумывая параллельно, куда бы его специфические навыки применить.
– Наверное, нужно что-то с этим делать, – Турок выпрямился в кресле и в его взгляде мелькнуло возмущение.
– Наверное, надо, – я пожал плечами и снова уткнулся в бумаги.
– То есть, вы ничего делать не собираетесь? – это было скорее утверждение, чем вопрос. Я вздохнул и отбросил перо.
– Нет. И знаешь, почему? Потому что я ничего сделать не смогу. Не сейчас. Я всего лишь наследник престола, которого по существующим законам можно поменять в любой момент, причем, на кого угодно, кто больше императрице приглянется. И вот это, – я обвел пером, которое все еще держал в руках, пространство вокруг себя, – не мой дворец. Уже то, что мне позволяется делать и то, что мне позволяется решать, можно считать чудом. И, поверь, я не собираюсь нарушать это хрупкое равновесие, которое возникло между мною и государыней, которая, благодаря своей страшной болезни, очень мнительна. Мне гражданская война и разборки за корону не нужны. Мне нужно страну подготовить к тому, что я планирую начать делать, когда придет время. Потому что рубить бороды – это, наверное, действенно, но только в первый раз, и это уже однажды сделали. И поэтому я буду терпеть плохую охрану, плохую кухню, все эти бесконечные празднества и балы, и ничего не буду делать, чтобы изменить существующий порядок. Мне хватает поставленных перед самим собой задач. И кстати, для себя и своего двора я все же выбил, с боем, не без этого, и нормальную пищу, и нормальную охрану. Не зря же Наумов у меня как ужаленный носился, когда я был здесь один и никто не мог мне помешать и оспорить мои решения. Чтоб ты знал, даже на нашем ежедневном совместном ужине с государыней, для меня готовят отдельные блюда, а спорить по любому поводу и навлекать на себя совершенно ненужный гнев, я не собираюсь. Все закрыли тему. Ты зачем вообще пришел и мешаешь мне работать? – говорил я все это не Турку. Говорил я это все Олсуфьеву и совершенно незаметному секретарю, которого приставила ко мне тетка на время сборов. Он, скорее, выполнял роль говорящего письма, мечась между мной и Елизаветой, ну и дятлом подрабатывал, куда уж без этого.
– Я всю прошлую ночь выпивал за здоровье великокняжеской четы, – размеренно произнес Турок. – Устал немного. Это, как оказалось, довольно утомительно на самом деле. – И он очень выразительно покосился на секретаря. Я его взгляд перехватил и потянулся.
– Да, это бывает утомительно. Вот что, Адам Васильевич, давай уже прервемся. Оформляй то, что уже готово, ознакомь командиров с маршрутом, ну, не тебя мне учить.
– Вы все же оставляете Лопухина за главного в поезде? – уточнил Олсуфьев.
– Да, и это уже не обсуждается. Иван Лопухин обладает, на мой взгляд, очень ценным качеством, позволяющим проводить подобные путешествия с наилучшим комфортом, он умеет ориентироваться и принимать быстрые решения в нестандартных ситуациях. Так что, да, именно он в поезде будет, считай, что фельдмаршалом. Все, иди. И вели кофе мне приготовить, – пока говорил, я рассматривал лежащее на столе перо.
Ненавижу перья. Ничего, металлическое перо, надевающееся на деревянную основу у меня уже почти готово.
Я прекрасно помню, как оно выглядит, у мамы еще со времен ее учебы в начальной школе советского образца осталась целая коробка.
Я вот вообще часто думаю, что зря их убрали из обихода. Этими перьями почерк практически каллиграфический могли ставить, не даром же чистописание аж в целый предмет было выделено.
Мне так вообще не до жиру. Гусиные перья, которыми писали сейчас – это просто отстой. Так что, я еще, гляди и наварюсь на своей поделке, которую делаю потихоньку вот уже почти месяц, добиваясь максимального сходства с тем, что осталось в памяти.
Размышляя о перьях, я смотрел, как собирается Олсуфьев, невзрачная личность уже выскользнула за дверь. Когда же мой слишком педантичный помощник, наконец, убрался, я повернулся к Турку. – Говори.
– Как я уже сказал, я всю ночь выпивал, в компании иноземных гостей, среди которых присутствовал и господин Грибоваль. Не буду утомлять ваше высочество всеми тостами и пожеланиями скорейшего рождения наследника, которые звучали в эту ночь. Потом мы играли в кости, к слову, господа совершенно не умеют играть, – Турок ухмыльнулся. – Я даже вам подарок выиграл, а то подарить-то мне на свадьбу нечего, нехорошо получается.
– И что же ты мне выиграл в качество подарка? – я даже вперед подался, чтобы увидеть то, что притащил Турок, который, посмеиваясь, вытаскивал из-за спины коробку. Открыв коробку, я ахнул. – Господи, это же… – в обтянутом бархатом нутре лежал прообраз револьвера Кольта. Я слышал, что вроде бы модель такого оружия была где-то в Британии изготовлена, но не думал, что когда-нибудь увижу воочию. Я закрыл коробку. Возьму с собой, покажу тульским мастерам, может, что дельное сообразят. – Спасибо, уважил. Но, ты что-то говорил про Грибоваля.