Шоколадное убийство. Рукопашная с Мендельсоном

Глава 9
Дело обрастает подробностями. «Ля фам» под иным углом зрения.
Взлеты и падения завхоза Томилина
В Фонде поддержки малых народов Америки Майе не повезло. Она записалась на прием к начальнику, уволившему Томилина, придумала себе легенду, долго выбирала платье, в котором сможет произвести благоприятное впечатление на Ивана Петровича Коврова. Она про него ничего не знала. Только то, что Ковров был директором административного отдела, у него увели любимую женщину, и он так рассердился, что выгнал виновного с работы. Впрочем, разве можно его за это осуждать? Сначала все мы – люди и лишь потом – начальники или подчиненные.
Секретарша, сидевшая в приемной, явно не годилась на роль той самой женщины. Ей было сильно за пятьдесят, а внешний вид ее говорил о том, что она давно позабыла про «все эти глупости». Сухой рот без следов помады, сухой взгляд из-под прямых бровей, маленькие сухие руки, шныряющие по столу. Как утверждала Вера Витальевна, любовь – это сок жизни, который питает нашу духовную начинку. А если сока нет, сердце становится черствым, как кусок мертвой древесины.
– У Ивана Петровича изменилось расписание, – сказал кусок древесины с плохо скрытым удовольствием. – Он не успевает с вами поговорить.
– Но как же так? – немедленно вознегодовала Майя. – Мне же было назначено! Вы даже не позвонили…
– Абонент был недоступен, – отрезала секретарша.
– Абонент ехал в метро! И это просто свинство какое-то.
В этот миг дверь кабинета отворилась, и из нее вывалилась в приемную плотная толпа мужчин в сбитых на сторону галстуках. Вероятно, закончилось какое-то совещание, проходившее слишком бурно. Возглавлял толпу высокий мужчина с большой головой. На его лице блистали светло-серые глаза, которые немедленно уперлись в Майю и просканировали ее.
– Кто вы? – спросил он, затормозив на секунду рядом с ней и пошевелив ноздрями. Казалось, что он обнюхивает посетительницу – как пес, которому важнее всего ощутить запах незнакомца.
– Я сестра Андрея Томилина, – выдала Майя заранее приготовленную легенду. – Мне просто необходимо с вами поговорить. И вы назначили мне время. – Она вскинула руку с часами к глазам. – И сейчас именно оно.
– Извините, я страшно занят, – четко отрапортовал Ковров и продолжил движение к выходу.
Мужчины потянулись за ним, бросая на Майю короткие заинтересованные взгляды.
– Это нечестно! – возмутилась та, преследуя своего собеседника. Ей приходилось бежать почти что вприпрыжку.
– Честно или нет, но мне не до вас.
Ковров уходил по коридору, нацеленный на что-то срочное и важное – в расстегнутом пиджаке, с горящими щеками, сердитый и абсолютно равнодушный к ее проблемам. Когда Майя сталкивалась с явной несправедливостью, с ней происходили странные метаморфозы. Она превращалась в другую женщину – без тормозов и ограничителей скорости.
– Ну вот что, – заявила она, обогнав Коврова и встав у него на пути. – Так не пойдет.
Он едва не смел ее, шагая широко и гулко. Затормозив, уставился вниз, как лев на клюнувшую его птичку.
– Что значит – не пойдет?
– Не пойдет – и баста. Мой брат умер, и я желаю знать, не вы ли подтолкнули его к краю.
– Умер? – удивленно спросил этот большой и, очевидно, холодный человек. – Он что, бросился вниз с какой-нибудь скалы? Что значит – я подтолкнул его к краю? Я к его горестям никакого отношения не имею, девушка. И разговаривать я с вами собирался, если честно, минуты три, не больше.
– И что бы я успела за эти три минуты? – вознегодовала Майя.
Ковров оглядел своих коллег, проявлявших разную степень заинтересованности, и потребовал:
– Отправляйтесь на рабочие места, договорим завтра.
Толпа неохотно рассыпалась, втянувшись в кабинеты, расположенные дальше по коридору. На улице ликовало солнце, вламывалось в окна, и Майя с Ковровым стояли по колено в солнечном свете, затопившем деревянный пол.
– У вас были личные счеты, – не понижая голоса, обвинила Майя своего визави. Она смело смотрела ему в глаза. Механизм ее смелости работал только на адреналине. Майя неожиданно быстро заводилась, но так же быстро сдувалась, пугаясь собственных выходок. Пока что она была на подъеме. – Андрей чем-то вам не угодил, и вы его уволили не моргнув глазом.
 
– Ну да! – насмешливо ответил Ковров. – Не моргнув глазом! Очень даже моргнув. Он сопротивлялся.
– А по какому праву вы его уволили? – не сдавалась Майя.
– По праву сильного. У вашего брата был один недостаток, который невозможно игнорировать.
– Личное обаяние. Андрей нравился женщинам.
Ковров посмотрел на нее с сомнением, как кот на дешевую колбасу, раздумывая – съесть или все же не экспериментировать.
– Хорошо, пусть будет так, – согласился он. – Я не желаю обсуждать вашего брата. Тем более, вы говорите, он умер.
– Может быть, он покончил с собой!
– Я здесь при чем?
– Если бы вы сдержали эмоции…
– Вы меня к своим проблемам не примазывайте! – Ковров медленно закипал, и раздражение отразилось в его льдистых глазах. – Советую вам оставить меня в покое. И меня, и вашего умершего брата. Это не дело – ходить по старым адресам и пытаться вытащить на поверхность какие-то совершенно неправдоподобные истории. Да, он работал на меня. Да, он получил нарекание. Да, он был уволен. Что тут такого… криминального? Если каждый уволенный работник будет накладывать на себя руки, в большинстве фирм сразу откроется куча вакансий. А у нас пока что, как вы знаете, с рабочими местами проблемы. Выводы делайте сами. На психически неустойчивую личность могло повлиять что угодно, даже собачий лай за стеной.
– Но мне сказали, что вы выгнали его… по личным соображениям!
– Ну и что с того? – Ковров дернул щекой. – Это когда было? Если бы ваш брат пришел домой и сделал с собой что-нибудь сразу после увольнения, ко мне тут же явилась бы милиция. Но меня никто в доведении сотрудника до самоубийства не обвинял. Уж извините! И вот что еще…
Ковров наклонился к Майе, и его лицо оказалось так близко, что она почувствовала запах лосьона для бритья. Его прямой нос почти упирался кончиком в ее собственный.
– Если вы продолжите свои… изыскания, получите в конце неприятный сюрприз. Поймите же, ваш брат уже не был тем милым кудрявым мальчиком, с которым вы вместе шалили во дворе. Он сильно изменился с тех пор. Так что лучше оставьте все как есть. Это мой по-настоящему искренний совет.
– Спасибо, добрый дяденька, – процедила Майя, сжав челюсти.
Она не поняла – угроза это или намек на то, что с увольнением Томилина связано что-то такое, что может опорочить его самого. «Он уже не был тем милым кудрявым мальчиком», – напомнил ей Ковров.
Майя решила позвонить Сильвестру и обрисовать ситуацию. Пусть он сам решает, что делать дальше. Она вышла из здания фонда и нырнула в ближайшее кафе с офигительным названием «Сытый мерин». Заказала чашку какао и достала из сумочки мобильный телефон.
Сразу вслед за ней в кафе вошел невысокий мужчина в костюме и при портфеле. У него был трусливый и одновременно чересчур независимый вид – как у человека, только что стащившего в ресторане солонку. Он остановился прямо на пороге и уставился на Майю. Та поймала направленный на нее взгляд. Встретившись с незнакомцем глазами, она сразу же прервала звонок и отключила связь. Дело в том, что незнакомцем оказался один из тех мужчин, которые вслед за Ковровым выходили из кабинета после совещания и слышали часть их разговора.
И теперь он ей подмигивал. Совершенно точно – подмигивал. Причем не так, как это делают игривые мужчины, уверенные в своей неотразимости. Он подмигивал многозначительно, намекая на некую тайну. Выходит, за смертью Томилина все же что-то стоит? Неужели его действительно убили? Сильвестр до сих пор так и не сказал, что он думает об этом деле. В ответ на прямые вопросы отвечал: «Я пока не готов говорить на эту тему. Мне нужно больше информации».