Шоколадное убийство. Рукопашная с Мендельсоном
Усков согласился есть кекс, понимая, что нельзя так вот сразу отделаться от обеих женщин и что серьезный разговор последует потом, когда они с Сильвестром останутся одни. Вера Витальевна пригласила всех на кухню – как на свою собственную! – и вызвалась хозяйничать. Майя осталась не у дел, для нее это было непривычно и странно. Однако гость оказался любезным и довольно веселым. Рассказал несколько баек из своей практики и объяснил, что с Фондом поддержки малых народов Америки сотрудничает не слишком тесно. Тестирует сотрудников при приеме на работу, а также дает консультации, если кто-нибудь в них нуждается. У него есть свой кабинет, в котором он бывает по вторникам и пятницам лишь в первой половине дня.
– Зарплата не слишком высокая, да и не нужна мне она, – признался он, обращаясь непосредственно к Сильвестру, который отрекомендовался ему не только другом Томилина, но и частным сыщиком. – Однако фонд дает мне другое – связи, возможности ездить, находить новых клиентов. Это еще один круг общения, необходимый всякому специалисту, работающему на себя. На самом деле я частный практикующий врач и львиную долю времени провожу в клинике. Просто не хочу, чтобы вы подумали, будто я какой-нибудь недоучка, отыскавший теплое местечко по блату.
Он широко улыбнулся, предлагая оценить шутку. Блестящий вид Ускова, его повадки лидера не позволяли такое даже предположить. Одет он был в вельветовые брюки и светлый пуловер, руки держал на виду, и были они у него красивые и спокойные, какие, вероятно, и должны быть у всякого доктора. Руки врача внушают уверенность, они властвуют над пациентом, и с этим приходится считаться.
Улыбаясь, Усков впервые посмотрел на Майю в упор. Конечно, он сразу обратил внимание и на ее хорошенькую мордашку, и на огромные зеленые глаза, однако вел себя деликатно и во время чаепития бросал на нее лишь короткие, хотя и весьма заинтересованные взоры.
– Вы женаты? – тотчас спросила тетя Вера, заметив его интерес. Она желала знать, какие карты на руках у противника, еще до начала игры.
Однако добыча легко ушла от ответа – в конце концов, тетя Вера имела дело с психологом.
– Смотря что под этим понимать, – усмехнулся Усков. – Штамп в паспорте или действительное положение вещей…
«Ясно, женат», – решила Майя, по достоинству оценив экстерьер гостя. Таких уверенных в себе, нерядовых расхватывают тепленькими прямо в вузе. А потом если и выпускают из рук, то лишь потому, что какая-то хищница вонзает когти и тянет на себя.
Когда Сильвестр замечал, что Майя на какого-то мужчину положила глаз, он становился мрачнее тучи. Это и понятно. Если Майя влюбится и, не приведи господи, выйдет замуж, супруг непременно уведет ее с собой, и он снова останется без помощницы. А хорошую – да что там! – просто вменяемую помощницу найти ой как непросто.
В данном случае мрачнеть ему было невыгодно, и он себя пересилил. В конце концов, этот Усков вскоре уйдет, и они его больше никогда не увидят. Женщины захлопотали, убирая со стола, а Сильвестр повел гостя в кабинет, усадил на диван, а сам устроился в кресле напротив.
– Вы хотели мне что-то сказать, – напомнил он, имея в виду их телефонный разговор.
– На самом деле я хотел узнать, как продвигается ваше расследование. У вас есть какие-то подозрения?
Сильвестр печально улыбнулся, неопределенно пожав плечами:
– Моим подозрениям не хватает пищи. Мне нужна информация. Я собираю ее тщательно. И теперь вот как раз дошел до вашего фонда.
– Но ведь с момента ухода Томилина и до его гибели прошло много времени, – удивился Усков.
Он сидел, забросив ногу на ногу и откинувшись на спинку дивана. Не слишком расслабленно, но и не особо напряженно.
– Андрей проработал там немало времени и вдруг ни с того ни с сего ушел. Это неожиданное увольнение, нежелание рассказывать близким о его причинах не могут меня не тревожить. Я должен знать, почему он оставил работу, которая ему совершенно точно нравилась. Раз вы психолог, мимо вас вряд ли проходят увольнения сотрудников, верно?
– Вы поэтому захотели со мной поговорить? – прищурился Усков.
– А есть еще какая-то причина, которая могла бы меня на это подвигнуть?
– Да, есть. Именно я стал инициатором увольнения Томилина с работы. – Сильвестр присвистнул, сделав вид, что никогда об этом не слышал. – Вашему другу нужно было бы сказать спасибо, что руководство фонда не передало дело в компетентные органы, иначе…
– Что он натворил?
Сильвестр вспомнил Томилина, каким он был, когда они служили вместе. Дружелюбный, веселый, отважный… С мелкими недостатками, которые если и могли кого рассердить, то лишь щепетильную даму. Он любил к месту и не к месту рассказывать пошлые анекдоты и, причесываясь, всегда со свистом продувал расческу. Он форсил, перед девушками ходил гоголем и мог спокойно отбить подружку у приятеля. Серьезных грехов за ним не водилось, и Сильвестр с напряжением всматривался в лицо Ускова, который знал что-то такое, что не вписывалось в этот образ нормального парня.
– Мне не удалось схватить его за руку, но…
Предупрежденный, что курить в квартире нельзя, Усков тем не менее машинально похлопал себя обеими руками по нагрудным карманам, отыскивая сигареты. В рубашке, под пуловером их не оказалось, и он досадливо крякнул:
– В машине оставил. Специально, чтобы не соблазняться.
– Вы говорили про то, что Томилина не удалось схватить за руку, – напомнил Сильвестр.
– Да-да. Так вот. Вы должны знать, что фонд в том числе занимается сохранением культурного наследия малых народов. На частные пожертвования руководство снаряжает небольшие экспедиции, ведущие поиски, а порой и раскопки древних захоронений или культовых мест, которые упоминаются в древних рукописях. Есть сотрудники, которые с этими рукописями работают. Замечательные, к слову сказать, специалисты. С того момента, когда Томилин устроился к нам на работу, экспедиции – одна за другой – стали терпеть неудачу.
– Не находили нужное место? – предположил Сильвестр, мозг которого лихорадочно работал. Впрочем, заметить это могла лишь Майя, которая знала босса как облупленного. А Майи в комнате не было. Так что со стороны он выглядел совершенно обычно.
– Находили, – покачал головой Усков и развел руками. – Только все самое ценное оттуда оказывалось уже… хм… изъято. Священные места были разграблены.
Он не стал расширять свою мысль, и в комнате на некоторое время воцарилась тишина.
– То есть вы обвинили Томилина в том, что он сливал кому-то информацию о старых могильниках и всяких древних кладах?
– Обвинил, – ответил Усков с печальной серьезностью. – Думаете, мне это было приятно? В конце концов, я не служба безопасности. Мало того, я полагаю, он сам участвовал в этих вылазках. Если бы вы знали, что творилось на месте захоронений, когда туда приезжали наши ребята! Я случайно обратил внимание. Как только наш Майский – это руководитель научной секции – объявлял о том, что экспедиция собирается ехать туда-то и туда-то, Томилин немедленно брал отгулы или несколько дней за свой счет и сваливал. Никому, кажется, и в голову не приходило, что у него рыльце в пушку. Только я один задумался, но не стал проверять эту версию. Томилин мне нравился…
Он хмыкнул с такой горечью, как будто обманули его лучшие надежды.
– Руководство засекретило информацию после нескольких провалов. Все же потеря средств, и немалая. Однако на деле вся эта секретность означала лишь то, что руководитель научной секции Майский со своими ребятами просто перестал оставлять бумажки на столе.
– Томилин работал завхозом? – на всякий случай уточнил Сильвестр.
– Вот именно. Для завхоза не существует препятствий в виде замков на входных дверях, запертых ящиков стола и так далее. Однако все это оставалось лишь на уровне подозрений до тех пор, пока я не услышал его разговор по телефону. Он вышел, знаете ли, на улицу, отошел от здания и остановился возле газетного киоска. Так получилось, что я оказался поблизости…