Танцующий в темноте (ЛП)

— Зависит от того… — я задумчиво постукиваю пальцем по кожаному сиденью. — Это могло бы быть интересно, и у нас действительно впереди долгая поездка.
Мужчина хмурится и смотрит в сильно тонированное окно, наконец замечая, как далеко мы отъехали от его драгоценного офисного здания. Он переводит холодный взгляд с Гриффа на меня, стискивает челюсть.
— Меня не волнует, сколько тестостерона принимает твой друг, ты жестоко ошибаешься, если сомневаешься в том, на что я способен. А теперь ты развернешь машину и отдашь документы, или я лично перережу тебе шею от уха до уха и с улыбкой буду смотреть, как ты истекаешь кровью.
Ммм…, я закрываю глаза и представляю это.
Он.
Я сижу на своих кожаных сиденьях, точно так же, как он сейчас.
Истекает кровью.
Мои пальцы подергиваются.
— Лучше. Определенно оригинальнее.
Я сосредотачиваю свой взгляд на нем.
— За исключением одной ключевой ошибки. Угрозы срабатывают только при честности. В ту секунду, когда ты превращаешь свои слова в хуйню, они вспыхивают ярким пламенем.
Его лицо краснеет, ноздри раздуваются. Мой нож прожигает дыру в кармане, пока я смотрю, как кровь бежит по его венам.
Пока нет.
Он делает выпад.
— Какая часть того, что я сказал, была чушью…
Грифф хватает Хьюго за горло в тот самый момент, когда мой нож рассекает яремную вену телохранителя. Это чистое убийство — если не считать крови, заливающей его костюм, — в течение нескольких секунд. Быстрее, чем я обычно предпочитаю, но я играю со своей добычей, только если она есть в списке. Телохранитель просто случайно оказался у нас на пути.
Хьюго становится бледнее, когда хватка Гриффа все еще сжимается вокруг его шеи. Его глаза, однако, вспыхивают вызовом.
Любой обычный человек был бы напуган, возможно, испытал бы отвращение в обстоятельствах, подобных этому, — вдыхая запах крови, задевая плечом мертвое тело, оставляя красные пятна на зияющей шее своего сотрудника.
Но не он. В конце концов, мы все сделаны из одного материала. Во всяком случае, в определенной степени. Мои братья и я — ткань; этот человек был одним из многих, кто держал в руках ножницы.
Искра удовлетворения тлеет под моей кожей, когда я рассматриваю легкие брызги крови, окрашивающие его левую щеку и шею. Хотя это и не его собственная, взгляд украдкой на то, что должно произойти, должен будет задержать меня, пока мы не доберемся до дома.
— Чтобы ответить на твой вопрос, — начинаю я, вытаскивая чистый платок из заднего кармана и тщательно вытирая руку, затем лезвие ножа, — точная часть твоей угрозы, которая была чушью, заключалась в том, чтобы притвориться, что ты лично перережешь мне шею.
Его глаза выпучиваются, голос становится яростным.
— Ты, блядь, не знаешь…
— Потому что ты из тех, кто смотрит, как кто-то другой режет, не так ли? Из тех, кто зарабатывает, не пачкая рук.
Я останавливаюсь посреди уборки, уделяя ему все свое внимание.
— Конечно, если только ты не изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
Его брови сходятся вместе.
— Что, черт возьми, ты, — Грифф ослабляет хватку, наблюдая, как на лице мужчины появляется узнавание. — Но это было… это не… это невозможно…
Вот прямо здесь, первые несколько секунд, когда наши предполагаемые жертвы начинают собирать все воедино, это любимая часть Гриффа. Мой брат рычит, стискивает челюсть, не сводя глаз с труса.
Лично моя любимая часть начинается гораздо позже.
— Кем бы ты ни был — Хьюго Пересом в наши дни или Мишей... Не всех можно обмануть.
Наконец, я вижу это. Страх. Его лицо становится белым, как полотно, на фоне красных брызг, ком застревает в горле. Его взгляд метнулся к двери машины.
Этот человек понятия не имеет, каков на вкус настоящий страх.
Пока.
— Т-ты был заперт, — заикается он, откидываясь на спинку сиденья. — Кроме того, ты был всего лишь ребенком. Ты не знаешь, что ты слышал или видел, пока был там.
Я киваю и продолжаю вытирать нож.
— Да, я полагаю, ты прав. Я мог ошибаться.
Грифф ворчит, затем ударяет Хьюго локтем в живот, когда мужчина пытается расстегнуть ремень безопасности.
 
— Черт, — стонет Хьюго, сгибаясь пополам.
Похоже, у него не очень хорошая переносимость боли. Мои губы кривятся.
— Может быть, мне стоит позвонить Катерине, — предлагаю я. — Знаешь, перепроверить и все такое.
— Катерина — она была…
— Мертва?
Его взгляд сужается.
— Ты. Ты имел какое-то отношение к тому, что произошло в ночь ее смерти. Не так ли?
Он делает паузу и еще раз смотрит на дверь, теребит ремень безопасности.
— Я слышал, что некоторые люди снова начали исчезать.
— А, ты заметил? Ты был внимателен.
Я склоняю голову набок.
— Как ты думаешь, сколько детей в общей сложности погибло от твоих рук? Сколько невинных душ наполнили Ваши с Катериной карманы?
Я осторожно провожу лезвием ножа по ладони, балансируя на грани разрыва кожи. Капли пота стекают по лбу Хьюго, когда я снова поднимаю взгляд.
И, тем не менее, он свирепо смотрит и сжимает кулак.
— Сколько ты хочешь?
Я поднимаю бровь.
— Я спросил, сколько? Вот в чем дело на самом деле, не так ли? Похитить миллионера и использовать свои рычаги давления, чтобы получить деньги?
В его голосе действительно звучит надежда, когда он переводит взгляд с меня на Гриффа.
Я бы рассмеялся, если бы его слова не заставили мою кровь вскипеть.
— Я думаю, ты упускаешь суть, Хьюго. Твои деньги уже наши.
Феликс получает доступ к счетам всех в нашем списке, включая оффшорные компании, задолго до того, как мы переходим к пункту плана со встречей. Моя работа — получить окончательные подписи, но это детская забава, когда они у меня в подвале.
— То, чего мы хотим, — это то же самое, чего хочешь ты.
Он разражается истерическим смехом.
— Чтобы выколоть твои гребаные глаза?
— Мы доберемся до этого. Я говорю об искусстве. Это то, что вы с Катериной пытались создать с помощью Миши, не так ли? Во всяком случае, это то, что вы рекламировали как истинное и пробужденное искусство.
Он фыркает, хотя из-за страха это звучит так, будто он задыхается.
— Мне было наплевать на ее работу. Я даже не видел этого в половине случаев, так что, если вы ищете какую-то расплату, вы обратились не к тому парню. Я занимался транзакциями, деньгами, и все. Вряд ли я здесь виноват.
Когда я продолжаю молча играть с ножом, проверяя давление лезвия на кожу, он ерзает на своем месте.
— Кроме того, разве ты не слышал? Я известный генеральный директор порнокомпании стоимостью в миллион долларов, а не какой-то невостребованный приемный ребенок вроде вас, ребята. Люди заметили бы, если бы я пропал.
Я приподнимаю уголок губ и наклоняюсь вперед, достаточно близко, чтобы провести острием своего клинка по его переносице. Знакомый прилив адреналина проходит через меня.
— Ты когда-нибудь думаешь о них? О бесчисленных детях, чьи жизни ты украл?
Между нами троими воцаряется тишина, низкий гул автомобиля — единственный звук в воздухе. Вена на шее Гриффа сжимается. Он такой же нетерпеливый, как и я.
— Ни одного дня.
Голос Хьюго неровный и с придыханием, но ему удается улыбнуться. Мои кулаки сжимаются от сдержанности, которая требуется, чтобы не заставить его кричать. У меня дома есть чертовски фантастическая комната для этого.
— Вряд ли они были невинны. Многие из вас. Убегали от системы и сеяли хаос. И к тому времени, когда Катерина использовала их для своей работы, они все равно были практически взрослыми.
Мой пульс бешено колотится.
Хьюго не останавливается, его голос режет уши до боли.
— Ты это знаешь, я это знаю. Если бы она не добралась до них, они бы ушли и стали преступниками, ворами, даже убийцами.
Его губы кривятся, и он оглядывает меня с ног до головы.
— Так что, на самом деле, мы оказывали обществу услугу. Я просто был достаточно умен, чтобы немного заработать…