Джио + Джой и три французские курицы (ЛП)

Пока я концентрируюсь, призывая на помощь свои навыки создания миниатюрных моделей, Джио заправляет за ухо выбившийся локон моих волос. Наши взгляды встречаются. Его губы приоткрываются, словно он хочет что-то сказать. Я сжимаю губы, чтобы удержаться от глупого поцелуя с ним.
У нас сжатые сроки с этим пряничным домиком, и его еще нужно украсить после высыхания, так что нет времени отвлекаться на поцелуи, не говоря уже о том, что вся его семья может зайти к нам в любой момент.
Джио относит пирог для Мерили, как только звенит таймер, показывая, что пирог остыл. Из передней части доносится хихиканье, за которым следует его глубокий смех. Может быть, магия, которую он творит — это не иллюзия и не ловкость рук. Мышцы на моей спине напрягаются, и ложка выпадает из моей руки, со стуком падая на стол. Возможно, это его врожденное обаяние, о котором он и не подозревает. Ему не нужно включать его, чтобы заставить женщин падать к его ногам.
Отличаюсь ли я чем-нибудь от других женщин, которые притягиваются на его орбиту? Тех, кто постоянно пишет смс? Предлагает ему свой номер телефона? Практически бросается в его объятия?
Что отличает меня от других? Ничего, кроме внешнего вида, который в большинстве случаев обычный — кроссовки и конский хвостик.
В течение двух долгих минут, пока я удерживаю стены пряника от обрушения, мне начинает казаться, что все, что происходит между мной и Джио — ошибка, потому что это заставляет меня хотеть того, чего я никогда не смогу получить.
Женщины всегда будут заискивать перед ним, фантазировать о нем, мечтать о том, чтобы стать той, кого он заставит почувствовать себя особенной.
К тому же, мы с Джио очень разные. Несмотря на то, что мы из одного города, я больше похожа на застенчивую девушку. И могу быть немного причудливой, неуклюжей и иногда неловкой. В то время как он обаятелен, уверен в себе и кокетлив.
Как носки и сандалии, рождественский ужин и приталенные джинсы, горошек и полоска — мы явно не совпадаем. Как пицца и пирог, мы совсем не подходим друг другу. Боюсь, у нас ничего не получится. Это просто рождественское увлечение. Как пряничный домик, оно не может длиться вечно. Верно?
Долгий вздох вырывается из его груди. Он кладет ладонь мне на поясницу и целует в лоб, словно испытывая облегчение от того, что я все еще здесь.
— Куда бы мне пойти? — спрашиваю я, заканчивая свою мысль вслух. Но скорее для себя, чем для него. Куда я пойду? Что буду делать? Говорят, что мир — это твоя устрица, но при этом забывают упомянуть о том, какая острая раковина и какая мерзкая слизь внутри — вот что я чувствую, когда думаю об огромном промежутке времени после Нового года.
— А? — спрашивает он, находясь в неведенье о моем слишком задумчивом, слишком анализирующем, гиперсознательном мозге.
— О, я просто думала о том, где я могу оказаться, если не в Хоук-Ридж-Холлоу.
— Ты хочешь уехать?
— Я ищу работу по своей специальности по всей стране. У меня было онлайн-собеседование с компанией из Огайо. Как бы то ни было, моя проблема с жизненной ситуацией переходит в горячую стадию. Или холодную, в зависимости от того, как об этом думать. Мне бы не хотелось оказаться бездомной на улицах Хоук-Ридж-Холлоу. — Я вздрагиваю. — Я могла бы остаться у Фрэнки, но у нее и так полный дом.
Новость о ребенке: новорожденного пока нет.
Джио надолго замирает, а затем, похоже, выныривает из глубокой задумчивости, когда на его телефон приходит сообщение. Он проверяет его, что-то набирает, затем из его груди вырывается еще один долгий выдох.
— Ты ведь не уедешь, правда? — спрашивает он через некоторое время.
— Таков был план.
— А что, если я скажу, что это плохая идея?
— Что плохого в том, чтобы сделать карьеру и жить самостоятельно?
— Если так рассуждать, то ничего. — Его голос низкий, хриплый.
Мы прилаживаем последнюю панель к дому, во время чего его телефон звонит еще несколько раз.
— Довольно много сообщений. Наверное, ты очень востребован.
Он фыркает.
— Так и было. Теперь я здесь, работаю в пиццерии моей семьи.
 
Я не могу понять, тоскует он или испытывает облегчение.
— Разве это плохо?
Джио поднимает на меня взгляд, как будто что-то вспоминая.
— Определенно нет.
Бабочки в моем животе трепещут при воспоминании о поцелуе, в надежде на то, что может означать его комментарий, и желании броситься в его объятия и исчезнуть в «снежной буре».
Так Фрэнки называет сеанс поцелуя с мужем. Она никогда не может быть слишком осторожной рядом со своими не по годам развитыми детьми.
Мы с Джио проводим большую часть дня, украшая пряничный домик глазурью, мармеладом, мятными леденцами. Несколько раз пришлось сбегать в «Мама и леденцы» за добавкой шоколада — для нас, а не для домика. Мерили и Томми снабдили нас всеми сладостями для украшения.
К тому времени, когда начинается обеденный ажиотаж, мы оба перепачканы королевской глазурью, но пряничный дом в неоколониальном стиле, с силуэтами двух кошек в окнах, впечатляет, если не сказать больше.
Джио обнимает меня за плечи, пока мы стоим и любуемся домиком, напоминая мне о том вечере, когда он приготовил мне пиццу, а я заполняла формы для Бруно.
На этот раз, вместо того чтобы отстраниться от него, я откидываюсь назад, позволяя ему держать меня. Если отношения — это дом, то прочен ли наш фундамент? А как насчет каркаса? Конструктивные элементы? Может ли крыша сохранить нас сухими и защитить от настоящих бурь?
У меня болят плечи. Может быть, самая тяжелая работа и была на Джио, но я занималась тонкой настройкой и проработкой сложных деталей. Словно почувствовав это, он массирует мне плечи.
И вот я нахожусь под угрозой полного обморока.
Томми врывается в дверь и таращит глаза.
— Ого!
Мы с Джио задерживаем дыхание, ожидая его реакции.
Взгляд Томми переходит на ладони Джио, разминающие мои плечи. Я ожидаю, что старший брат отругает младшего. Но вместо этого его лицо светлеет.
— Это… потрясающе. Точно на первое место.
— Считаешь, что это достойная работа? — спрашивает Джио своего брата.
— Я думаю, что это идеальный дом. Вы могли бы вместе построить настоящий.
— Твой брат — фотограф, в конце концов. У него свое видение декораций. Я помогла их воплотить, — говорю я.
— А Джой — архитектор. Она спроектировала конструкцию и проработала мельчайшие детали. Мои большие руки слишком неуклюжие.
Томми потирает руки.
— Молодцы. Вы отличная команда. К сожалению, ты мне нужен за стойкой. У нас там настоящий хаос с заказами пиццы и пирогов, потому что люди не хотят готовить ужин в преддверии Рождества. К тому же, у нас неожиданный гость или даже трое.
Я слышу перешептывания о возвращении Пауло.
Еще через несколько часов мы с Джио опускаемся на стулья за пустым столом. Столовая зона пуста. Мусорные баки полны. На табличке написано «закрыто», но впереди еще много работы.
— Плюс в том, что завтра у нас выходной, — бормочет Джио.
— Вот только надо представить пряничный домик. Ты знаешь, что существует целый мир конкурсного изготовления имбирных пряников?
— Ты, наверное, искала в интернете то же самое, что и я.
Мы оба смеемся.
— А какие там правила? — спрашиваю я. — Нужно ли нам делать что-то особенное?
Джио обращается к листу, который дала нам Мерили.
— К счастью, это благотворительная акция, так что ничего серьезного. Но мы получаем два абонемента на весь день на горнолыжный курорт Хоук-Ридж-Холлоу, а также вход на различные мероприятия Зимнего фестиваля.
В тот год, когда Расти сделал Фрэнки предложение, они проводили благотворительную акцию под названием «Санта на коньках». Я помню, как она рассказывала мне эту историю. На самом деле, именно Джио отвез ее на это мероприятие, практически пиная и крича.
— Главный вопрос — катаешься ли ты на лыжах? — спрашивает он.
— Давно не каталась, но несколько раз пробовала.