Три месяца на любовь (СИ)

— Боже мой, — простонала я в туалете небольшой кофейни, глядя на себя в зеркало, — это стокгольмский синдром!
Отражение не ответило, и я покрутила пальцем у виска.
— Вот чего тебе, Иванова, для счастья не хватает, а?
Оставив очередной вопрос без ответа, я вышла в зал.
— Идём? — беря меня за руку, поинтересовался Антон.
Я напряглась. Даже дышать перестала и сделалась неестественно прямой, будто палку проглотила.
— Угу.
Наши напитки были готовы, и, взяв подложку со стаканами, мой спутник повёл нас к выходу. Я упорно прятала от него взгляд, разглядывая что-то у себя под ногами, и уговаривала себя перестать быть такой деревянной. В конце концов, это всего лишь прикосновение. Не так давно ты с мужиком переспала на ровном месте, а тут смущаешься от банального «подержаться за ручку». Но всё дело было в том, что держаться с ним за ручку мне не хотелось.
У дверей мы неожиданно застопорились, пропуская входившую в кофейню пару. Девушка в ярко-розовых лодочках на головокружительной шпильке о чём-то радостно щебетала, а мне невольно стало интересно, кто рискнёт носить такую обувь в такую жару.
Поэтому всё же пришлось поднять голову вверх, как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с Андреем, который почти зеркально нам держал за руку длинноногую блондинку в тех самых лодочках.
— Привет, — среагировал он первый, ничем не выказывая своего удивления.
— Привет! — едва не теряя голос от волнения, просипела я, стараясь не впасть в панику.
А затем повисла пауза, которая достаточно быстро стала ощущаться затянувшейся, подчёркивая неловкость ситуации. Антон продолжал держать мою ладонь и недовольно топтался на месте, явно желая поскорее отправиться дальше. Наша встреча с Андреем и его спутницей его явно не обрадовала. Он даже решил кашлянуть, видимо напоминая мне про себя.
Я же продолжала смотреть на Исаева и его спутницу. Наверное, выглядела я жалко, поэтому, дабы хоть как-то спасти ситуацию, задрала нос повыше и торжественно возвестила:
— Это Антон, мой друг.
— А это моя подруга, — не остался в долгу Француз, — Мария.
— Вообще-то, Марина, — надула губки девушка.
— Да? — ничуть не смутился Андрей. — А это не одно и то же?
— Нет!
— Ну, мы пойдём, — решил за нас всех Антон и потащил меня на улицу. С одной стороны, я была ему благодарна за то, что разрушил эту дурацкую мизансцену, а с другой… Что-то мне подсказывало, что мне бы понравилось наблюдать за тем, как Исаев выясняет отношения со своей «подругой».
Какое-то время мы шли в полнейшем молчании, потягивая лимонад через трубочки из своих стаканов, до тех пор пока Антон не уточнил:
— Приятель или что-то большее?
Слегка растерялась.
— Ну так… знакомый. Это друг Лериного парня. Леры, которая нам встречу устроила.
— Занятно, — заметил мой спутник.
— Чем же?
— Да просто… Точно просто знакомый?
— Ну да, — стараясь не раскраснеться, соврала я, — почему спрашиваешь?
— Да так… Он со своей блондинкой за нами уже вторую остановку идёт.
Известие меня взволновало. И я круто обернулась назад, позабыв, что клялась держать себя в руках.
Исаев действительно шёл в паре десятков метров от нас и мило беседовал со своей дамой. По крайней мере, издалека казалось, что именно мило… даже очень. Она держалась за его локоть и лучезарно улыбалась во все свои тридцать два белоснежных зуба. Даже на расстоянии мне удалось разглядеть этот мерзкий оскал. Стоит ли говорить, что мерзким он был только для меня?
Также резко вернулась к Антону, крепче вцепившись в его ладонь и придвинувшись почти вплотную к его боку — так, что идти стало не совсем удобно. Ну а улыбаться широко я всегда умела. Правда, не уверена, что вышло естественно, да и щёки быстро свело, но я старалась.
— Не обращай внимания, — махнула я рукой. — Он дурачок.
Антон глянул на меня с лёгким прищуром, явно начиная что-то подозревать, поэтому я решила напомнить:
— Это друг парня моей лучшей подруги…
Прозвучало также бредово, какбрат дедушки моего прадедушки.
К счастью, никаких вопросов задавать он не стал, наверное поставив крест на моей адекватности. А мне вдруг сделалось обидно: вечно этот Исаев всё портит! И пофиг, что ещё двадцать минут назад я сама мечтала куда-нибудь деться от своего сопровождающего. Как знать, может, всё изменилось бы?! Может, Антон взял бы… и пошутил как-нибудь так удачно, что я тут же потеряла бы голову. А как я теперь потеряю эту самую голову, если я всё время думаю о Французе и его крашеной курице? Хотя почему «курице»? Вполне симпатичная девушка. И вполне вероятно, что это натуральный цвет её волос.
 
— Ой, Светка, — схватился за голову внутренний голос, — ты его ещё ревновать начни!
— Поздно, — простонали остатки моей адекватности.
Мультфильм «Головоломка» в моей черепной коробке сегодня явно отжигал.
Увлекшись своими переживаниями, я не заметила, как ускорила шаг настолько, что уже чуть ли не тащила за собой Антона, руку которого по-прежнему сжимала в своей. Неслась я, как паровоз, даже не осознавая, куда иду и почему, на автопилоте. А когда, наконец, очнулась — было поздно… В минуту паники в моей голове, должно быть, сработал какой-то участок мозга, отвечающий за инстинкт самосохранения, поэтому ноги сами понесли меня прочь от возможного источника боли к безопасности — к родному дому. И поняла я это, когда узнала парк, в котором мы оказались. Территория парка граничила с нашей школой, назначать в нём свидания я никогда не рисковала, поскольку здесь каждая аллея, скамеечка, полянка и каждый кустик буквально были нашпигованы моими школьниками, их родителями, бабушками и дедушками. В общем, ни о какой личной жизни при таких условиях говорить не приходится. Но я уже стояла на центральной аллее парка. В компании кавалера. Держась с ним за ручку. Блин.
Антон тоже пришёл в себя и осторожно повернул меня к себе лицом. Уверена, какой-нибудь фотограф ромсторис был бы счастлив. Мы, как самая что ни на есть каноническая парочка, остановились посреди мощёной площадки, прямо у огромной арки центральных ворот, скорее всего даже соблюдая все правила композиционной симметрии. Антон ещё и мои ладони прижал к своей груди, так что у меня не осталось вариантов, кроме как стоять напротив него, заглядывая ему в глаза.
— Свет, я хочу быть честным с тобой, ты мне очень понравилась…
— Угу, — отстранённо пробубнила, после чего дала себе мысленный подзатыльник, припомнив Леркины слова: нельзя всю жизнь прятаться. — Ты мне тоже, — исправилась я.
— Отлично, — обрадовался парень, — я надеюсь, что этот дурачок всё-таки не проблема, — кивнул он в сторону Исаева с барышней, которые таки последовали за нами до парка.
— Вообще не проблема, — выпалила поспешно, запрещая себе даже смотреть в направлении обозначенной парочки, но взгляд всё равно сам то и дело возвращался к ним.
Гадский Исаев очень похожим образом встал со своей Марией (или Мариной?) по ту сторону ворот. Вот зараза!
— Знаешь, ты мне сразу понравилась, — признался Антон. — Ты добрая, образованная, детей любишь…
Вот тут я вернулась к реальности.
— С чего ты решил?
— Что именно?
— Что я детей люблю.
— Ну ты же в школе работаешь, — не понял он моего разочарования. Я как бы и сама не до конца осознавала причин, но чётко ощутила, что комплименты мне не зашли.
— Мои школьники с тобой бы поспорили. Они живут в святой уверенности, что учителя становятся учителями исключительно из нелюбви ко всему живому.
Шутка ситуацию не улучшила. Антон сделался серьёзным, явно пытаясь определить для себя, насколько можно верить моим словам. Но, видимо, так ни к чему и не придя, решил приступить к действиям и подался вперёд, чтобы поцеловать меня. К этому я оказалась не готова и рефлекторно подставила вместо губ свою щёку.
Между прочим, как раз вовремя, чтобы заметить, как мимо нас на скейте несётся Марик с воплем: «Све-е-етлана-а-а Ана-а-а-атолье-е-евна-а-а!». Ребёнок буквально светился любопытством и восторгом, то ли от радости, что встретил меня, то ли от того, что застукал в столь… интимный момент.