Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 1
На основании нашей практики мы можем считать величины колебаний кровяного давления у неотравленных собак крайне незначительными.
Если сопоставить некоторые определения кровяного давления, добытые нами при возможно разнообразных условиях, включая сюда и данные, касающиеся упомянутой выше нервозной собаки, то разница minima и maxima не превысит 40 мм. Последняя цифра наблюдалась лишь однажды; цифра 35 мм попадается также лишь в единичных случаях. Самой обычной цифрой является 20 мм. Таковы, стало быть, цифры, вокруг которых, как правило, располагаются отклонения кровяного давления от нормы в обоих направлениях.
Ограничиваясь обследованными нами влияниями (обильное питье, боль, страх и т. п.), мы считаем себя вправе сделать следующее заключение. При разнообразных условиях кровяное давление у нормальной собаки претерпевает понижения и повышения, не превышающие 20 мм. Как правило, даже ниже около 10 мм Hg.
Очевидно, результат настоящих наблюдений является не непосредственным; он скорее важен лишь постольку, поскольку он открывает перспективы для разрешения некоторых как теоретически, так и практически важных вопросов; с методической же точки зрения он имеет бесспорно неоценимое значение, ибо, тогда как учет количества ударов пульса при разнообразнейших условиях в нормальном состоянии уже издавна достиг широкого общеизвестного распространения, это далеко не так в отношении величин кровяного давления, в сравнении с которыми пульс представляет лишь грубую форму явления.
Пусть всевозможные оттенки пульса обещают клиницисту большую осведомленность, чем простое ощупывание пульсирующей артериальной ветви, все же вряд ли кто станет оспаривать, что большая часть колебаний кровяного давления в зависимости от времени дня и года, [56] возраста, пола, в связи с питанием, внешними колебаниями температуры, сивидуальностью, c моральными аффектами и т. п. нам почти совершенно не известна.
При необычайной легкости применения предложенной нами методики можно ожидать, что разрешение разных вышеупомянутых вопросов, имеющих громадное значение для гигиены и практической медицины, не заставит себя долго ждать. Для экспериментально-фармакологических целей можно особенно рекомендовать наш метод, причем, с нашей точки зрения, более или менее правильный результат касательнобраза действия лекарственных веществ может быть достигнут лишь на нормальном животном. Этим методом, кроме того, дается возможность по желанию удлинять серию наблюдения на одном и том же животном, что позволяет устанавливать точную постепенность дозировки. Это могло бы относиться и к экспериментально-патологическим исследованиям.
Для физиологических целей наш метод мог бы также иметь немаловажное значение. В то время как исследованиями, особенно в настоящее время, открыто все возрастающее число нервных аппаратов, при помощи которыx была объяснена не одна загадка кровообращения, остается еще лишь один дальнейший шаг в этой важной области. Он состоял бы, с нашей точки зрения, в систематическом исследовании взаимоотношений, в которых находятся отдельные составные части сложной гемодинамической машины во время ее жизнедеятельности. Выполнение этого столь же важного, сколь и трудного требования может быть начато тогда, когда общая задача будет предварительно расчленена на отдельные случаи.
В этом смысле, например, мы случайно пред такили доказательство того, что поглощение бедных водой блюд вместо ожидаемого понижения кровяного давления почти его не изменяет. Огромная важность точного изучения приспособлений, стоящих на страже этого стремления к постоянству, неизмерима. Ближайшее проникновение в механику иннервации кровообращения обещает, кроме того, дать сведения о некоторых, до сих пор упущенных из виду раздражителях, которыми пускается в ход то та, то другая деятельность.
Только достигнув этого, мы сможем говорить как о внешних, так и о внутренних влияниях, управляющих кровообращением.
До тех же пор все притязания практической медицины на управление кровообращением остаются одними лишь пожеланиями.
К иннервации сердца собаки
[57]
(Второе предварительное сообщ е н и е)
(Клиническая лаборатория профессора C. П. Боткина)
Со времени первого моего сообщения 2 [58] опыты относительно нервного влияния на деятельность сердца значительно подвинулись вперед. Чтобы прямее подойти делу, я обратился к исследованию функций отдельных сердечных веточек. Вот порядок операций, обыкновенно применявшихся при этих опытах. Почти всегда, ради неподвижности животного, вместо отравления кураре, на шее перерезался спинной мозг и притом без всякого предварительного наркоза. Затем, после перевязки больших кровеносных сосудов верхнего грудного отверстия правой стороны, вскрывалась грудная клетка на пространстве 5-6 ребер и экстирпировался пищевод, начиная от грудобрюшной преграды почти вплоть до зева. Из нервов перерезались: оба vagi и laryngeus inferior на шее, правый vagus еще раз в грудной полости выше отхода легочных ветвей, правая ansa Vieussenii. Наконец препарировались, перерезались и взяты на нитки с номерами rami cardiaci правой стороны. Иногда этих веточек набиралось до 10 и более. После всего этого кровяное давление обыкновенно представляет уровень в 80-50 мм и только в редких случаях встречается в 100 мм. Раздражение веточек происходило при помощи особо для этих опытов устроенных электродов.
Были наблюдены следующие факты.
Рядом с веточками, замедляющими и ускоряющими, иногда прямо попадаются веточки, которые только понижают кровяное давление, нисколько не изменяя ритма. При других животных же из веточек, замедляющих после отравления атропином или ландышим, некоторые начинают понижать или выравнивать давление, между тем как другие остаются без всякого действия. При понижении давления выступают в некоторых случаях различные неправильности сердечной деятельности, вроде перебоев.
Кроме этих веточек, встречаются и такие, которые повышают кровяное давление без изменения ритма, по крайней мере без постоянного и правильного изменения его. Это последнее действие удалось даже точно локализировать. Постоянный повышающий эффект принадлежит главной, самой толстой сердечной ветви, отходящей с внутренней стороны vague ниже шейного узла. Эту ветвь, отвлекаясь от ее побочных разветвлений и анатормозов, на анатомическом препарате совершенно легко проследить до входа в массу сердца частью in sulco между правым и левым желудочками на правой стороне сердца, частью по краю левого предсердия. Для избежания влияния некоторых, возможно легочных, ее разветвлений, которые нелегко контролировать анатомически, я стремлюсь сейчас спускаться с электродами по этой ветви все ниже и ниже к ее исключительно и бесспорно сердечной части. В настоящее время я раздражаю ее уже внутри перикардиальной полости и надеюсь скоро дойти до ее последних концов. Этим способом рассчитываю заменить предполагавшееся было вначале оперирование на вырезанном и искусственно питаемом сердце. Описываемая веточка почти всегда дает вместе c повышением и ускорение, но это ускорение непараллельно повышению. Повышение давления в начале раздражения большею частью происходит без изменения ритма; на высоте поднятия присоединяется ускорение; ускорение после раздражения скоро проходит, а давление продолжает еще значительное время после держаться на высоком уровне. Часто оно поднимается даже выше, как скоро изгладится ускорение. Наконец бывают и такие случаи: давление начинает повышаться начале раздражения при нормальном ритме; когда наступает ускорение, давление падает и держится пониженным все время ускорения; с исчезновением ускорения после раздражения давление снова и надолго повышается. В довершение всего тут же испробованные раздражения чисто ускоряющих веточек показывают, что соответствующее ускорение само по себе не обусловливает такого повышения. Таким образом после всего приведенного является обязательным признать самостоятельное происхождение прессорного эффекта. Все опыты скорее производят такое впечатление, как будто само ускорение есть побочное явление процесса, главным образом обнаруживающегося в повышении давления.