Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 3. Часть 1

Обращаюсь к другим явлениям задерживания. Я получаю следовой рефлекс таким образом, что произвожу механическое раздражение кожи чесалкой в течение минуты на определенном месте, затем жду минуту и только теперь вливаю кислоту. Следовательно, я ставлю себе задачей образовать условный рефлекс из следа чесания, из того, что останется от этого раздражения в нервной системе. После многократного повторения действительно достигаю того, что, когда я чешу, действия нет, а когда чесание кончилось и подходит к концу та минита, которая проходила между чесанием и вливанием кислоты, появляется слюноотделение; следовательно, я образовал следовой рефлекс из остатка механического раздражения кожи, который имеется в нервной системе. Но если опыт продолжается дольше, то наблюдается следующее интересное явление: собака во время чесания становится все спокойнее и спокойнее, а кончается дело тем, что она начинает спать в эту минуту, даже, так сказать, демонстративно спать. Если она до момента чесания была бодра, то как только вы начали чесать, сейчас же появляются признаки сонливости. Затем сон становится все глубже и захватывает все больший и больший срок времени.
Наконец приходится опыты бросить, потому что собака на столе превратилась в постоянно спящее животное. Повидимому, совершенно неподходящий, неуместный процесс: вы собаке повторно вливаете кислоту, которая должна бы ее сильно раздражать, а между тем дело кончается сном, кислота превратилась в снотворный агент. Та же собака при тех же кислотных рефлексах, но только наличных, а не следовых, никакой сонливости не обнаруживает. Спрашивается, как это понять? Во время чесания мы никогда не льем кислоты, следовательно в это время должен развиваться процесс задерживания. Таким образом получается рогатое положение для нервной системы. На наличном раздражителе должно развиться задерживание, а из следа этого раздражения должен образоваться раздражитель для кислоты. Так как задерживание связано с сильным раздражением, а возбуждение связано со слабым раздражением, то в конце задерживание кончает победой, получается преувеличенное, очень распространенное действие этого задерживания, переходящее в сонливое состояние и сон, а с этими явлениями упраздняется и сам условный рефлекс. Если вы смотрите на эти опыты много раз и сопоставляете все обстоятельства опытов, то другого, более естественного объяснения этих курьезных отношений вам не приходит в голову. Сначала, господа, может быть, эти толкования вам покажутся несколько натянутыми, но впоследствии вы познакомитесь еще с фактами, которые более расположат вас в сторону наших объяснений.
Я перехожу к следующему случаю, где отношение проще. Вы имеете перед собой какой-нибудь условный раздражитель; положим, метроном, который всегда гонит слюну. Теперь я присоединяю к метроному запах, например камфоры, и в это время не буду метроном «подкреплять», т. е. когда на собаку действует, кроме метронома, и запах, я давать ей есть не буду. Сначала метроном гонит слюну, несмотря на действие запаха. Но если это повторить несколько раз, то эта комбинация становится недействительной: метроном плюс запах камфоры слюны не гонят. Вот такой факт мы называем фактом условного торможения, и тот агент, который прибавляется, мы называем условным тормозом.
Вот интересные подробности условного торможения. Я с утра пробую раздражитель - метроном; он дает не менее 10 капель. Затем я пробую метроном с камфорой - нуль действия. Если я через 1--2-3 минуты после того, как применял условный тормоз, попробую метроном один, то он даст теперь очень мало: 1-2 капли. Что это значит? Это значит, что то торможение, которое развилось в центральной нервной системе, когда я применял камфору вместе с метрономом, разлилось по большим полушариям и держится в них; нужно время, чтобы оно изгладилось. Поэтому, если я пробую метроном после комбинации 10-30 минут спустя, то метроном действует хорошо, как обыкновенно.
Этот факт условного торможения нам разъяснил одну вещь, с которой мы долго не могли сладить и которая нас очень затрудняла вообще в наших работах. Когда мы имели между экспериментальными животными в высшей степени подвижных и живых животных, о которых думали, что дело с ними пойдет быстро, гладко и хорошо, как раз эти животное, раз они были на станке, приводили нас в полное отчаяние: на станке они непременно впадали в сон, и от них нельзя было получить никаких рефлексов. В чем дело? Перед вами живое животное, которое не пропустит никого и ничего, чтобы не лизнуть или не схватить, или не броситься и т. д. Вы берете такое животное и ставите на станок, заключая его ноги в лямки; сначала оно ведет себя там так же, как вело себя на полу: пробует высвободиться, начинает к вам тянуться и т. д. Вы с этим вступаете в борьбу, вы связываете ему лапы, подтягиваете морду и т. п. и в конце концов вы достигаете того, чего хотели: собака стала спокойной, но вместе с тем она начинает засыпать, - и дело кончается глубоким сном. Что это значит? Различными приемами насилия вы подавили, затормозили нормальную живую реакцию животного на окружающий мир. нервной системе собаки развилось задерживание, которое, все усиливаясь, с области движения распространилось на все полушарие в виде сна. Таким образом вся обстановка превратилась в условный тормоз. Это доказывается так: вы можете элементы обстановки понемногу убавлять и увидите, как вместе с этим и задержизнание постепенно уменьшается.
 
Вот вам на таблице д-ром Н. А. Рожанским, который делал эти опыты, демонстрируется результат одного из них.
Первый вертикальный столбец показывает время опыта. Второй столбец - применявшийся условный раздражитель. Третий столбец - это есть число капель из околоушной железы - мера нашего слюнного рефлекса. Четвертый столбец - время, в течение которого эти капли собираются. Последний столбец показывает, в каком положении собака находится.
Вы собаку спустили на пол, устроили условное раздражение - она дала вам 7 капель. Поставили на стол, но без станка и лямок -- 3 капли. Поставили в станок - нуль.
Итак, господа, в этом случае перед нами такой факт: вы вызываете процедурой обстановки, как условным тормозом, задерживание у животного мускульной реакции на обычный внешний мир, но, задержав ее, вы теряете и свой слюнной условный рефлекс. Вы, следовательно, имеете задерживание, которое не ограничилось теми пределами, которые вам были нужны, именно мышечным отделом; задерживание пошло дальше и выразилось в виде общего покоя нервной системы, Вот эти случаи показывают нам, что нервное задерживание, вызванное в определенном месте, не осталось на одном месте, а разливается, иррадиирует. Если бы это показалось кому-нибудь недостаточно убедительным, то мы переходим в заключение к фактам, которые не оставят никакого сомнения и которые надо признать как лучшую иллюстрацию того закона, о котором я сейчас говорил.
Опыт демонстрирует д-р Н. И. Красногорский, который произвел относящееся к этому предмету исследование. Мы имеем в данном случае у собаки три колонки: одна иголка на конце левой задней лапы, другая - на расстоянии 3 см кверху и третья - на расстоянии 22 см. Самая нижняя кололка - недействительная, так как покалывание этого места мы не сопровождали едой и она перестала действовать как раздражитель, а колодки на расстоянии 3 и 22 см постоянно сопровождались едой и потому действительны. Ранними опытами мы приведены к убеждению, что такое дифференцирование мест основано на развитии задерживания в этих местах. Если у вас кололка на лапе перестала действовать, то потому, что на этом месте развилось задерживание, которое, следовательно, не дает хода раздражению. Теперь вы здесь совершенно отчетливо видите, что этот процесс задерживания иррадиирует на известное расстояние, и вы следите - на какое расстояние. Мы применили недействительную кололку - получили нуль. Затем, если вы пробуете раз ближнюю кололку и в другой раз дальнюю, то получается огромная разница. Если вы, спустя некоторое определенное время после применения недействительной кололки, пробуете кололку ближнюю - она задержана. Значит, процесс задерживания распространился и на нее. Если же в совершенио тождественных условиях вы пробуете кололку дальнюю задерживания нет. Таким образом вы глазом следите за нервным процессом, за ходом волны задерживания и видите, что она, дойдя до известной границы, дальше не пошла. Теперь можно узнать, с какой быстротой эта волна задерживания распространяется по нервной системе и как далеко она захватывает. Если после применения недеятельной колодки, недействительность которой основана на развитии в данном пункте задерживания, вы через 1'/2 минуты пробуете другие кололки, то наблюдаете вышепоказанное явление, а именно - что на расстоянии 3 см задерживание отчетливо, а на большем расстоянии (22 см) его не заметно. Следовательно, через минуты после применения недеятельной колодки на дальнее расстояние процесс задерживания не простирается. Если же вы попытаете колодки не через 11/2 минута, а через минуты, тогда задерживание находится и наверху, так что вы совершенно отчетливо видите, как разбегается волна задерживания по нервной системе и как она отхлынивает назад. Этот факт представляется мне совершенно бесспорнейшей иллюстрацией закона иррадиации задерживания; никакого другого толкования факту дать нельзя.