Изгоняющий остылых: Путь по рубежному тракту (СИ)

И я остался сидеть. Один в постели за деревянной ширмой. Ветер нанес опавших листьев прямо мне в кровать. Лучше сразу подняться, чем слушать его, особенно в дреме. Я приложил руку ко лбу и сладко зевнул. "Где я? Какое красивое! Расшитое цветастыми нитями, тканевое одеяло? Похоже, я спал сегодня, как король" — пронеслось в моих мыслях, и воспоминания прошлого дня нахлынули на меня стремительной волной, уносящей все преграды.
Меня окружал незнакомый интерьер, но он постепенно восставал в памяти. Вот это окно с белой тончайшей тканью, из которого струился белесый свет. Каменные древние стены. Напротив меня была картина, или даже старинный, богато украшенный гобелен с изображением древнего события — высадки экспедиции из Рассвета на берег Янтарного Острова. Небольшая, но богато убранная комната. Вот и мой прикроватный сундук, где притаились мои вещи. А вот и осыпавшаяся на пол штукатурка, когда вчера К'Йоевгхан в свойственной ему грубой манере хлопнул дверью.
Я поднялся. Было непривычно ощущать себя без одежды убийцы нежити. Замотав и зафиксировав ремешки, я проверил и выставил вперед арбалет. Замок механизма был многозарядный. Большим пальцем приподнял аффикс арбалета, под ним стояло клеймо с дварфийской цифрой три. Круг, символично изображающий Титана, да три острия в разные стороны. Понятно, значит — трехзарядный. Искусная поделка, что поставляют особой страже Костеграда гномы, живущие в Синих Горах.
Я встряхнул его: "Крепкий!" Еще раз пробежал по гладкому дереву взглядом и закрепил за спиной — сидит идеально. Согнулся. Присел. Движения не стесняет — "то, что нужно." Взял свою сумку охотника со спинки кресла и вышел из помещения.
Ко мне подошел слуга дома графа Феанота. Если обратить внимание на его манеру держаться, то ему, должно быть, никогда в жизни не приходилось покидать замок. Он шел по коридору впереди, себя сжимая кулак. Я не понимал этих манер. Одно дело, когда ты держишь руку, защищаясь от тварей покрова, а другое… "вот это".
— Охотник, вы уже проснулись? — Он думал о чем-то своем, поэтому столкнулся со мной нос к носу в дверях: "Какая беспечность! Хотя, с другой стороны, может быть, мы потому и существуем, чтобы защищать таких, как он. Тех, кто не может постоять за себя." Я оглядел его с ног до головы: "Выставь его в этом кафтане на манеж против того же Ульриха, бой закончится сразу. А рыцарь даже не пощадит столь неопытного противника. Интересно, может ли он одолеть гончую? Да, нет же! Куда ему!"
Его глаза заметались, встретившись с моими. Что он в них прочитал, для меня было загадкой. Голос слуги дрогнул:
— Граф Феанот ждет вас. Пройдемте, — он помахал изящной, тоненькой ручкой в белой перчатке, приглашая меня вежливо следовать за ним. Развернувшись на каблуках так, что даже заставил полы своей одежды взвиться вверх, слуга, отбивая ритм каблуками, направился по коридору в нужную сторону.
— Думаю, что ты не смог бы убить даже пероотля! — крикнул я ему в след. "О! Это было бы страшное оскорбление. Если бы я сказал его Сиру Виммалю Янисо, то он вызвал бы меня на дуэль. Даже мальчишки ордена могут сразить самого ничтожного выродка от низшей твари покрова. Что уж говорить о матерых воинах, вроде белого рыцаря. Бирюльки, платье и белый воротничок… Тьфу! Как в этом драться!?"
— У нас у всех своя работа, охотник, — но этот тип даже глазом не повел. Человек вежливо обернулся, поднял руки и сложил их в каком-то особом жесте, взявшись за краешки своих манжетов.
— Что это? Магия? — Покосился я на необычный жест. "Может быть, он придворный маг, просто с причудами?" — подумал было про себя я.
— Ах, вы про это, — слуга улыбнулся и легко махнул рукой, затем сложил руки на груди, — просто галантность и требование моды. Извините, что вас смутил. Прошу, пройдемте, граф Феанот не любит ждать.
"Значит, «вот это» называется — «галантность» ", — наконец, объяснил я себе это явление, столь резко разнившееся с моей картиной мира.
 
"Наверное, он прав", — подумал я, и почему-то остыл. Кто-то должен защищать стену, а кто-то будет ходить в кафтане и складывать пальцы изысканным образом перед гостями. Я вздохнул и поплелся следом. Увидев, что я пошел за ним, слуга продолжил свое движение, все так же галантно развернувшись. Его полы одежды снова взвились в воздух.
…
Пиршественная зала сегодня использовалась для заседания. Здесь было четырнадцать охотников, выставленных орденом для выполнения задания графа. Возле камина грелись две охотничьи собаки. Изгоняющие остылых располагались, снимали свои сумки и прочие элементы одежды, вешая на спинки массивных дубовых стульев. Раскладывали копья и мечи. Арбалет был только у меня. Я положил его перед собой.
Девушка-охотница, напротив меня, положила свои ноги на стол, раскачиваясь на дубовом стуле. Я никогда не видел девушек-охотниц, поэтому посмотрел в ее сторону. Она надвинула свою шляпу на глаза, всем своим видом показывая, что игнорирует меня. Мы — одиночки.
Справа от меня сел настолько древний охотник, что на нем буквально росли светящиеся грибы, как на остылом. Его рука время от времени непроизвольно дергалась, а изо рта то и дело вытекала слюна. Его плечо, как последний штрих, украсила нашивка служителя: «За заслуги перед орденом Хотта».
Напротив него бегал глазами вороватого вида убийца остылых. Вольготно расположившись и закинув одну руку за спинку кресла, он ковырялся между зубами кинжалом. Встретившись со мной шарящим вокруг взглядом, он кивнул, мол: "Что надо?".
Правее него сидел Лучший-из-нас. Сложив руки домиком, он поставил подбородок на них и о чем-то размышлял. Его старинная маска милхимика была похожа на клюв ворона. Когда-то давно один из Архимагов Феанота проклял одного охотника на остылых, чтобы тот никогда не умирал. Что сподвигло его на такое странное проклятие — никто не знает. Но тот охотник нашел как-то способ извратить заклятье, и теперь оно действовало по-другому, став неким титулом среди изгоняющих. Лучший-из-нас действительно не может просто так умереть от лап и когтей чудовищ. Однако, если он состоит в группе с другими охотниками, то он вполне может погибнуть. И тогда будет снова выбран по жребию, среди выживших. Или как в случае с текущим охотником — последний уцелевший член группы будет признан Лучшим-из-нас.
— Гореветр! Ты что ли это? — Спросил один из охотников с мечом.
— Я. — Кивнул один из охотников с топором.
— Не сдохни. — Усмехнулся убийца порождений полога.
— Сам не откинь копыта, как твоя лошадь. Кстати, где она сейчас? — Ответил ему взаимной усмешкой Гореветр.
— Кормит рыб. — Не сдержал улыбку мечник.
— Рыб? Потом расскажешь, где ты тут в глубине континента рыб нашел. — Одобрительно покачал головой топорист.
Я прекрасно знал, где можно потерять лошадь таким способом. Здесь, возле Замка, есть старый карьер, заполненный сухопутной рыбой. Местные часто просят спасти какую-нибудь скотину или достать что-нибудь из него. Или кого. Там внизу грудами лежит золото. Золото дураков. Люди спускаются, чтобы разбогатеть, но находят лишь стаю сухопутных и голодных рыб. Убить их особенно зимой бывает весьма сложно. Эти странные существа выживают даже после нескольких ударов по голове. Слухи говорят, что даже лишенное мозга тело одного из этих земноводных продолжало охотиться еще несколько месяцев.
Наконец, появился Граф Феанот. Почетные стражи замерли справа и слева от входа, гончие псы пробежали мимо и выскочили из зала. Владетель Замка встал напротив нас, прямо под большим охотничьим трофеем в виде головы оленя. Именно Рогоносный Олень был символом замка Феанот. По этой причине два бело-синих разделенных на пополам знамени с изображением этого благородного животного висели справа и слева от чучела. Одноименный роду — замок Феанот — был древним барьером, разделявшим земли Крепости Рух. Оставивших за собой традиционно белый цвет, а также озерных фьордов северян и карликов, живших в синих горах.