Сети Поднебесья (СИ)

Алия поначалу очень боялась белой "вельмы", а потом привыкла. Она жалела бледную и молчаливую пленницу, пела неспящей вельме колыбельные, плела косы, отпаивала терпким кобыльим молоком во время долгой болезни, потом учила языку. Языку, не знавшему даже рун.
Сейчас Алия плакала, перебирая волосы на голове, увы, никак не соединенной с телом. Сколько было брату Алии, десять? Двенадцать?
Месть Алеона взирала на Сильвию мертвыми глазами ребенка, она волной катилась по землям степняков, преднамеренно оставляя столицу каганата нетронутой…до поры…
Сильвия снова посмотрела в монохромное утро.
С улицы послышался шум. Несколько всадников собрались во дворе. Сильвия узнала во всадниках отряд нового конунга. Алика говорила, что молодого конунга звали Сигом. Он обошел старших братьев в борьбе за власть отца.
Алеона Сигу не обойти… Ни интригами, ни ядами, ни мечом.
Шум и плач стали отчетливей — к одному из всадников подбежала женщина, это она рыдала. Рыжие, даже в сумерках, волосы выбились из-под платка. За юбку женщины цеплялся малыш. Сильвия вздрогнула. Ребенок был ровесником. Был бы…
Сильвия отвернулась обратно к Алии. Алия тихо выла, гладя спутанные волосы на темной голове. Плач на улице стал невыносимым, Сильвия не выдержала и снова повернулась к осколку, разделяющими мир на дом и улицу.
Дариан вцепилась в стремя всадника, ни за что не соглашаясь отпустить. Малыш ревел, боясь, что выпустит мамину юбку.
Сильвия закрыла глаза, жалея, что не может заткнуть еще и уши.
Да, они все умрут. И что теперь?
Послышался цокот копыт, разбивающих ледяной наст. Всадники уехали.
Сильвия попробовала согреть руки дыханием, пальцы ломило от холода. Тяжелый нефриловый браслет- метка раба — как противовес скользнул вниз, когда Сильвия пыталась поделиться крохами тепла с замерзшими пальцами.
Алика запела тихо-тихо, едва произнося слова колыбельной, слезы оставляли светлые дорожки на буром от копоти и грязи лице.
Неожиданно послышались шаги. Алия так и не шелохнулась, а Сильвия удивленно посмотрела на открывшуюся дверь. На пороге появился молодой степняк. Он бросил быстрый взгляд на Алию, на голову, лежащую на коленях девочки, и на саму Сильвию. Степняк едва сдержался, чтобы не сплюнуть трижды, боясь, что вельма нашлет на него хворь.
— Конунг зовет, — коротко отрапортовал воин.
Сильвия растерянно огляделась. Алия так и не заметила посла, она раскачивалась с головой на руках и тихо пела. Пленница просто сделала шаг к двери, не взяв даже тёплую одежду. Она не знала, где ее взять. И была ли она у неё?
Сильвия впервые за много месяцев переступила порог комнаты, у нее даже голова закружилась.
Привычный смрад терема степняков уступил колкому и морозному воздуху. Сильвия пьяно тряхнула головой, чувствуя, как темнеет в глазах, а в ушах звенит.
Но сопровождающий не ждал. Он подвел лошадь, и передал узды, боясь даже нечаянно коснуться пленницы. Сильвия осторожно перехватила.
В пути Сильвия грела озябшие руки в терпко-пахнущей гриве невысокой лошадки, и жала ноги к бокам, надеясь согреть. Непривычный к такому конь нервничал, и степняк то и дело бросал на спутницу недобрые взгляды. Но Сильвия никак не хотела отпускать то тепло, что давалось ей через эти прикосновения.
Вскоре они прибыли в ставку. Степняки растянулись полчищем, казалось, что в серых сумерках их целое буро-черное море. Потрескивали костры, шуток и песен слышно не было. Воины смотрели под ноги и проверяли лошадей и оружие. Наконец, Сильвия добралась до шатра конунга.
Она через силу переступила порог, чувствуя приступ тошноты и головной боли. Чудовищные воспоминания прошлого похожего визита отозвались физической мукой.
В шатре шел военный совет. Собрались все конунги, они показывали что-то на карте, но, когда вошла Сильвия, замолчали. Два рослых воина расступились, пропуская пленницу и её сопровождающего вперед.
Сильвия чувствовала дрожь, она едва могла идти, не понимая, зачем её позвали.
Пленница всхлипнула от страха, когда руки нечаянно коснулось чье-то оружие, ненароком ей же и задетое. Сильвия шарахнулась в сторону, но ни на кого не налетела. Все расступились, как от чумного, не меньше её самой боясь прикосновения. Прикосновения вельмы.
 
Невысокий конунг напряженно смотрел на пленницу. Сильвия не поднимала глаз и нервно дрожала, вокруг нее, несмотря на тесноту в шатре, было пусто.
Наконец, конунг заговорил. Верней, он велел принести что-то.
Несколько секунд все стояли в полной тишине, ожидая прибытия посыльного. Появившийся великан скинул тело с плеч.
Сильвия вздрогнула. Юноша, почти ребенок. Не степняк. Тело уже тронула порча смерти, но небесно-голубые глаза изумленно и растерянно, стекленело смотрели на оставленный мир. Словно не веря, что все так случилось.
— Женщин и детей мы похоронили, — пояснил конунг.
Сильвия с ужасом взглянула на пленителей. Это месть, расправа за приход Алеона?
— Он не оставляет живых, — продолжил конунг, отвечая так на вопрос. — Никого.
Сильвия чувствовала, как кружится голова, накатывает тошнота, а от запаха тлена, курда и кислого пота хочется выбежать.
— Что он хочет? — спросил конунг.
Пленница пожала плечами: разве это не очевидно? Едва ли она скажет что-то новое.
Послышался тихий вздох и ругательство. Сильвия невольно передернула плечами, тело как будто боялось, что его ударят.
— Ясно, — коротко заключил конунг и отвернулся от пленницы. Степняк, приведший ее, хотел уже увести обратно, как конунг снова заговорил. — Мне сказали… Ты была с одним из них. Ты их знаешь. Знаешь слабые места или оружие, способное убить.
Пленница снова вздрогнула, а конунг продолжил.
— Сегодня все мои воины поскачут по Великой Степи, мы этого не боимся — славная смерть. Великая Кобыла оседлала для нас лучших скакунов. А вы? Вы не боитесь?
Сильвия растерянно переступила с ноги на ногу, ей было по-прежнему очень холодно и страшно.
— Выходит, мы все выбираем смерть, — заключил конунг из молчания пленницы. Краем глаза Сильвия увидела рыжий всполох, Дариан была здесь, она кинулась к одному из приближенных конунга. Но конунг уже махнул рукой, показывая, что пленницу можно увести.
— Конунг, — голос предательски дрогнул. Сильвия сосредоточилась, чтобы речь звучала ровно. — Ты видел того, кто ведет войско?
— Я видел, — отозвался воин, к которому бросилась рыжая тень. — Ты его знаешь.
Снова повисла тишина. Сильвия нервно рвала истрепавшийся рукав робы.
— Позволь мне… Позволь переговорить с ним! — выдохнула пленница.
По шатру прокатился ропот. Конунг долго молчал, явно сомневаясь. Сильвия продолжила.
— Мой народ боится смерти.
— Но не ты, — молодой конунг повернулся к пленнице. Сильвия пожала плечами, не зная, что ответить. Зачем бояться того, что уже случилось.
— Вы ведь ничего не теряете, — робко заметила Сильвия. В подтверждение слов она посмотрела на мертвого мальчика, так и лежавшего посреди шатра.
— Хорошо.
Сильвию отвели в маленький шатер, холодную робу рабыни велели поменять на нарядное, праздничное платье степнячки.
Сильвия так нервничала, что не могла самостоятельно одеться. Тысячи слов, мыслей, фраз комом лепились друг на друга.
Когда она вышла, к ней подвели белую кобылу. Сильвия попробовала взобраться в нарядное седло, но у нее не получилось. Неожиданно ей помогли, сам конунг подсадил. На вельму он не смотрел, но вожжи вложил прямо в руки, передавая с жестом и живое тепло. Потом отвернулся и ушел. Лошадь сама пошла вперед, унося всадницу.
Забрезжил рассвет, он ало-розовыми лучами разгонял туман, но солнце быстро спряталось за тяжелыми облаками. Наст начал таять, с земли поднимался пар. Мир затягивало серой дымкой. Тысяча слов и мыслей обратились в звенящую пустоту, тонущую в молочном тумане.
Оцепеневшая Сильвия вздрогнула. Ее лошадь остановилась в двадцати метрах от строя. Серебристые латы прятали и коней, и всадников. Шлемы скрывали лица. Сильвия едва осознавала реальность, глядя на прекрасных небесных великанов, словно рожденных белым туманом.