Из Лондона с любовью

– Только через год.
Он смотрел мне в глаза с задумчивой улыбкой.
– Знаете, если мы так и будем заканчивать фразы друг за друга, мне, возможно, придется… – Он осекся и переключился на ночное небо. – Посмотрите на звезды, они изо всех сил стараются, чтобы их было видно сквозь все эти городские огни. Словно битва между двумя противниками: вечность против современности.
Я улыбнулась ему: мне стало любопытно.
– Вечность победит?
– Вечность всегда побеждает, – продолжал он. – И это очень утешает, правда?
Я не была до конца уверена, что поняла его правильно, но мне понравились его слова.
Он указал рукой на Лондон внизу; я слушала как зачарованная.
– Все это построил, изобрел, создал человек. Но, как бы это ни было замечательно, звезды появились здесь раньше. – Он сделал глубокий вдох. – Они мудрее.
Я изумленно уставилась на него, словно он высказывал мысли, которые всегда жили во мне, хотя у меня не находилось для них слов.
– Природа, Бог, называйте как хотите – это больше, чем мы. Больше и могущественнее всего, что мы можем сделать или о чем можем мечтать.
Я кивнула.
– Значит, по-вашему, все, что случается, случается не потому, что мы так захотели, а потому, что это было частью плана?
– Да, или по-настоящему хорошего романа.
Я почувствовала его пристальный взгляд на своей щеке, но продолжала смотреть в ночное небо.
– И вы верите, что все это должно было случиться? Все, что происходило в зале, и то, что мы вот так встретились?
Он кивнул.
– Верю.
– А что дальше?
– Ну, – ответил он, не сводя с меня глаз. – Кто знает. Может быть, я в конце концов стану вашим лучшим другом или даже… любовью всей жизни.
– Что за самонадеянность, – поддразнила я, отмечая при этом, что в моем сердце, безусловно, что-то сдвинулось.
– Кто знает, – повторил он. – А может быть, мы никогда больше не увидимся, и это станет приятным воспоминанием.
– Соус на моем рукаве и все прочее, – добавила я со смехом.
Он широко улыбнулся.
– Мне нравятся женщины, умеющие смеяться над собой. Это редкая черта.
– Да неужели?
Он кивнул.
– Мы, англичане, слишком серьезны. Вот почему я решился сделать татуировку. Но если вы когда-нибудь познакомитесь с моей матерью, то должны все отрицать.
– Татуировку?
Помолчав, он расстегнул две верхние пуговицы рубашки, так что открылось мощное плечо, на котором виднелись очертания… скрипки.
Я удивленно покачала головой.
– Вы играете на скрипке?
– Никогда даже не брал в руки смычок, но мне всегда хотелось, чтобы у меня в ушах звучала музыка. – Он улыбнулся. – Понимаете?
Я кивнула. Я буду музыкой для твоих ушей. Хотя он не мог слышать моих мыслей, щеки у меня горели, несмотря на холодный воздух, обжигавший кожу. Поднялся ветер, и я поплотнее запахнула на себе его пиджак.
Он это заметил и воспринял мое смятение как сигнал, чтобы сменить тему.
– Итак, как долго вы намерены здесь прятаться? Неделю? Месяц?
Я улыбнулась.
– Столько, сколько потребуется.
– Если вы ждете, что территория очистится, то зря. Вы ведь наверняка знаете, что многие снимают здесь апартаменты и засиживаются допоздна за выпивкой и картами. – Заметив мое разочарование, он окинул взглядом сад под балконом. – К счастью, у меня есть план. Не знаю, почему не подумал об этом раньше.
Он подвел меня к левой стороне перил, и я вытаращила глаза.
– Видите? – воскликнул он. – Приставная лестница. На этой неделе в здании будут ремонтировать крышу. Вам только и нужно спуститься вниз, а потом выскользнуть через черный ход. Вуаля.
– Вуаля, за исключением того, что я до смерти боюсь приставных лестниц. А если я поскользнусь?
– Дорогая моя, что хуже? Лестница или эти волки в зале?
Я прикинула свои возможности и решительно кивнула.
– Выбираю лестницу.
– Отлично, – сказал он с улыбкой. – Я пойду первым и подстрахую вас снизу.
Я наблюдала, как он перекинул свое сильное тело через перила и начал спускаться, напрягая мышцы под свежевыглаженной рубашкой.
– Давайте, – позвал он снизу. – Ваша очередь.
 
Мое сердце учащенно забилось, но я последовала его примеру и перебросила свое тело через перила – в точности как он, но с гораздо меньшей ловкостью. Я поставила ногу на первую ступеньку, лодыжка немного дрожала, но мне удалось удержаться.
– Отлично справляетесь, – похвалил он. – Теперь вниз, медленно и уверенно.
Внезапно меня поразила нелепость момента – грандиозный побег с катастрофического свидания, – я начала смеяться, тут же потеряла равновесие и поскользнулась.
– Я вас держу, – сказал он, когда я упала спиной вниз и приземлилась в его объятия.
Запыхавшаяся и смущенная, я посмотрела на его доброе лицо и в его теплые, мудрые карие глаза.
– Я… я же говорила, что не дружу с лестницами.
Он взглянул на балкон.
– Зато вы, может быть, только что научились летать.
Он поставил меня на ноги, и я ухмыльнулась.
– Побег удался.
– Да уж, – сказала я, разглаживая платье. Спасибо… – Я помолчала. – А я, кажется, так и не знаю, как вас зовут.
– Эдвард, – представился он, протянув мне руку. – Эдвард Синклер.
– Что ж, – ответила я, выскальзывая из его пиджака. – Было… приятно познакомиться с вами, мистер Синклер. Я… пожалуй, пойду.
Он покачал головой и снова накинул пиджак мне на плечи.
– Мы не закончили разговор, – сказал он. – Разговор, который, я надеюсь, будет продолжаться. Если вы сейчас уйдете, как я вас снова найду?
Я слушала, с трудом веря своим ушам.
– Давайте встретимся здесь завтра вечером. В семь. Я знаю тихое местечко с божественными напитками, и подозрительные личности там не шныряют.
– Хорошо, – улыбаясь, сказала я.
Вместе мы прошли к черному ходу на подвальном этаже и поднялись по тускло освещенной лестнице в коридор, который вел в вестибюль.
– Ну все, – сказал он. – Мне, наверное, пора.
Я улыбнулась.
– Ничего, я доберусь до дома сама.
– До завтра, – сказал он с церемонным поклоном.
Я смотрела, как он идет вперед и сворачивает направо, вероятно, в зал, чтобы завершить свое нелепое свидание по-джентльменски. Я невольно пожалела, что женщина, к которой он возвращается, – не я.
– Вам нужна машина, мэм? – спросил швейцар внизу лестницы, приподняв фуражку.
Я выглянула в окно и посмотрела на ясное ночное небо. Нет, я еще не готова вернуться домой. Мне хотелось еще побыть в этой части Лондона моей мечты.
– Нет, спасибо, – сказала я, переведя взгляд на тротуар. И вдруг кто-то налетел на меня сзади.
– Пожалуйста, извините, – сказал мужской голос со знакомым американским акцентом.
Я улыбнулась про себя: ковбой.
Он положил свою огромную ладонь мне на предплечье, на его загорелом лице вспыхнуло беспокойство, и тут он узнал меня.
– Элоиза?
– Фрэнк?
– Что ты здесь делаешь?
– Я… встречалась… с другом, – пробормотала я, тщательно подбирая слова и потирая бок в том месте, где его здоровенная фигура столкнулась с моей. Я заставила себя улыбнуться. – А ты что здесь делаешь?
– У меня была встреча с инвесторами, с теми, о которых я тебе вчера рассказывал, – ответил он, вглядываясь в мое лицо и ища на нем хоть какой-нибудь знак того, что я не забыла вчерашний разговор. Честно говоря, я его помнила очень смутно.
– Ну конечно, – быстро сказала я. – И как прошла встреча?
– Отлично. Похоже, мы заключили сделку. Контракт на огромную сумму.
Хотя он не раз объяснял мне, чем занимается, я мало что понимала, кроме того, что он работает в крупной производственной корпорации в Лос-Анджелесе. Его мешковатые костюмы вводили в заблуждение: Фрэнк был богат, очень богат. Может быть, даже миллионер.
– Это… замечательно, – сказала я, рассеянно оглядываясь на вход в клуб и все еще видя перед собой лицо Эдварда.
– Чей это пиджак? – На мгновение его мальчишеская улыбка померкла, и я уловила на его лице выражение ревности, даже недоверия.