Грабли (ЛП)

Я постаралась, чтобы Эммабель подождала еще восемь минут, прежде чем открыть дверь в ее кабинет. Она ждала меня на своем столе, заваленном бумагами, конвертами и ноутбуком, именно так, как я и просил. Голая и на четвереньках. Она стояла лицом к стене, а не к двери, ее желтые волосы рассыпались по спине.
На звук открывающейся двери она повернула голову.
Я сказал. "Задницу вверх и глаза на стену".
"Я слышала и более грязные разговоры от декоративных комнатных растений, но мне слишком весело, чтобы тебя выгонять". Она повернулась обратно к стене.
Я запер дверь и неторопливо вошел в комнату. Ее упругая попка была высоко поднята в воздух, центр ее розовой и уже блестящей попки. Она была готова для меня, и я собирался не спеша насладиться ею.
Я остановился перед ней, молча любуясь каждым ее идеальным изгибом. Эммабель Пенроуз была изысканна до такой степени, что ей не нужно было работать ни дня в своей жизни, если бы она этого захотела. Она могла бы выйти замуж за богатство. Но она этого не сделала.
"Ты все еще там?" - простонала она. Втайне, ее намеренно плохая грамматика забавляла меня, хотя эта же черта действовала мне на нервы в любом другом случае.
"Терпение". Я провел костяшками пальцев по ее заднице, прикосновение было таким коротким, таким мимолетным, что все ее тело покраснело, а спина выгнулась дугой, как будто я засунул в нее свой член.
"Ты такой дразнилка", - стонала она. "Подними меня уже".
"С удовольствием". Я нежно укусил ее за попу, впиваясь зубами в ее ягодицы, как в сочный персик.
Я раздвинул губы ее киски большими пальцами сзади и лизнул ее щель, используя кончик языка, чтобы свести ее с ума.
"Аргхххххх", - заныла она, опустив голову, когда ее руки начали дрожать.
Проведя рукой по ее спине, чтобы опустить верхнюю часть тела, я раздвинул ее еще шире, облизывая длинными, глубокими движениями. Я пил ее сладость, наблюдая за тем, как она мотает головой, подавляя слабые стоны удовольствия, просто чтобы досадить мне. Ее колени дрожали. Она была жидким огнем, каждый дюйм ее тела пылал от возбуждения.
"О. О. Дерьмо. Дерьмо. Черт", - пробормотала она. Будущая мать моего ребенка, дамы и господа.
"Миледи", - язвительно проговорил я, мои пальцы крепче обхватили плоть ее задницы, облизывая ее более пылко. Она кончила с такой силой, что упала на живот на стол.
"Черт." Она прижалась потным лбом к столу. "Такого со мной еще никогда не случалось. Это было быстро".
"Лучше ты, чем я". Я покровительственно похлопал ее по спине.
"Ни хрена себе, чувак. Ты использовал какой-то трюк? Это было сильно".
Вместо того, чтобы ответить на ее замечание, я перевернул ее на спину и, схватив за колени, протащил ее через стол, пока ее задница не уперлась в его край, обхватив голыми ногами мою талию.
Она отстегнула меня. Ликование, с которым двигались ее руки, сказало мне, что она была более чем рада, что я вернулся на американскую землю.
"Ты когда-нибудь собираешься быть полностью обнаженным, когда мы будем заниматься сексом?" - дразнила она, проводя языком по моей шее.
"Это ты хочешь, чтобы все было отстраненно". Мой скучающий тон не соответствовал чудовищной эрекции, которую женщина передо мной только что высвободила из моих брюк. Или приливу эротического возбуждения, пронизывающего меня насквозь.
"Справедливо", - засмеялась она.
Я мучил ее несколько минут, прежде чем нажать на кнопку "домой".
Она охнула.
Быть с ней снова было лучше, чем в прошлый раз и во все предыдущие. В этом и заключалась проблема с Эммабель Пенроуз. На вкус она была как величайший грех, а я был известным нарушителем, когда искушение стучалось в мою дверь.
Она кончила еще раз, прежде чем я пролил свое семя внутрь нее. Я рухнул на нее сверху, обессиленный, реактивный отдых настиг меня в один момент.
"Братан", - сказала Белль через несколько секунд после того, как я задыхался над ней. "Тяжело? Слезь с меня".
 
Я отстранился и сел на стул перед ее столом, на этот раз отказавшись эвакуироваться, как обычная проститутка. Мне нужно было установить хоть какой-то авторитет с этим диким ребенком.
Я демонстративно положила ноги на ее грязный стол и зажгла себе сигарету, безвольно опустившись в кресло.
"Разве ты не собираешься спросить, как прошла моя поездка в Англию?" Я выпустил шлейф дыма в небо, наблюдая, как он закручивается вокруг себя.
Она спрыгнула со стола и стала одеваться под лампой, не беспокоясь о резком, нелестном свете. "Нет. Мне плевать, чем или кем ты занимаешься, когда меня нет рядом".
"Мой отец умер". Я проигнорировал ее вульгарность.
Это заставило ее остановиться. Она демонстративно прижала кулак к губам, как бы запихивая слова обратно внутрь. "Для меня это был момент "ноги в рот". Мне очень жаль, Дев".
"Мне нет", - сказал я категорично. "Но спасибо".
"Как ты... справляешься с делами?" Она засунула ногу в свои кожаные штаны.
"Довольно хорошо, учитывая, что я ненавидела его каждым атомом своего тела".
"Я удивлена, что Киллиан и Сэм ничего не сказали". Белль внимательно наблюдала за моей реакцией. Умная девчонка. Мы оба знали, что я ничего не рассказывал о своей личной жизни своим приятелям. Должно быть, ей было интересно, какое дело я доверил ей, как никому другому. Я, черт возьми, тоже задавался этим вопросом. Что касается сочувствующей публики, она была немного холоднее Антарктиды.
"Я храню свою личную жизнь в тайне". Я выдохнул кольца дыма, посылая в них стрелы.
"И все же..." Белль откинула волосы с макушки и подошла ко мне, облокотившись на стол, - "...потерять родителя всегда тяжело. Даже если - а иногда особенно - ты с ними не ладишь. Это напоминает тебе о твоей собственной смертности. Жизнь - грязное дело".
"Как и ваш стол", - прокомментировал я, готовый сменить тему. "Почему он выглядит так, будто на нем взорвался филиал Office Depot?".
Она рассмеялась. "Я грязный человек, Девон. Добро пожаловать в мою жизнь".
"Это неправда." Я подался вперед, снимая свои мокасины с ее стола и просеивая смятые и испачканные конверты на нем. "Вы очень расчетливы и целеустремленны. У вас есть рекламный щит высотой четырнадцать футов, на котором вы купаетесь в массивном бокале шампанского, и бизнес, который вы могли бы продать завтра и жить безбедно. И все же здесь лежат груды нераспечатанных писем. Проведите меня через вашу логику".
Чтобы подкрепить свои слова, я поднял в воздух партию из дюжины или около того конвертов. Все они были написаны от руки и адресованы лично ей. Свэвен выхватила их из моих рук и бросила в корзину под нами. Ее лицо омрачила колдовская улыбка. Я знал, что попал в точку.
"Почему я должен? Это не счета; в отличие от некоторых динозавров, пользующихся факсами, я оплачиваю их онлайн. И они не от друзей, потому что они бы сняли трубку и позвонили мне. Девяносто девять процентов этих писем написаны ультраконсервативными сумасшедшими, которые хотят сообщить мне, что я буду гореть в аду за то, что управляю клубом бурлеска. Зачем мне подвергать себя такому?".
"Это все эти письма?" Я нажал. "Письма с ненавистью?"
"Все до единого". Она взяла другую пачку, вытащила одну из бумаг из конверта. Она театрально прочистила горло и начала читать:
"Уважаемая мисс Пенроуз,
Меня зовут Говард Гарретт, я шестидесятидвухлетний механик из Телеграф-Хилл. Я пишу вам сегодня в надежде, что вы измените свои взгляды и прозреете, поскольку я считаю вас единственным виновником развращения и порочности - он неправильно написал - нашей молодежи.